Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажи, Сколько у меня слуг в замке?
– Сорок. Ваша светлость.
– Зачем мне столько людей?
– Для удобства Вашего, Ваша светлость.
– Мужского полу из них – сколько?
– Двадцать три, Ваша светлость.
– Значит так, слушай приказ. Оставишь одного, какого -нибудь смышленого, остальных… Да, пошли этого избранного за теми бабами, которые, наверное, не далеко ушли, спроси, с какой они деревни и этих туда отправь, пусть… понюхают крестьянской жизни.
Сам Альфонсо, наверное, не хотел бы нюхать крестьянскую жизнь, но и герцогом быть он уже тоже не хотел. Глядя на толпу оборванных, тощих, побитых жизнью и болезнями людей, он вдруг очень сильно захотел в Лес, в тишину шелеста листьев на ветру, звон пения комаров, запахов трав и цветов… Как все просто там – убил – съел, не убил – тебя съели, жестоко, но просто…
Иссилаида не захочет жить в Лесу, а заставить ее он не сможет, потому что его просто сожгут, когда она его сдаст королю. Потому что в Лесу он уже не герцог, а простой еретик.
– Чего ты ржешь, холоп? – разозлился Альфонсо на капюшон.
– Весело у тебя тут, – тихо ответили оттуда.
Гениальная идея, как комета, озарила изможденный мыслительный орган Альфонсо, разорив в ней беспросветный мрак. И ухмылку эту поганую, нужно стереть с лица.
– Стража! Повесить. Посмотрим, как ты теперь посмеешься, – и он указал пальцем на Гнилое Пузо, который ожидал чего угодно, только не этого. У того аж капюшон упал на спину.
– Ты чего, совсем…? –начал было он, но Альфонсо заорал, как можно сильнее:
– Ты, что думаешь, герцог без тебя не знает, что голод, нищета и…и лошадей не хватает!!! – орал он как можно громче, чтобы заглушить возмущенного Гнилое Пузо.– Как посмел ты, смерд, обратиться ко мне со столь мелочной просьбой!! Заткните ему пасть!!
Стража накинула веревку на горло Гнилого Пуза, поволокла к первому попавшемуся подходящему дереву, Альфонсо пошел следом, ехидно улыбаясь. Потом он оглянулся – да, так и есть, народу поубавилось в разы, и из тех, кто пришел просить, остались только те, для кого это был вопрос жизни и смерти, либо, совсем тупые или бесстрашные.
Веревка перелетела через ветку, стражник резко дернул и Гнилое Пузо просто взлетел на ноги.
– Стой, – приказал Альфосно, – я тебя помилую, если ты мне будешь говорить «Ваша светлость».
– Какая же ты сука, – просипел Гнилое Пузо, но поскольку веревка на горле не располагала к хорошей дикции, то издалека эти слова можно было принять за «Вашу светлость».
– Отпустить, – приказал Альфонсо и заржал, как конь. Он не мог остановиться, несмотря на то, что сильные приступы смеха у него вызывали панику. Стражники смотрели недоуменно – чего тут смешного, понять они не могли; Гнилое Пузо тоже шутки не понял, но ему хватило мозгов понять, что с Альфонсо надо разговаривать почтительно хотя бы при подчиненных.
– Ваша светлость само милосердие, – прохрипел он, потирая горло.
– В замок, его отведите. Пожрать дайте, в баню там, вина налейте… И ко мне в кабинет проводите. Я освобожусь, приду…
3
Альфонсо сидел в своем приемном покое, теперь почти пустом, на своем кресле и смотрел в пустоту. Гнилое Пузо ему не мешал, он был занят тем, что осматривался вокруг, громко и матерно восхищался, трогал руками золотые кубки, оставляя на них следы своих грязных пальцев.
– Да, не бедно устроились, «Ваша светлость», – вздохнул он, наконец, и выдернул Альфонсо из такой прекрасно бесшумной, тупой, а потому простой задумчивости. В реальность, которая снова надавила на мозг своими проблемами.
– Вот жизнь, да, – продолжил Гнилое Пузо и стал вертеть в руках золотой канделябр, – у тебя одного добра больше, чем у всех двухсот деревень вместе взятых. Почему так, кому то все, а кому то ничего?
– Потому что люди не умеют останавливаться в своих желаниях, – задумчиво произнес Альфонсо, не особо утруждая себя тем, чтобы вдумываться в то, что говорил, – и понятия не имеют, сколько им нужно для счастья, но в любом случае этого мало.
– Ты хочешь сказать, что тебе для счастья не нужны вот эти побрякушки? – это Гнилое Пузо достал горсть драгоценных камней из шкатулки, которую вытащил не известно откуда. Он их рассматривал долго, любуясь их сверканием, хотя, так могло показаться со стороны, что он любуется, на самом деле для Гнилого Пуза у вещей были две ценности: то, что можно съесть и то, что можно продать подороже. То есть, он просто считал, сколько песедов это все стоит. И посчитать не мог.
В шкатулку камни вернулись не все, часть оказалась липкой и прилипла к рукам Гнилого пуза.
– Не нужны. У меня все есть: замок с четырьмя этажами и сто тремя палатами, еды по десять блюд на один присест, сорок душ слуг… а да… (про слуг Альфонсо забыл), ну и ладно, трое – тоже не плохо.
– Ну так продай и раздай людям. Вот ты с жиру бесишься, и остальные недоедают.
– Вот и продам, -запальчиво крикнул Альфонсо, а потом его словно молотком по голове ударили, и он закричал раньше, чем полностью осознал свою идею:
– Вильгельм!! (Гнилое Пузо вздрогнул и выронил один из бриллиантов) Виль… Гелик!! Где ты ходишь, морда… а вот ты где. Купца Яхонта мне позови, чем быстрее, тем лучше… Чего мнешься?… Ну хватит кланяться, хочешь сказать – изрекай, не тяни кота за… хвост.
– Не извольте гневаться, Ваша светлость, – Вильгельм все же поклонился, несмотря на то, что его освободили от этого только что, – конюх Криворукий Пень нижайше просит оставить ему в помощь хотя бы трех помощников, один он со всеми лошадьми не управится.
– Чего так? А сколько у меня лошадей?
– Две сотни голов, почитай…
– Сколько?!! – вскрикнул Альфонсо и вскочил с кресла. Он понимал, что это много, но не понимал, сколько, и представить себе хоть приблизительное их число не мог. По этому, увидев свой табун, оставшийся от предыдущего хозяина, герцога (как же там его?), который сбежал в другую страну, едва началась война так быстро, что даже не все ценности забрал, он просто остолбенел. Все необозримое поле занимали эти животные, которые просто жрали и испражнялись, иногда переговариваясь на своем, конском, противным ржанием.
– Да твою же налево! Да что же это такое, а? Я там голову ломаю, где в деревни лошадей добыть, а тут, целое стадо! Стадище!
– Да, запасливый здесь жил мужичок, однако, – усмехнулся Гнилое Пузо, потом, потер рукой след от веревки на горле и быстро добавил:
– Ваша светлость.
– Очень уж лошадей любили, – произнес Вильгельм.
– Оставьте мне три штуки, остальных раздайте наиболее нуждающимся в деревни.
– Как же можно, Ваша светлость, – воскликнул Вильгельм в глубочайшем и широчайшем изумлении, – редчайшие породы, десятки лет выводили?
Альфонсо посмотрел на
