Минтака Ориона - Юрий Гельман

Тепло, почти по-родственному, попрощавшись с Марией Ивановной, пустившей слезу, Сергей умостился на санях. Никифор укрыл ему ноги попоной, сам угнездился рядом, потом цмокнул сочно так, понятливо. И лошадка, которой уже не терпелось подвигаться, весело зарысила по дороге.

Примерно через два часа, как и обещал Никифор, они въехали на постоялый двор, что приютился на окраине города меж двух длинных серых домов, похожих на бараки.

– Ну, Сереженька, – сказал Никифор, прощаясь, – я теперь Лопатке овсика задам, да восвояси, пока засветло. А тебе, дружок, все улицы тут открыты. Найдешь, небось, место для ночлега.

– Найду, не беспокойтесь.

– Ну, не поминай лихом!

– И вы меня, – ответил Сергей, и так грустно ему стало вдруг, так одиноко. Снова одиноко.

Но у него был язык, были глаза и руки художника. И самое главное – у него было желание, искреннее и уже достаточно твердое, – влиться в этот почти незнакомый мир, стать его неотъемлемой частью.

Когда Алла Геннадьевна вернулась домой, Игорь уже ждал ее. Развалившись на диване в прихожей, он смотрел новости по телевизору. Бутылка виски, опустошенная на треть, стояла возле него на столике.

– Я же просила тебя не пить! – сказала Алла Геннадьевна.

– Ты просила не напиваться, – заметил Игорь. – И я до сих пор не напился, как видишь. Хотя возможностей для этого у меня было предостаточно.

– Ладно, не цепляйся к словам, – сказала Алла. – Я сейчас переоденусь, и ты мне все расскажешь.

– Ничего я не буду рассказывать, – буркнул Игорь. – Еще не хватало грузить тебя своими проблемами. Ты и так слишком много времени уделяешь моей скромной персоне.

– Малыш, ты никак повзрослел! – воскликнула Алла Геннадьевна.

– Вот именно.

– И тебе совсем не нужна моя поддержка?

– Как тебе сказать… Куда же я без тебя?

– Вот именно, – на этот раз мягко сказала Алла Геннадьевна. – Подожди меня пару минут.

Она поднялась на второй этаж в спальню, сняла с себя костюм деловой женщины, купленный когда-то в Милане, надела атласный халат с огромными красными цветами на черно-золотистом фоне и снова предстала перед братом.

– Ужинать будешь? – спросила, подходя к дивану.

– Что именно?

– Сама не знаю, – ответила Алла. – Мой повар никогда не рассказывает, что готовит. Разве что я сама иногда попрошу чего-нибудь.

– А кстати, почему у тебя в прислугах нет ни одной девушки? – спросил Игорь. – Ну, просто не на кого глаз положить.

– У меня все ребята, как на подбор, – ответила Алла Геннадьевна. – Вполне симпатичные молодые люди.

– И каждый знает свой маневр, – добавил Игорь.

– Да, ты прав, – согласилась Алла. – А девушки… Видишь ли, малыш, я бы не хотела прийти однажды домой и стать невольной свидетельницей какой-нибудь пикантной ситуации. А это, как несложно предположить, могло бы хоть раз, но случиться. Вот почему и дома, и на работе я не прибегаю к услугам слабого пола. Женщина в этом доме должна быть одна.

– Может быть, ты и права, – согласился Игорь. – Я давно заметил, что все мужики, которые крутятся вокруг, смотрят на тебя, как на икону.

– Потому что я для них – всё. И это, кстати, великолепный стимул каждому работать с полной отдачей. Негласное соревнование, так сказать.

– И что, кроме раболепия они не выражают ничего больше? – спросил Игорь, хитро улыбаясь. – Неужели до сих пор не нашелся никто, кто бы отважился на попытку завоевать твое сердце?

– Представь себе, что никто.

– А я даже знаю, почему, – сказал Игорь. – Хочешь, поясню?

– Сделай одолжение.

– Так вот. Ты, дорогая сестричка, очень красивая, эффектная женщина. И в этом-то вся беда. Ты явно кажешься неприступной. Твоей красотой восхищаются, но ее же и боятся. Да-да, не смейся. Есть категория женщин, к которым невозможно подступиться. И ты – яркий пример. Если вдруг захочешь выйти замуж, у тебя могут возникнуть проблемы.

– Что ты болтаешь! Полный вздор, малыш. А замуж… Ты прекрасно знаешь, как я любила Сергея. И, представь себе, давно поняла, что таких, как он, просто больше нет на свете.

– Сказано с большим пафосом.

– Зато искренне, – ответила Алла. – Ну, что, есть будешь?

– Нет, я не голоден.

– Так что там у вас? Выкладывай.

– Ну, что? Ты же помнишь, я говорил, что закупочная комиссия должна быть из Японии?

– Да, помню.

– Ну, тут политика замешалась. Что-то они там снова про острова говорят, я слышал по новостям. Короче, пока не могут прислать специалистов. Так что все откладывается на неопределенный срок.

– А Наташка что?

– Дура, вот что! Она, видите ли, думала, надеялась, что мои гениальные работы купят за хорошие деньги, насуют новых заказов. Хотела на Сейшелы поехать, а тут такой облом.

– И что?

– Ничего. Обозвала неудачником и ушла.

– Действительно дура, – сказала Алла Геннадьевна. – Впрочем, ты не горюй. Когда-то была такая песня: «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».

– А я и не горюю.

– Вижу. От меня ведь не скроешь.

– Да ладно, брось. Переживу как-нибудь, – сказал Игорь.

Он поднялся, вразвалочку прошелся по комнате. Сестра молча следила за его перемещениями.

– Пойду я, – сказал он. – Отдыхай, сестричка.

– Ты можешь остаться, – сказала Алла Геннадьевна. – У меня тут одна идейка возникла, обсудим.

– Какая идейка?

– Да вот, съездить хочу кое-куда на днях. Тебя возьму развеяться.

– Это куда еще? – насторожился Игорь.

– В Лондон. На Сотбис. Хочу пару картин купить, а ты, как эксперт, поможешь мне.

– Ничего себе идейка! – воскликнул Игорь, и глаза его загорелись. – А когда ехать?

– Да-да! Не суетись. Может, я еще передумаю.

– Нет! Помнишь, как в детстве: первое слово дороже второго?

– Помню, помню, – улыбнулась Алла. – Поедем, уговорил.

– Ты у меня самая лучшая сестра в мире! – воскликнул Игорь и нежно обнял Аллу.

Широкое светлое здание со стрельчатыми окнами неподалеку от площади Гровенор, было освещено снаружи рядом ярких, желто-горячих фонарей, да и изнутри светилось не менее ослепительным светом. У фасадного подъезда стояло множество экипажей с титульными гербами хозяев на бортах, повсюду сновали лакеи в лилово-синих ливреях, суетились несколько констеблей, привлеченных для поддержки порядка.

Из широко распахнутых окон доносились стройные переливы очаровательных танцевальных мелодий, трубные басы оживленно говорящих мужчин, непринужденный смех веселившихся женщин, звон бокалов и столовых приборов.

Около девяти часов вечера, когда подписной бал почти уже достиг апогея своей обширной программы, к дому миссис Корнелис подъехали лорд Фулхем и Эндрю. Гость и лучший друг капитана был с иголочки одет в новый малиновый камзол с позолоченными пуговицами, темно-синие кюлоты с широкими белыми бантами на коленях и мягкие коричневые башмаки из свиной кожи. Его рубашка с воротником-жабо, прихваченная у самого горла золотой брошью с бриллиантом, хрустела при каждом движении, как сухой снег под ногами. По лицу Эндрю блуждала смущенная улыбка, выдававшая в нем человека инородного на столь изысканном собрании, по меньшей мере – провинциала. Однако его друг и покровитель, лорд Фулхем, чей гардероб накануне пришлось здорово перетрусить, чтобы одеться подобающим образом, одним своим присутствием вселял в Эндрю уверенность.

Войдя в танцевальный зал, показавшийся Эндрю еще бóльшим, чем все здание снаружи, милорд быстро отыскал глазами хозяйку бала, немолодую уже, суховатую, но сохранившую в фигуре и на лице черты привлекательности, миссис Корнелис, которая плавной походкой аристократки перемещалась между гостей. Они приблизились к ней, и милорд, который был здесь редким, но всегда желанным гостем, представил своего спутника, как старого друга из далекой колонии.

Миссис Корнелис, годившаяся графу в матери, кокетливо улыбнулась ему и Эндрю и сказала, грациозным движением поправляя прическу:

– Милорд, вы знаете, как я всегда радуюсь вашему присутствию на моем балу, который от этого становится еще более веселым и оживленным. Надеюсь, что вашему другу понравится здесь настолько, что он также станет постоянным подписчиком. Веселитесь, господа, у нас для этого все приготовлено. И не забудьте остаться на фейерверк. По моим сведениям, сегодня нам приготовили нечто особенное.

На этом церемония знакомства была закончена. Милорд повлек Эндрю в глубину зала, где увидел нескольких своих приятелей. Завязался разговор, в котором друг сэра Алекса почти не принимал участия, лишь прислушиваясь к отдельным фразам, но больше изучая глазами роскошную обстановку и многочисленных гостей.

Привлекательных дам, как и элегантных кавалеров, было здесь, действительно, немало, как и предупреждал накануне сэр Алекс. Но поскольку пялить глаза на кого-то, как понимал сам Эндрю, было бы верхом неприличия, он старался проходить по лицам этих людей вскользь, не вызывая ни в ком из них возмущения.