Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Только не вздумайте говорить, – предупредила она их всех, что мы были у озера с Кровью Богов, а то сразу отправят к Зверю.
– К кому? – спросил Гнилое Пузо, – к главной вашей что-ли? – и он хрипло рассмеялся.
– Не смей смеяться над королевой! – вскрикнула Лилия. – И вообще, будьте повежливей, иначе… У нас законы суровые.
Деревня была близко, но ничем абсолютно себя не выдавала: Лес вообще не изменился, ни словом не говоря о присутствии где то поблизости людей (Или хотя бы женщин, – посмеялся Гнилое Пузо), только Лилия шла все быстрее и быстрее, соорудив на лице блаженную улыбку.
– Привет, осинка, – сказала она.
–Привет, березка, – сказала Лилия метров через пятьдесят.
– Может перестанешь с деревьями здороваться? – рыкнул Альфонсо. Тревога съедала его, она была тихой и вялой пока шансов дойти было мало, но последние дни она выросла, окрепла, подружилась с волнением и они обе начали грызть Альфонсо душу. Все решится в несколько дней, а эта ведьма ходит тут, скалится, раздражает своей веселой рожей.
– Ой, а в этом овраге я впервые кость вправила. Мне тогда семь лет было.
– А чего, повзрослее никто вправить не мог? – спросил Тупое Рыло.
– Мог. Но это же ее сломала.
– И ты сама себе кость вправила? – с сомнением в голосе спросил Гнилое Пузо.
– Ага. Не себе, а подружке… Ой, а у этого пня я впервые в жизни сотрясение головы лечила.
– Тоже подружке? – спросил Тупое Рыло.
– Той же? – добавил Гнилое Пузо.
– Нет, другой.
– Да, – ухмыльнулся Гнилое Пузо, – тяжко им давалась дружба с тобой.
Альфонсо в этой беседе не участвовал –он превратился в слух и зрение, поскольку признаки деревни должны были уже быть, а он их не видел, и это, его как прекрасного, в своей собственной голове, охотника, задевало. Неужели в глухом Лесу можно организовать поселение но не выставить никакую охрану. При том, что он ожидал появление поселка вот-вот, тот все равно появился неожиданно, очень ловко «выскочив» из-за деревьев уже тогда, когда путники подошли к трехметровому забору, собранном из заостренных бревен.
– Вот я и дома- выдохнула Лилия, – упершись носом в забор, – ей, там, дрыхните что-ли?
– Какого… Мать честная! Лилька, это ты что-ли никак из царства Смаргалы явилась?
Забор распался воротами, которые открыли две дородные девки с копьями. Одеты они были в беличьи шубы, меховые шапки, и в черных сапогах из змеиной, наверное, кожи. Круглые, полные лица были во всей боевой раскраске: губы подведены свекольным соком, брови – углем, на щеках – румянец (но это свой, родной), в глазах – чудовищное любопытство, особенно когда взгляд уперся в мужчин.
– А это кто с тобой? Опоила, все таки, или безумные привязались к тебе?
– Мужики мои, – гордо сказала Лилия, и нос ее задрался до самых небес, – из Города. Этот, – ткнула она пальцем в Альфонсо, – граф, этот, – палец уперся в Тупое Рыло, – вообще церковник, а этот… Ходок. Добровольно пришли со мной…
Глаза Лилии просто светились чувством собственного превосходства и гордости ровно настолько, насколько в охранявших ворота бабах светилось чувство нескрываемой зависти.
– Ладно, – буркнула одна из, – покажи их королеве, может, она тебя и простит за самовольный побег. Осинку и Березку видела?
– На постах. Идемте, мужики…
И Лилия пошла, нет, она поплыла по деревне в компании своих спутников. Все взрослые жители деревни замерли на местах, кто где был, смотрели на нее удивленно, словно на призрака, а дети подбежали к ней гурьбой, захлебываясь криками и радостными возгласами. Долго Лилия обнимала каждого ребенка, здоровалась с людьми, отвечала на вопросы, которые сыпались как горох из дырявого мешка. Остальные стояли потерянными, не знали, что предпринять, а когда не знаешь, как действовать – стой и жди, пока о тебе вспомнят. Вот они и стояли, настороженно оглядываясь по сторонам.
Деревня представляла собой огромную, расчищенную поляну с построенными по кругу избушками из массива мятой сосны, с дранкой из коры на крыше, разной степени красивости и разного размера. Посередине стояла самая большая изба, претендующая на роль «дворца», и перед ней была площадь, видимо, для выступлений ораторов или королевы, с каменной площадкой для жертвенного огня. Весь этот участок был обнесен забором, что не удивляло, удивляло другое – это волки. Они бродили по поселку совершенно свободно: огромные, страшные, как смерть, даже Песико по сравнению с ними был маленьким щенком; на некоторых катались дети, на некоторых спали кошки, по некоторым топтались даже куры, не причиняя, видимо, собачкам вообще никаких неудобств, и нимало их не беспокоя.
– Вот это да! – восхитился Гнилое Пузо. Все песики разом, как по команде, обратили взоры к пришельцам, понюхали воздух, но сидели, лежали, или стояли не двигаясь в направлении к пришедшим. Это было жутковато. Да что там, это было страшно.
– За мной, – скомандовала Лилия своим спутникам голосом, который сильно насторожил Альфонсо. Он изменился от женско-ласкового, иногда ехидного и насмешливого до стального, требующего беспрекословного подчинения без разговоров. Эта перемена была поразительна и отворила сознание для понимания окружающей обстановки: вокруг были одни бабы, причем, крепкие, в основном мускулистые и высокие, совершенно уверенно держащие оружие, как копье, так и топоры. Мужиков не было совсем, хотя нет, вот виден был один – замухрышка с поникшими, тусклыми глазами, боязливо озирающийся по сторонам, поправлял дранку на крыше. Вышла баба из избы, что-то ему крикнула, а когда он спустился с крыши, треснула по голове ладонью, пнула под зад, таким образом запихивая его в избу.
– Мы, кажется попали, – сказал тихо Тупое Рыло, – не знаю точно, куда мы вляпались, но точно ни во что то благоухающее цветами…
Место, куда они так долго и упорно шли целых десять шагов оказалось площадью. Прямо напротив крыльца избы –дворца, стояли две самые громадные бабищи, которых вообще Альфонсо видел в жизни. Вышла третья, поменьше, в платье из красного крепдешина отороченное мехом (зимнее платье) и в лисьей шубе, поправила, легким движением руки, прическу, поплыла к Лилии. Звонко цокали каблуками высокие, красные сапоги из кожи теленка.
– Ой, оделась, как всегда не вкуса, ни фантазии, – чуть слышно прошептала Лилия, а вслух, заливая медом слов тишину, запела:
– Розочка, как тебе идет это платьице! Сама сшила?
– Да. Лилька, совсем не ожидали уже видеть тебя живой, да еще с кадровым пополнением…
«Кадровое пополнение» стояли озираясь; бабы окружили их плотным кольцом, без смущения внимательно рассматривая масляными. вожделеющими глазами, как голодный кот на кусок мяса.
– А вот у того задница ничего, – сказала одна позади, – я бы пожамкала…
– Зато у этого плечи, как у воина.
