12 великих трагедий - Коллектив авторов

Знамя выпадает из рук ее, и она мертвая на него опускается, все стоят в горестном молчании. – Король подает знак, и тихо склоняют на нее все знамена, так, что она совершенно ими закрыта.

Кальдерон Педро. Стойкий принц

Действующие лица

Дон Фернандо, принц

Дон Энрике, принц

Дон Хуан Кутиньо

Царь Феса, старик

Мулей, начальник армии

Селин

Брито, шут

Альфонсо, король Португалии

Таруданте, царь Марокко

Феникс, инфанта

Роза

Сара

Эстрелья

Селима

Португальские солдаты

Пленники

Мавры

Сцена в Фесе и его окрестностях и в окрестностях Танхера.

Действие начинается в 1437 году[134].

Хорнада первая

Сцена 1-я

Сад Царя Фесского.

Пленники выходят с пением; Сара.

Сара

Ну, пойте, пойте, звуки песенС прекрасной Феникс говорят,Пока она, внимая песне,Меняет пышный свой наряд.Ей часто нравились напевыПечали, плена и скорбей.

Первый пленник

Те песни, что рождались волейКолодок наших и цепей,Ужель могли ей быть желанны?

Сара

Могли и были. Пойте ей.Она вас слушает отсюда.

Второй пленник

То будет худшей из скорбей.О, Сара нежная, лишь звери,Лишь птицы, чья душа во тьме,Чей дух мышленьем не украшен,Поют, веселые, в тюрьме.

Сара

Так никогда вы не поете?

Третий пленник

В усладу горести своей,Но не чужой, слагаем песни.

Сара

Она вас слушает. Скорей.

Пленники (поют)

Все высокое сдаетсяТяжкой силе долгих лет.Время с легкостью несетсяДля губительных побед.

Сцена 2-я

Роза. – Те же.

Роза

Ступайте, пленники, из сада,И пенье кончите. СюдаВыходит Феникс молодая,Как предрассветная звезда,И ей гордится луг зеленый,И ей украшены цветы.

(Пленники уходят.)

Сцена 3-я

Феникс, Эстрелья и Селима, как бы кончая одевать Инфанту. – Сара, Роза.

Эстрелья

Второй зарею к нам являясь,Как царственно прекрасна ты!

Сара

И первая сказать не смеет,Что ей обязаны однойСвоим багряным блеском – роза,Жасмин – своею белизной.

Феникс

Подайте зеркало.

Эстрелья

Не надоПросить совета у него:Ни одного нет недостаткаВ картине лика твоего.

(Ей дают зеркало.)

Феникс

Что в красоте (пусть я признаю,Что я красива), что мне в ней,Коль нет веселья, нет блаженства?

Селима

Какая ж боль в душе твоей?

Феникс

Ах, если б знала я, Селима,Что мучит сердце, мне б тогдаУсладой горести служилаМоя сердечная беда!Когда б я знала, в чем страданьеИ чем нарушен мой покой,Я назвала бы огорченьемТо, что зову теперь тоской.Но я лишь чувствую и знаюГлухую боль каких-то ран,Воспринимаю огорченноДуши встревоженной обман.

Сара

Когда тебя не развлекаетВесною расцвеченный сад,Где в пышном храме из жасминовКолонны роз, блестя, молчат,Отправься к морю: лодка будетВоздушной колесницей дня.

Роза

И на волнах увидя столькоЖивого блеска и огня,Печально сад промолвит морю:«Уж солнце, в мир бросая тень,В свое вернулось средоточье:Как быстро минул этот день!»

Феникс

Напрасно, образуя тени,Являя дали, тешит взор,Средь отражений и сияний,Земли и моря дружный спор.С цветами спорят блеском волны,С волнами речь ведут цветы,И друг у друга отнимаютПервопрестольность красоты.Увидя, как умеет мореДвиженьем волн своих дышать,Стремятся в зависти растеньяЕго теченью подражать:И потому зефир влюбленный,Волнуя цвет и аромат,Колеблет нежные растеньяИ изменяет пышный сад,И он является не садом,А океаном из цветов:И море, видя с огорченьем,Как вешний сад и свеж и нов,Стремится также разукраситьРоскошной пеной берег свой,Высокие ломает волны,С их белизной и синевой,И в состязании изящном,Вторичный воплотив закон,Красуется залив зеленыйИ голубой цветущий склон,И красотою ярких перьев,И переливностью сквозной,Блистает сад, как море в цвете,И море точно сад весной:Так как же тосковать должна я,Когда привлечь не могут взорЗемля и небо, сад и море?

Сара

Велик души твоей раздор.

Сцена 4-я

Царь, с портретом. – Те же.

Царь

Когда недуг твой позволяетДать отдых для сердечных бед,Пусть этот подлинник прекрасный(То подлинник, а не портрет,В нем дышит жизнь) тебе расскажет,На утешение всем нам,Что Принц мароккский, Таруданте,Кладет венец к твоим ногам.Он от него послом явился,И несомненностью зови,Что раз посол немым приходит,Так с ним послание любви.В его защиту я вступаюсь:Он десять тысяч мне даетПроворных всадников, которыхВ моих войсках недостает.А я как раз намереваюсьНемедля Сеуту отбить.Пусть стыд положит гнев на милостьИ не препятствует любитьТого, кто будет в нашем Фесе,На много беспечальных дней,Блистательно короноваться,Как царь над красотой твоей.

Феникс

Аллах да будет мне защитой!

Царь

Ну, что ж ты опускаешь взор?Что так тебя тревожит сильно?

Феникс (в сторону)

Увы, мой смертный приговор.

Царь

Что говоришь ты?

Феникс

Государь мой,Ты знаешь, что уж столько днейТы был мой царь, отец, владыка.Что ж говорить мне?

(В сторону.)

(О, Мулей!Какой тобой утрачен случай!)Молчание (О, горе мне!)Есть знак лишь моего смиренья.

(В сторону.)

(О, лжет душа, горя в огне,Лжет голос, говоря такое!)

Царь

Возьми портрет.

Феникс (в сторону)

Возьму рукой,По принужденью, не душою.

(Слышен пушечный выстрел.)

Сара

Встречают пушечной пальбойМулея, кончившего нынеПо морю фесскому блуждать.

Царь

И справедлива эта встреча.

Сцена 5-я

Мулей, с жезлом главнокомандующего. – Те же.

Мулей

Дай ноги, Государь, обнять!

Царь

Мулей, счастливое прибытье!

Мулей

Кто, прибывая, видит светТакой властительнейшей сферы,Чьей силой мир кругом одет,И кто, вступая в пристань, видитДочь солнца, ясную зарю,Его прибытие счастливо,Я это смело говорю.Прошу, сеньора, дай мне руку.Я эту милость заслужил:Лишь для тебя готовя славу,Я не щажу послушных сил.

(В сторону.)

(Ушел как раб, и вновь с любовью,Как прежде пылкой, прихожу).

Феникс (в сторону)

(О, небеса! Что предо мною?)Я с благодарностью гляжу,Мулей, на преданность и верность.(Я умираю.) Твой приходДа будет счастлив.

Мулей (в сторону)

Нет, как вижу,Он много мне сулит невзгод.

Царь

Что ж нового, Мулей, на море?

Мулей

Теперь терпенье покажи:Дурные вести приношу я.

Царь

Все, что ты знаешь, нам скажи:Кто одарен душою стойкой,Тот с ликом ясности всегдаДобро и зло равно встречает.Сядь, Феникс нежная, сюда.

Феникс

Я здесь.

Царь

Садитесь все. Внимайте.Не скрой молчаньем ничего.

(Царь и дамы садятся.)

Мулей (в сторону)

(Нет красноречья, нет молчанья,Увы, у сердца моего.)Великий Царь, как повелел ты,С двумя галерами я вышел,Чтоб совершить объезд по морюВдоль берберийских берегов[135].Твоим намерением было,Чтоб прибыл я в тот город славный,Что звался некогда Элисой;У самой бухты он стоитБлиз Геркулесова пролива[136],Название его от Сейдо,А Сейдо, Сеута, в еврейском,Как и в арабском, красота.Воистину красив тот город!Но небеса его отторглиОт твоего венца, владыка;Быть может, мудрый МагометХотел свой гнев явить нам в этом,И в посрамленье нашей силыНам португальские знаменаНа башнях видятся его.И в них насмешка нашей славы,Для нашей гордости преградаКавказ, которым задержалсяМогучий Нил твоих побед[137],И посредине перервавшись,Поток разливный остановлен,И путь в Испанию утрачен.Так выполняя твой приказ,Я вышел в море, чтоб разведать,Какой он вид теперь имеет,Какие в нем сокрыты силы,И как вернее можешь ты,Уменьшив тяжесть предприятья,Начать войну. Да будет воляНебес на то, чтобы с победойТебе был город возвращен!Хотя теперь нам ждать придется,Покорствуя беде важнейшей;И замысел ты свой отвергни,Увидя, что зовет другой:Войска, которые тобоюДля Сеуты предназначались,Должны к Танхеру устремиться,Там та же горькая беда,Там то же горькое несчастье,Там та же пытка, та же мука.Я это знаю, потому чтоОднажды, утренней порой,В тот час, когда, полупроснувшись,И смутный запад попирая,Выходит солнце, разметавшиВолну сияющих волосНад нежной белизной жасминов,Над блеском роз багряноцветных,И тканью золотой стираетС очей проснувшейся зариСверканье слез огня и снега,Их превращая в пышный жемчуг,Вдали на море увидал яГромаду тяжких кораблей:И в это первое мгновеньеНе мог решить мой взор смущенный,Что было там на горизонте,Утесы или корабли.Подобно как в живописаньиИскусной кистью создаютсяВиденья, облики, и дали,И, перспективой обольщен,То видит глаз глухие горы,То города с их светлой славой,Всегда рождает отдаленностьТолпу чудовищ для очей,Так точно в областях лазурных,Смешавши волны с облакамиИ море с небом сочетая,Сплетенье света и тенейРодило тысячи обмановДля глаз, увидевших сначалаЛишь облик смутных очертанийБез различенья четких форм.Сперва, увидев, что краямиТе отдаленные предметыУходят в небо, мы решили,Что это были облакаИз тех, которые стремятся,К сафиру моря прикоснувшись,Зачать потоки дождевые,Чтоб их кристаллами родить.И складно было так подумать,Неисчислимая громада,Казалось, всю морскую безднуПо капле думала испить.Потом нам ясно показалось,Что это рой морских чудовищВ сопровождении НептунаИз водных выступил пещер;Игрушка утреннего ветра,Вздувались паруса, качаясь,И нам казалось, это крыльяКачаются над зыбью волн.Но этот Вавилон огромныйПриблизился, и было видно,Что вымпела с их трепетаньемЕго висячие сады.Удостоверенное зреньеТогда узнало без ошибки,Что это близилась армадаПо глади рассеченных вод.Вкруг кораблей взметались волны,Они кудрявились, крутилисьТо серебристыми скалами,То горами из хрусталя.Такие вражеские силыПеред собою увидавши,Я повернул: порой умелоБежать – есть тоже победить.Подробно море это зная,Зашел я в замкнутую бухту,Где под прикрытьем двух утесовНашел прибежище себе.И мог без страха встретить яростьТакой могущественной силы,Явившейся на изумленьеЗемли и моря и небес.Они пришли, нас не заметив,И я, желая (столь понятно!)Узнать, куда армада этаНаправила дальнейший путь,Решил вторично выйти в море,И этот раз мои надеждыНапрасными не оказались,Всевышней волею небес:От флота сильного отставшийОдин корабль на зыби водной,Незащищенный, слабо бился,Он, как позднее я узнал,От всей армады, перенесшейСвирепость бури, отделился,И был разбит, и был разорван,И так наполнен был водой,Что не могли его насосыЕе вычерпывать: качаясьИ наклоняясь вправо, влево,Он выплывал и утопал,Я подошел к нему вплотную,И утопавших тем утешил,Хоть я и мавр, – иметь в несчастьиТоварища, – приятно всем,Настолько, что усладой служитИ вид врага. Желанье жизниНастолько охватило многих,Что, сделав лестницей канат,Они сдались, хотя другиеИх осуждали, восклицая,Что жить – не жить, живя без чести,И с португальским хвастовствомСопротивленье оказали.Один из сдавшихся подробноПоведал, что армада этаИз Лиссабона шла в Танхер,Чтоб осадить его геройски,И на стенах его зубчатыхЧтоб португальские знаменаБлистали так же, как всегдаНа Сеуте мы это видим,Когда выходит в небо солнце.Царь португальский, Эдуарте,Чья слава, полная побед,Витает с римскими орлами,Своих двух братьев посылает,Энрике и Фернандо, славуСтолетья нашего, чтоб здесьОни победой увенчались.Магистры ордена – чье имяХристос и Авис, – эти братья[138];И на груди у них кресты,Зеленый крест и крест багряный.Они четырнадцати тысячСолдат выплачивают деньги,Тех не считая, государь,Что служат им в свой счет, бесплатно.Коней могучих десять сотенДала испанская надменность,И каждый конь – как ягуар,Как ягуар, одетый тигром.Они теперь уже в Танхере,И в этот час, о, государь мой,Ступают по его пескам,А если нет, то проплываютВдоль берегов. Так поспешим жеИ защитим его: бесстрашноБич Магомета подними,И лучший лист из книги смертиИсторгни властною рукою,Быть может, совершится ныне,Что Морабиты предрекли,Что португальская коронаНайдет злосчастную могилуСреди песков, сожженных солнцем,На африканских берегах.Пусть силою меча кривогоКровь португальцев изольется,И ширь полей зелено-синихВоспримет ярко-алый цвет.

Царь