Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не гневись, Ваша светлость, да только товарищ мой, Эгель, в темнице томится, а он один из самых лучших воинов. Без него турнир – не турнир, а детский лепет.
– За что его упрятали, Гумболь? – спросил Альфонсо.
– – Дерзок на язык был, Ваша светлость, – ответил бывший воевода.
– Посмотрим, – сказал Альфонсо.
Эгель и вправду был лучшим воином, но удаль его, стать и сила с лихвой компенсировались его вызывающей дерзостью, врожденной самоуверенностью и высокомерием, вполне, впрочем, оправданным, и у Альфонсо часто возникало желание затолкать острослова обратно в узницу. Но он этого не сделал, хотя для этого и понадобилась изрядная доля терпения. Эгель моментально вжился в роль воеводы, чутко найдя нужную грань, между чопорностью начальника отряда и панибратством так, что его и любили, и боялись воины. Даже начальник королевской стражи Альгедро проникся к нему уважением настолько, что согласился провести вместе с ними учения, разделившись на два лагеря в почти шуточной битве.
– Что же ты такого сказал герцогу, что он тебя в темницу посадил? – спросил Альфонсо у Эгеля как то раз.
– Я отказался выполнить приказ. Нас хотели заставить закопать ров, будто мы не славные воины, а презренные крестьяне или рабочие.
И тут Альфонсо пришла идея о том, что ров вокруг замка действительно никуда не годится. Да, его очень сильно полюбили утки и ужи за изобилие камыша и лягушек, а так же туда частенько приходили попить и помочиться коровы, но врага этот ров остановить был не способен. Рассмешить – это да, остановить – это нет.
– То есть, если я прикажу копать ров, ты откажешься?
– Да Ваша светлость. Настоящий воин должен драться, а не ковыряться в земле, аки червь…
– Настоящий воин должен уметь все, – заявил Альфонсо, – и воевать, и копать землю, и даже, если приспичит, подоить корову.
– Ваша светлость, – вспылил Эгель, – испытайте меня в бою и вы увидите, что лучшего воина вам не найти во всей Левании! А может, и во всем Эгибетузе! Не пристало доблестному рыцарю заниматься делами холопов. Я победил в турнире – найдите мне достойного соперника, дабы я мог Вам показать, что значит настоящий воин!
Был такой у Альфонсо один знакомый, который слишком сильно зацикливался на пути достижения цели и ограничивал себя рамками абстрактных понятий о чести, посему, отказался лезть в дерьмо и тем спасти себе жизнь. Его, правда, тогда и не спрашивали, но отказался бы точно, поинтересуйся, кто нибудь тогда его мнением. Как же его звали? А, не важно…
– Будешь драться со мной, – сказал Альфонсо, – победишь – черт с тобой, проиграешь – будешь делать все, что я прикажу. Согласен?
Эгель подозрительно осмотрел Альфонсо; о его славе непобедимого победителя, о том, что он великий маг и колдун и ему помогает сам Агафенон, он был наслышан, презрительно про себя фыркал, когда при нем рассказывали эти сплетни, как он их считал, но мало ли… Однако, увидев усмешку на лице Альфонсо, его гордость крикнула «Да» быстрее разума, поскольку была и крикливее и громче.
И Альфонсо пожалел о своем турнире сразу, как только, парировав первый удар, упал на землю, едва не получив своим же мечом по голове. Он поднялся еще раз, потом еще, но это было бесполезно: Эгель был не просто хорошим воином, он был быстр и ловок – в Лесу ему бы не было цены. Сильным ударом выбил он меч из рук Альфонсо, торжествующе направил было острие своего меча к его горлу, но не достал: Альфонсо присел на землю, кинул в Эгеля пыль, и пока тот с удивлением пытался протереть глаза, удар под дых обрушил его на землю, где после пары смачных герцогских пинков в живот он больше подняться не смог.
– Черт возьми, Ваша светлость! – воскликнул друг, вызволивший Эгеля из темницы, – это подло! Это же не благородно!
–Будешь у врага просить благородства, – отряхиваясь, сказал Альфонсо, – ваша задача не сдохнуть за Родину. Ваша задача – убить за Родину, и как вы это сделаете – плевать, главное – чем больше, тем лучше. А если ради страны и короля, (и меня тоже, – мысленно добавил он про себя) вы не готовы опозориться, то грош Вам цена, как воякам. И если надо будет копать, чтобы уничтожить врага, или косить сено, чтобы выжить самим, то вы будете делать и то и другое.
Альфонсо ненавидел суды и не только в качестве подсудимого, но и в качестве обвинителя. Однако, пройдясь по тюрьмам в то время, когда он вытаскивал оттуда Эгеля, Альфонсо обнаружил, сколько мужчин сидит в темницах, вместо того, чтобы работать на благо страны. И понеслась череда утомительных, скучных и долгих судилищ, после которых Альфонсо любил приложиться к винишку, отмечая освобождение людей, на которых ему было плевать совершенно.
В один из погожих летних деньков Альфонсо судил очередную очередь из осужденных, страдая, неимоверно, от духоты, запаха немытых неделями тел и страшного похмелья, которое делало жизнь в сотни раз мучительнее, чем она была на самом деле. На суде присутствовал начальник тюрьмы, местный епископ, представляющий церковь, секретарь и пара тройка присяжных, не понятно зачем присутствовавших, но положенных по правилами. Они все равно молчали в тряпочку и были нужны больше для массовки и придания важности моменту.
– Далее по списку, – торжественно провозгласил начальник тюрьмы, – осужденный по имени Инженер. Осужден за шпионаж в пользу Степи.
Альфонсо оживился. Не настолько, чтобы проявить интерес к происходящему, а настолько, чтобы проявить интерес к имени осужденного. Этот мужчина лет восемнадцати был щуплым, тощим, изможденным и совершенно белым, как все сидельцы с долгим сроком. Однако взгляд у него был какой то странный, такой, как будто он видел мир впервые и ему, как ребенку, было все интересно, даже за долгие дни за решеткой блеск любопытства в его глазах не пропал. Потускнел маленько, это да, но не умер в рутине напряженного ожидания суда. А еще он светился живым и въедливым умом, а Альфонсо таких недолюбливал.
– Виновен, – недовольно подумал он, не узнав еще, правда, в чем суть дела.
– Зачем шпионил? – спросил Альфонсо строго. И едва не зевнул при этом, разрушив всю строгость.
– Я не шпионил, Ваша светлость, я рисовал землю…
Бывает так: идешь по болоту, и думаешь – сейчас оно станет мельче, стоит только сделать шаг, я выберусь и будет сухо. Если бы попытку разобраться в данном вопросе можно было бы сравнить с ходьбой по болоту, то понятно было бы его внутреннее состояние ума Альфонсо. Он ничего не понял, и задал вопрос, который должен был все прояснить:
– Зачем ты
