Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков

Кому достались плечи, кому задница, Альфонсо не знал, да и это сейчас было не важно.

Отворилась дверь дворца, вышла женщина в белом платье, в шубе из белой лисы, красных, намазанных до блеска сапожках, чеканя шаг и играя бедрами, спускаясь по ступенькам. Большие глаза и брови она подвела углем, губы – каким то соком, а на голове соорудила волнисто – пышную конструкцию из волос, на которую сверху уселась диадема с бриллиантами. Она спустилась с крыльца высоко подняв голову, остановилась перед Лилией, осмотрела ее, потом перевела взгляд на спутников. Соизволила изречь:

– Почему эти еще с оружием?

Королеве никто не кланялся, видимо, здесь было так не принято, по этому Альфонсо подумал, что зря он начал наклоняться в почтительном поклоне. Еще он попытался начать говорить, но не успел – удар чего –то по спине и одновременно под колени, злобный женский голос прямо в голову: «На колени, мужик, когда Великая разговаривает с тобой!» уронил его на землю. Мигом вытащили все оружие, забрав и любимый кинжал с возгласом восхищения. Рядом грохнулись Гнилое Пузо и, с особым кряканьем, Тупое Рыло, тоже безоружные.

– Какого черта? – выкрикнул Альфонсо и тут же получил еще раз по хребту с дельным советом: «Заткнись, когда тебя не спрашивают!»

– Великая Королева, привет! – сказала Лилия, – ой, какие у тебя волосы пышные, отваром из ромашки ополаскиваешь?

– Да, и кончики не секутся, – ответила Великая и поправила рукой копну длинных светлых волос, – мы уже и не надеялись видеть тебя живой. Помнится, я запретила тебя уходить далеко от деревни под страхом страшного наказания.

– Это так, Великая, но смотри, я привела мужиков. Все они из Города.

– Похожи на оборванцев, – сказала Великая.

– Путь был трудный, на нас много раз нападали звери. А этот вообще в костре штаны свои спалил…

Все вокруг стоящие рассмеялись, королева улыбнулась:

– Мужики, что с них взять, – презрительно сказала она. – Сегодня у меня баня, я хочу, чтобы ты отдала мне их на ночь.

– Великая, это честь для меня, только… Кроме вот этого, – ткнула она пальцем в Альфонсо,– он отравился поганками и весь покрыт коростой. Пусть сначала придет в подобающий вид…

– Хорошо – подлечишь, и отдашь потом…

– Подождите, черт возьми! – вдруг закричал Гнилое Пузо, внимательно рассматривая землю у своих коленей, – что здесь происходит? Что значит отдашь, я что Вам- предмет, что ли? С каких пор какая то баба распоряжается мной, как… как… да как предметом?

По толпе пробежал возмущенный ропот, Лилия проскрипела, еле слышно: «Заткнись», но проскрипела поздно, звук уже врезался в уши всех вокруг.

– Что ты посмел сказать? – злобно процедила Великая, – ты назвал меня бабой?

– Прости, Великая, они из далека, и не знают наших порядков. Там, откуда они пришли, «баба» – это не оскорбление, это почти комплимент, -торопливо заговорила Лилия.

– И там это терпят? Какая дикость. Я надеюсь, ты воспитаешь их как следует, и я больше не услышу подобной дерзости. Приведи их в порядок и приведи ко мне к вечеру…

– Да иди ты к черту, вздорная стерва! – вскрикнул Гнилое Пузо и вскочил на ноги,– ни одна чертова баба не посмеет распоряжаться мной, как потаскушкой! Ваше бабье дело – детей рожать, да мужа ублажать, а не с копьями ходить…

Дикий рев сотряс деревню, сильный удар древком копья, обрушил Гнилое Пузо на колени, но следующий удар он уже парировал, откатившись в сторону, поймал дерево копья, рванул на себя, а когда баба от рывка дернулась к нему, пнул ее ногой в живот, отбросив в сторону. Две бабищи кинулись к нему, но он уже оказался у королевы, приставил ей копье к животу, крикнул:

– А ну отошли, сучки, иначе я ее как корову на копье насажу.

– Опомнись, презренный мужик, пока еще есть возможность, – сказала королева, нисколько не испугавшись, как будто ее угрожали убить каждый божий день, и она к этому привыкла. Впрочем, все королевы мира обречены скрывать свои эмоции, особенно когда на тебя смотрят подчиненные. – Еще миг, и ты со своими дружками отправишься на съедение к Зверю.

– Да я лучше к Зверю отправлюсь, чем с тобой в баню пойду, он всяко посимпатичнее будет…

И тут же он получил очень сильный удар ногой в пах от Великой. То, как самозабвенно и тщательно его били потом, он уже не чувствовал, поскольку был занят, корчась от боли с ладонями между ног. Уже синего, с разбитым глазом, опухшим лицом и множеством ссадин, его связали, потащили в избу для преступников, видимо, поскольку она была пустой, холодной и смахивала на тюрьму, с клочком сена на полу и без окон. Альфонсо и Тупое рыло тоже связали, тоже кинули в узницу, правда, не побили.

– Завтра, с утра, все трое отправитесь к Зверю, – холодно и жестко сказала королева и дверь захлопнулась с приговаривающим к смерти стуком.

– Да пошла ты, сука, – брызнул ей вслед кровью из разбитых губ Гнилое Пузо. Альфонсо думал, что сейчас вернутся бабы – костоломы, и добавят ему огонька, но этого не произошло.

– Я вот что-то не понял, а почему мы тоже пойдем к Зверю? – нарушил тишину Тупое Рыло.

Альфонсо сел на пол в углу, поджал связанные колени к подбородку, положил на них связанные руки. Избавиться от веревок не составило бы труда, но это делать строго настрого запретила делать охранница, стоящая за дверью, да и смысла в этом не было – как отсюда сбежать, никто не имел понятия. От волков даже на десять метров не убежишь. Да с волками даже из деревни не выйдешь. Или даже из избы. Дверь резко распахнулась, вихрем влетела Лилия, принялась кружиться по узнице и орать:

– Да что вы за идиоты такие!! Да как можно было тявкальники раззевать, то, а? Было у меня вас трое, теперь ни одного мужика не будет!!!

– Хоть тебя я придушу перед смертью, тварь! – взъярился Гнилое Пузо и вскочил на ноги. Лилия взвизгнула, вылетела за дверь, быстро ее закрыв.

– Могли бы жить нормально, я бы вас даже на цепи бы не держала, так нет, сразу все надо испортить, сволочи!! – прокричала она за дверью, а потом, судя по топоту ног, яростно убежала.

15

Солнце проснулось веселым, ярким, но холодным, а Альфонсо проснулся от смеха, рождающего страх, иногда доходящий до ужаса. Ему снились Черные птицы с горящими хвостами, и этот сон, искаженный забвением, но все равно пугающе смешной, заставил его валяться по полу от хохота. И, казалось, смех не кончится, пока не разорвет внутри все мышцы, до одной.

Гнилое Пузо, весь заплывший, синий от побоев, хмурый, злой, как собака, смотрел на него с холодным спокойствием смирившегося со всем человека.

– Чего это с ним? – спросил Тупое рыло,