Коптский крест. Дилогия - Борис Батыршин

   - И, наконец, третье. - Геннадий выставил третий палец; все это время он назидательно помахивал пальцами в любимом жесте Черчилля. - Твой влюбленный по уши лейтенантик. Поверь, он не меньше тебя - да что я, куда больше! - переживает насчет "подлости", что мы позволили себе по отношению гимназистику. А если пока и не сообразил что к чему - то скоро додумается. И хорошо, и прекрасно - пусть помучается. Знаешь, сделанная совместно гнусность связывает людей покрепче иных обязательств. Да и не будет он особо себя грызть - вон как на тебя смотрел, так что найдутся темы для размышления и поприятнее. Опять же - он сейчас готов броситься Россию спасать, флот свой любимый строить, к войне с Японией готовиться. Спасибо авторам, которые пишут про попаданцев - помогли мне мозги этого летёхи занять капитально, так, что ему ещё долго не до того будет.

  - Так ты считаешь, что все в книжках - фигня, и ничего у него не выйдет? - подал голос Дрон. Он и сам любил полистать книжицы подобного жанра, особенно те, в которых героический спецназовец штабелями кладет фашистов где-нибудь в белорусских лесах. И теперь в некотором смысле сочувствовал лейтенанту - всё же тот готовился воплотить идеи его любимых героев.

  - Да какая разница? - отмахнулся Геннадий. - Выйдет, не выйдет.. нам- то что? Главное, чтобы он с головой в эти корабельные и прочие затеи ушел и под ногами у нас не путался. А мы ему поможем. Если будет хорошо себя вести - книжечки интересные подкинем, с картинками...

  - Как это - какая разница? - Виктор оторвался от своего планшета, (что само по себе, было событием нерядовым), и решил в кои-то веки принять участие в дискуссии. - Если не будет поражения в Русско- Японской войне - не будет и Первой русской революции. Или забыл, что писал дедушка Ленин?

  - Ты еще доживи до русско-японской...- усмехнулся Геннадий. На дворе 1886-й, восемнадцать лет впереди. Давайте думать о тех целях, что поближе. А если наш лейтенант и правда окажется таким умником, что сможет что-то всерьез поменять - мы и им займемся. НЕ надо бежать впереди паровоза.

   Виктор пожал плечами и вернулся к своему гаджету.

   - Короче - будет твоему Никонову о чем подумать помимо этики, , не переживай. - молодой человек снова обращался к Ольге. - Получил чертежи своих игрушек - вот пусть и развлекается, пока не надоест. А если вдруг надоест - ты его развлечешь, верно, лапуля?

   Ольга от возмущения запнулась:

   - Знаешь, Ген мне иногда хочется просто послать тебя подальше с твоими затеями.

   - Ну так давай, посылай, в чем проблема? - ответил молодой человек. - Вот сейчас прямо и пошли. И меня и всех нас. Вот его, - кивнул он на камуфлированного Дрона, - и его, - в сторону Виктора, увлеченно елозившего пальцами по планшету.

  - А заодно - и все наши планы. Нет, правда, чего там? Давай, действуй - зато совесть чистой останется. - Он насмешливо взглянул на Ольгу. Девушка вздрогнула, различив во взгляде Геннадия не особо- то и скрываемый оттенок презрения - и смолчав, опустила голову.

  - Ладно, - неожиданно мягко, даже примирительно сказал молодой человек. - Расходимся. Ты, Оль, дождись меня - пойдем вместе, обсудим кое-какие детали....

  *******************************************

   Ольга и Геннадий неспешно шли по Камергерскому переулку. Вокруг шумела вечерняя Москва - огни, машины, толпы людей, реклама, реклама, реклама...

  Молодые люди шагали по брусчатке, и Ольга машинально подумала - а много в Москве осталось таких вот улиц, вымощенных тесаным камнем? Там, откуда они вернулись несколько часов назад других вообще не было...

  После расставания с Никоновым заговорщики расстались - Никонов, бросив на прощанье влюбленный взгляд на девушку, скрылся в портале, Роман отправился домой, а Геннадий и Ольга решили прогуляться по центру. Следовало привести в порядок мысли да и расставить, наконец точки над всеми возможными "I".

   Когда Геннадий, на ходу импровизируя, предложил разыграть перед Николкой романтическую историю о любви и неизбежном расставании Ольги и Никонова - девушка поначалу возмутилась. С одной стороны, ей по-настоящему нравился молодой офицер, а с другой - она была чисто по-женски возмущена, тем, с какой легкостью ее бывший (теперь уже бывший, никаких сомнений!) поклонник отказался от нее ради хитроумной, да и, чего скрывать, подлой интриги. То, что она сама и раньше всерьез задумалась о том, чтобы сменить Геннадия на Никонова никакой роли, разумеется, не играло.

   Так что Ольга шла по улице, раздираемая негодованием на своего недавнего бойфренда - причем чувство это удивительным образом уживалось с ликованием по поводу того, что планы ее в отношении красивого морского офицера, похоже, начинают сбываться. Имелось и некоторое недовольство собой - уж очень сомнительными, с точки зрения этики, выглядела их затея. Ведь буквально за минуту до того, как Геннадий озвучил свой коварный замысел, Ольга всерьез думала о том, чтобы прямо попросить у Николки одну из бусинок - чтобы им с лейтенантом не потерять друг друга за непроницаемой завесой времени. Может, так и следовало сделать? Мальчик наверняка бы не отказал. И не было бы тогда мерзкого чувства совершенной подлости. А с Геннадием... как-нибудь бы утряслось. В конце концов, он тоже мог бы иногда пользоваться порталом в прошлое, раз уж ему так неймется

   Но - не случилось. В который уже раз она поддалась словам Геннадия, его напору и неотразимой логике. Ей и раньше случалось задумываться - как магнетически этот, достаточно невзрачный, в общем- то, молодой человек, действовал на собеседников. Ольга не особенно увлекалась историей, в школе имела по этому предмету твердую тройку, а о девятнадцатом веке судила в основном по романтическим телесериалам и "Анне Карениной", прочитанной еще в глубокой юности.

  Гена сумел увлечь девушку - страстные глаза, яркая речь, непоколебимая уверенность в том, что они, группа единомышленников, смогут повернуть ход истории, переписать события, начавшиеся с провала заговора первоматровцев, с неудавшегося убийства Александра 3- го. А они, вооруженные революционной теорией двадцать первого века, всеми его техническими достижениями, конечно же, смогут заново, по своим чертежам, построить партию социалистов революционеров. И Геннадий сделает то, что не удалось ни Чернову*, ни Гершуни**, ни Савинкову*** - никому. И он, именно он - ну и конечно, его верные соратники - заложит фундамент, на котором люди возведут по-настоящему справедливое общество, не искаженное ни большевизмом, ни сталинским культом, ни уродливой государственно- капиталистической действительностью. Такое, что им впору было бы гордиться и Че и Ефремову и многим другим - отчаянным и одухотворенным мечтателям двадцатого века.

  ##* Вимктор Черномв - русский политический деятель, мыслитель и революционер, один из основателей партии социалистов- революционеров и её основной теоретик.

  ##** Григомрий Гершумни - российский террорист, один из основателей "боевой организации" Партии социалистов- революционеров.

  ##*** Боримс Самвинков - революционер, террорист, российский политический деятель - один из лидеров партии эсеров, руководитель Боевой организации партии эсеров.

   Надо признать, Ольга не одна поддалась завораживающей силе и убедительности Геннадия. Можно было лишь удивляться тому, что он, разочаровавшийся в свое время и в идеях национал- большевизма и в патетическом патриотизме иных "профессиональных русских" политиков, не ушел с головой в форумные войны и интернет- склоки - а сумел сколотить вокруг себя небольшую, крепко спаянную группу единомышленников.

  Брат Ольги, Роман, в идеи Геннадия не вникал, а потому не был допущен к информации о целях организации. Тем не менее, Ромка относился к другу сестры с уважением, ценил его за острый ум и логику, при случае охотно помогая группе. Кроме Геннадия и Ольги, в состава "Бригады Прямого Действия" входили еще пятеро - Виктор, студент мехмата и неплохой хакер, двое сокурсников Геннадия по философскому факультету МГУ - Олег и Валентин, - и Андрей Лихачев, которого обычно звали Дроном.

   Знакомый с лидером БПД еще со школьной скамьи, Дрон был в группе своего рода "боевиком" - он давно и упорно занимался страйкболом, интересовался диггерством и черной археологией. Дрон сам, без подсказки Геннадия, увлекся романтикой кубинской революции - идеями Кастро, Че Гевары и перуанских маоистов из "Сендеро Луминосо". Собирался учить испанский язык, хотел ехать в Латинскую Америку - но доехал только до Киева, приняв участие в майданном безумии 2014-го года. Однако, после кошмара Одессы и восстания на Юго- Востоке, Андрей разругался с соратниками по одной из майданных "сотен" и еле унес ноги назад, в Россию. Как выяснилось - очень вовремя: через какие-то две недели его бывшая сотня получила автоматы и отправилась на Донбасс. Назад, как водится, вернулись немногие.

  В Москву Дрон приехал мрачный и подавленный - и ожил, услышав рассказ Геннадия о перспективах путешествий во времени. В Бригаде Дрон держался особняком, общаясь, в основном, с Геннадием - тот явно доверял школьному приятелю больше, чем остальным.