Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кирилл остался в комнате один.
–Что-то происходит, Дина, – говорил он. – Происходит с тобой, и со мной. С нами обоими… И это неправильно. Это сводит с ума!..
Я ничего не требую. Ни на чем не настаиваю… Просто хочу, чтобы между нами все было, как и прежде, до этого. Мне хочется вернуть нас тех, кем мы были. Вернуть то, что было между нами.
Понимаешь?
Он слышал ее быстрые шаги в свою сторону за своей спиной, и ему показалось, что она хочет обнять его, хочет сказать, что любит его, и вдвоем они все преодолеют, со всем справятся. Он повернулся к ней, и не успел опомниться, как она размахнулась, и ударила его по лицу чем-то тяжелым.
Вокруг него посыпались звезды, и вот он уже чувствовал под собой пол, чувствовал его своим лицом. Он упал навзничь, и, казалось, не мог пошевелиться. Он попробовал подняться на руках, потому что понимал, что оставаться в таком положении нельзя. Она готова была если не убить его, то точно искалечить. Он чувствовал это. Он знал это.
Это была женская злость, помноженная в сотни раз. И эта энергия окружала ее со всех сторон. Ее обезумевший взгляд вернулся, – он заметил его мельком перед тем, как произошел удар.
У него получилось подняться только немного. Когда он прилагал усилия, чтобы подняться, его дыхание вдруг перехватило, и ему стало трудно дышать.
–Ничего уже не будет, как раньше, дорогой, – сказала Дина.
Она пнула его по ребрам, и Кирилл снова свалился на пол, кашляя и задыхаясь.
–Мы в западне, и обратной дороги не существует, – говорила она. – Не стоит соперничать с правдой. Лучше принимать все таким, как оно есть.
Мое тело приказывает мне. Оно стало руководить мной. Я делаю то, что оно мне говорит. А оно говорит мне, что я должна заставить тебя страдать, от физической боли и душевных терзаний. Мучения и страдания, Кирилл. Только так мы сможем прийти к чему-то новому. К духовному экстазу нашей любви.
Разве ты этого не чувствуешь, милый? Мы в тисках собственного преображения.
Она присела возле него, и положила свои ладони на его лицо.
–Мы в коконе.
Он видел ее будто сквозь туман. Неожиданно он почувствовал ее губы на своих губах. Она нежно поцеловала его, а потом вдруг впилась своими зубами в его нижнюю губу, и в этот момент он не выдержал. Это боль заставила его защищаться, беречь себя. И он нащупал здоровой рукой нечто, чем он мог обороняться. Эта была огромная шкатулка, которой она его ударила, и, видимо, после этого просто бросила на пол.
Пока она до крови кусала его губу, он размахнулся, и нанес ей удар шкатулкой, прямиком по затылку. Дина взвыла и отшатнулась.
Кирилл понял, что это единственный шанс спасти себя. Его мысли покрылись паникой. Он понимал, что спасается он собственной девушки. Но трезвость нагоняла его, и подсказывала, что теперь это уже не полностью та Дина, которую он знал столько лет. Она – это что-то еще, помимо того, что было в ней всегда, рожденного или приобретенного. В нее что-то вселилось. И это что-то пришло после той ночи. Той ночи с демонами.
Он бросился наутек, выбежал в коридор, и услышал, как за ним, как огромный пес, шипя и рыча, помчалось то, что попеременно превращалось в Дину (сейчас это точно была не она).
–Ты ударил меня, ублюдок! – кричала она ему за его спиной, на которой он, казалось, чувствовал ее горячее дыхание. – Ты поднял руку на женщину!
Кирилл забежал в гостевую спальню. Быстро захлопнул за собой дверь, и закрыл ее на щеколду.
Дина с той стороны стала долбить по двери.
–Открой, паскудник! – кричала она. – Что же ты за мужик такой, что ударил женщину, и скрылся от нее же в страхе, просто убежав в соседнюю комнату? Бедняжка… Тебя, наверное, уже все так достало. Бедненький-бедненький мальчишка. Так все достало, что ты ударил свою девушку.
Что же это будет за семейная жизнь, ублюдок?! Ты так и будешь бить свою женщину по голове разной хренью, случилось чуть что не так?!
Какой же ты слабак! Тряпка!…
–Я не открою тебе! – сказал Кирилл. Получилось у него не вполне убедительно, – его голос заметно дрожал – Дураку ясно, что нам какое-то время нужно быть на расстоянии.
–Что это? Ты хочешь сделать перерыв? Хочешь погулять на стороне? Так сказать, спустить немного пар?
–Ты одержима, Дина! Я говорю сейчас не с тобой!
За дверью послышался страшный рык, и словно огромная лапа ударила по двери, да так, что затрещало дерево. Потом снова. Кирилл не выдержал, и отошел подальше. Он был уверен, еще пара таких ударов, петли не выдержат, и дверь разлетится в щепки.
Но удары прекратились.
Зв дверью дышало какое-то огромное животное. От этого звука сердце Кирилла укатывалось куда-то в пятки. Теперь ему было по-настоящему страшно.
Потом дыхание прервалось, и Кирилл слышал только тишину.
–Дина?..
Ему не хотелось молчать.
Сначала ему никто (или ничто) не ответил. Потом по двери стали царапать когти: размеренно, сверху вниз, с небольшим интервалом. Звук был отвратительный. В интервалах слышался голос Дины:
–Глупенький, неужели ты так и будешь прятаться от меня там, в этой комнате?
Снова когти по дереву.
–Выходи, малыш! Не будь таким сварливым!
Снова…
–Не нужно всего этого. – Голос ее был ласков и нежен. – Мы ведь все еще любим друг друга. Ведь так?
Кирилл молчал. В нем перемешались все эмоции: страх, злость, смятение, и многое другое, чего он уже никак не успевал за собой замечать или идентифицировать.
Когти перестали царапать дерево, и, уже более нормальным голосом, Дина сказала:
–Рано или поздно, но ты выйдешь. Ты же не сможешь всю жизнь прожить в этой своей комнатушке. И тогда мы с тобой поговорим. О, да, и тогда мы с тобой поговорим!..
Топая ногами, она удалилась в сторону гостиной.
Кирилл услышал свое громкое дыхание, и почувствовал, как убегал его пульс. Он увидел свое отражение в зеркале. Остекленевший взгляд, какие-то детские испуганные глаза.
Страх.
Все-таки он овладел им, почти целиком. Нужно было признать это, и быть готовым…
Готовым к чему?..
Он просидел в комнате, за закрытой дверью, до самого рассвета, и не услышал не единого звука, который смог бы его встревожить и оставаться начеку. Примерно в полночь Дина включила телевизор, и оставила его на высоком уровне громкости. Поэтому Кириллу трудно было прислушиваться, все равно, мало что удавалось расслышать. Иногда ему кое-что казалось, но он понимал, что это всего лишь его воображение.
Он думал, что это такой фокус. Что так она как бы уходит от него в тень. Чтобы он не смог ее услышать.
Но под утро, когда
