Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг со стороны железнодорожных касс послышались вопли, ругань и сочные удары, а вскоре показался наряд милиции, тащивший упиравшегося гражданина. Процессию, то и дело хватаясь за сердце, замыкала пожилая, прилично одетая женщина.
— Жулика споймали, — громко и радостно сообщила сидевшая с краю бабулька.
— Ни, це румынский шпигун [1], — выдвинул свою версию пожилой сельчанин.
— Да что вы ахинею несете, — возмутился интеллигентного вида парень. — Милиция маньяка поймала, видите, женщина идет сзади, так тот за ней охотился.
К выдвижению своих предположений подключилось большинство пассажиров, среди которых самым оригинальным было: продолжение съемки фильма «Катька и Шиз», но с киевским оттенком.
— О, бачите! Опера споймали Шиза. Вин ховався у киевской психликарне. Гарное буде кино!
Меня вдруг осенило: «Может, в менты податься, например, сельским участковым? А что, чистый воздух, казённое обеспечение, дармовая горилка, домашняя живность в виде пары поросят! Или к Ашотычу попроситься на должность младшего сборщика налогов с несговорчивых бизнесменов. На крайний случай податься в румынскую армию и возглавить её Генштаб или их контрразведку, тем более что в восьмидесятых годах заканчивал школу особистов в Новосибирске. Стоп! А ведь это идея, снова вернуться в армейский строй, но, конечно же, не румынский».
На этот раз в купе ехал совершенно один, чему был рад.
Утром навестил Леви в магазине, отдал бандероль и потребовал разъяснений: что за тип Борис Моисеевич, что за бумаги ему возил и какие бумаги от него привёз. Вопреки совместно принятому заявлению не вести разговоры в магазине, на этот раз Леви от него отступил, затянул в кабинет, плотно прикрыл дверь и в течение десяти минут объяснял, что дядя Борис — его родственник и старый аферист; возил я акции предприятий и заводов, скупленных у обнищавших граждан за копейки, но приносящих киевскому барыге баснословные доходы; обратно я доставил валюту и инструкции. Удовлетворив моё любопытство, Леви, как деловой человек, предложил заработать ещё.
— Нет, Лёвик, у меня теперь есть планы!
— Ну хорошо, но тебе не будет стоить ничего взглянуть на это!
Со своего директорского стола Леви взял и развернул отпечатанную типографским способом афишу, где красным по синему было написано:
«ГЛАДИАТОРЫ НА АРЕНЕ!!!
ТОЛЬКО 2 ФЕВРАЛЯ И ТОЛЬКО У НАС СОСТОЯТСЯ ПОЕДИНКИ ЛУЧШИХ БОЙЦОВ ЮГА УКРАИНЫ!!!
ПРЕЗИРАЮЩИЕ СМЕРТЬ ПРИВЕТСТВУЮТ ВАС ПО АДРЕСУ: ПРОДОЛЬНАЯ УЛИЦА,
ДОМ 2, КОРПУС 1».
— А при чём здесь я? — возвратив товарищу афишу, дёрнул плечом.
Леви вскочил со стула, забегал по кабинету. Воздев пухлые руки к люстре, спросил потусторонние силы замогильным голосом:
— И так, что ему здесь непонятно, Вы не скажите, господа?
Не дождавшись ответа сверху, Леви принял вполне земной вид, снял очки и подобрался ко мне с правого фланга:
— Ты набиваешь их наглые лица до невозможного состояния, и мы получаем с катализатора большой куш.
Посмотрев в добрейшие глаза товарища, спросил:
— Ты хоть понимаешь, что это за бои и какие там будут звери? Я тебе не Чак Норрис.
Захлебнувшись на правом фланге, Леви зашёл на левый:
— Вот не думал в тебе такое боязливое поведение!
— А если меня покалечат или чего хуже — башку оторвут, ты что ли её приклеишь на место? Я не самоубийца и говорю тебе — нет!
Бои без правил проходили в основном в Киеве, Днепропетровске и Одессе. Я догадывался, что они спонсируются уголовными авторитетами, но участвовать в них самому в голову не приходило, слишком опасно для здоровья.
Ответив Леви отказом, не учел главного: он испечён не из сдобного теста, как большинство людей, он испечён из неизвестного природе вещества при температуре, превышающей температуру плавления вольфрама. Мое жалкое «нет», состоящее всего из трёх букв, тотчас со всех сторон подверглось избиению восклицательными и вопросительными знаками, забросалось точками и двоеточиями, и через считанные минуты оно бездыханным под рукоплескание кавычек валялось на полу.
Хитрый товарищ закрепил свою победу обильным политием моих ушей розовым маслом и вздеванием рук:
— Ну скажите, кто может сравниться с тобой? И я скажу без утайки — никто, потому как, господа, ему имя — Сефф! Или даже Тейвел!
— Чего, чего?
— Так то волк, а Тейвел есть дьявол.
Соблазнившись заработком, дал согласие и на следующий день приступил к тренировкам.
Супруга Майка, постоянно ожидавшая от меня очередной глупости, крутила пальцем у виска, зато дети веселились вовсю, глядя, как их папа в старом чёрном кимоно молотит кулаками, ногами, локтями, головой мешок с песком и при этом дико кричит «ки-ай».
Последнее воскресенье каждого месяца, по заведённой традиции, считался днём встречи однополчан-пенсионеров. Место выбирали общим открытым голосованием, учитывая наличие как минимум трёх пивных баров и отсутствия поблизости отделения милиции. На очередном таком сборище поведал высокому собранию о желании вернуться в лоно армии, чем вызвал веселье. Перекрывая ржанье товарищей, я воскликнул:
— Не ожидал от братьев по оружию такой чёрствости, видать, успели Ваши сердца окаменеть на гражданке!
Самый авторитетный в нашей компании товарищ, подняв руку, призвал всех к тишине. Дождавшись, пока перестанут греметь пивные кружки, пристыдил братство:
— Негоже смеяться над нашим братом, это не по-офицерски.
Потом обратился ко мне:
— Попробуй в российскую армию, страна большая, глядишь, на китайской границе, где-нибудь за Читой место найдётся!
Движимый желанием поскорее получить генеральские погоны, написал письмо, упаковал в конверт; красиво выводя буквы, написал «Начальнику Главного Управления Кадров Министерства Обороны Российской Федерации». Не откладывая на завтра, отнёс письмо к ближайшему ящику. Опуская в него конверт, прошептал как заклинание:
— Теперь остаётся ждать ответа и верить в свою исключительную необходимость российскому оборонному ведомству.
Накануне боя вёл себя осторожно: в уличные скандалы не встревал, в споры с женой не вступал.
Леви, заметив на моих кулаках мозоли, выразил восторг:
— Теперь мы их побьём, господа!
Его
