Цветок камнеломки - Александр Викторович Шуваев

– "Устройства класса "Б", – пожав плечами, ответствовал Керст.

– А те, в которых "сборщики" по мере необходимости фабрикуются?

– Соответственно: "Конструктивный класс "В", – в голосе Петра Карловича послышалось легкое раздражение, – а в чем дело?

– Так позвольте довести до вашего сведения, – Гаряев слегка поклонился, – что нами найдены устройства, относящиеся к обоим этим классам, и произведенные вне предприятий нашего объединения.

– Интересно, – задумчиво проговорил Гельветов, – как это возможно? Я имею ввиду, – чисто технически? Без универсалов-то?

– Если мне не изменяет память, Валерий Владимирович, – то теорию Функциональных Групп разработали именно вы, самолично. Так что слышать подобный вопрос именно от вас, это, знаете ли… Там же, кстати, написано, что для того, чтобы предсказанные теорией закономерности реализовались, вовсе нет нужды, чтобы кто-то знал саму теорию. Это, видите ли, не является необходимым условием. Так называемая "Внешняя Теорема". У меня, когда читал, прямо-таки слезы наворачивались…

– Общая черта всех теоретиков: удивляемся, когда что-то, открытое нами чисто умозрительно, спустя самое короткое время вдруг лупит нас по сопатке…

– Товарищи!!! Да вы о чем говорите-то?!! Страна в самое ближайшее время разлетится в клочья, лучшим возможным исходом является выигранная гражданская война, – а они про х-хреновню какую-то!!! С-словами, понимаешь, играют!!!

– Так, спокойно. Когда вы требовали, чтобы в составе вашего оперативного отдела были вооруженные формирования, мы вас, помнится, поддержали безоговорочно. А для чего, спрашивается, как не для подобных случаев? Так что вам теперь и карты в руки.

– Да не нам вас учить, – подхватил Гельветов, – вы ведь уже наметили план действий, не так ли? Вот и действуйте. Найдите нам э-э-э… фигуранта. Того, с которого все и началось. Поверьте мне, – весьма вероятно, что этим все и закончится.

– Все равно, что сжечь труп первой чумной крысы и воображать, что на этом закончится эпидемия. Чисто ритуальное действие.

– Говорю же вам, – вы не вполне правы. Знаете, чего вы не учитываете, и на что в этой ситуации рассчитываем мы? На человеческую тупость. Видите ли, из тех, кто поступает в нашу Высшую Технологическую Школу, – после тщательнейшего отбора! – дай бог, если один из пятидесяти оказывается толковым композитором. Или – конструктором. Или – коммуникатором. Остальные идут в так называемые системные технологи, и не идут в расчет. Что ж тут говорить о самоучках.

– Вот вы ученый, а несете тут антинаучную…

Где-то в недрах его пиджака глухо зазвенело, и генерал не договорил, достал из внутреннего кармана маленький, изящный "комбат" в подарочном исполнении и прижал его к уху.

– Да, Гаряев! Как!? Да вы что там, с-с ума… – И замолк, но пока он слушал, лицо его менялось настолько красноречиво, что в словах нужды почти что и не было. – Нет. Нет, не знаю. Нет, никаких сведений не имею. Да, сразу же поставлю вас в известность, если что-нибудь… Хорошо.

Небрежно сунув трубку в карман пиджака, он некоторое время молчал, как будто не в силах говорить. Наконец, с усилием, словно проглотив комок в горле, он прохрипел:

– Сегодня неустановленные лица с неустановленной целью запустили в космос ракету. В самом обыкновенном Нечерноземье из самого обыкновенного леса. Цели доподлинно неизвестны, но, по некоторым признакам, это была попытка запуска спутника на одну из высоких орбит. Я, конечно, ничего не знаю, но почему-то уверен, что – вполне успешная попытка. Ее засекли и с наших спутников, и, к сожалению, со штатовских спутников ее засекли тоже. У американцев переполох. Подняты в воздух дополнительные "Б-52". Ударные авианосцы экстренно изменили курс! Сдвинуты к рубежам ракетной атаки подводные ракетоносцы! Послу вручают ноту, чуть ли ни ультиматум, а он, бедняга, ни сном – ни духом… Первый раз в жизни, – потому как посол в Штатах – это, надо сказать, – фигура. Его – информируют предельно серьезно. Вся дипломатия на ушах, врут и выкручиваются так, что страшно слушать. Главное же – никто толком ничего не знает, сначала говорят одно, а через пятнадцать минут – совершенно другое. – Он обвел руководство НПО диким взглядом. – Приплыли, короче. Дальше уже, кажется, некуда. Пиздец.

XXIII

– Я давно хотел сказать вам, о Цензор, что, по моему мнению, Дмитрий Геннадьевич перестал соответствовать своей должности. К глубочайшему сожалению.

– Карлыч, – ласково перебил его Гельветов, – ты без экивоков, а? Так и скажи, что Гаряев лично тебя не устраивает.

– А у тебя совершенно отвратительная манера ставить точки непременно над всеми "i". Ты совершенно не щадишь чужой скромности…

– Лицемерия.

– Пусть так. Привычка все равно несносная. Но не о том речь… Ты говоришь, – меня не устраивает, а тебя что, – устраивает?

– Я как-то не задумывался над этим вопросом. Гаряев слишком привычен, чтобы над ним задумываться. Пожалуй, – стал несколько слишком… нервозен. Кроме того, – постоянство во взглядах, – превосходное качество, но даже и оно бывает чрезмерным. Хотя бы потому что обстоятельства со временем меняются.

– Ты же враг лицемерия! Так и скажи, что жмет гэбэшная креатура, как башмак, из которого вырос. Но теперь, когда он обнаружил очевидное, его дальнейшее пребывание на посту становится просто опасным.

– Очевидное?!

– Ой, ну не надо! Это уже как давеча с "универсалами", которыми, кстати, давным-давно никто не пользуется…

– А я стараюсь не знать того, что меня не касается.

– Очень удобная позиция. Но только лучше ее оставить, потому что – коснулось вот!

– Тогда постараюсь узнать. Ты что, всерьез предполагаешь, что он отправит покаянное письмо в ЦК, выпьет бутылку водки и застрелится из табельного оружия?

– Или предпримет что-то столь же конструктивное. И ровно никому от этого лучше не будет. Мягко говоря. Очень мягко.

– Мне кажется, ты ошибаешься.

– А если НЕТ? Ты готов рискнуть буквально всем?

– А ты предлагаешь его замочить?

– Не-ет, милый. Совершенно неважно, что предлагаю я. Важно, что предлагаешь ты.

– Учти, кстати, что все возможные мокрушники находятся в его подчинении. Как, в конце