Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес

– Не могу выразить словами, – произнес Шун, – что значит для меня прошлое. – Он ненадолго задумался. – Знаете, ничто не обрадовало бы меня больше, чем превращение настоящего в прошлое быстрее, чем это происходит на самом деле.

Эплби, бродивший по аббатству в поисках примечательных произведений живописи (ему сказали, что где-то можно увидеть подлинник Иоганна Цоффани), остановился, услышав громкий мелодичный голос Питера Хольма.

– На вашем месте я не стал бы этого делать, – говорил Хольм. – Ей-богу, лучше не надо. Такие вещи считаются нормой в художественной литературе и нравятся зрителям театральных мелодрам. Но в реальной жизни это никуда не годится. Гораздо больше неприятностей, чем удовлетворения. В этом я разбираюсь. Или, по крайней мере, дождитесь возвращения в Раст-Холл. Порка лошадиным кнутом – это все-таки сугубо внутрисемейный вопрос.

В ответ послышалось невнятное бормотание. Эплби зашел в «Трибуну» и обнаружил, что увещевания Хольма обращены к сэру Руперту Элиоту. А Руперт щелкает хлыстом для лошадей с самым зверским лицом.

– Эплби, – обратился к нему Хольм, удобно вытянувшийся на одном из диванов, – прошу вас, поддержите меня и образумьте сэра Руперта. Он получил еще одну «черную метку» – а я так хотел когда-то участвовать в постановке «Острова сокровищ»! – и жаждет теперь нещадно выпороть своего кузена. Я же делаю все от меня зависящее, – Хольм сменил позу на более изящную, – чтобы предотвратить экзекуцию. Хотя бы потому, что нервы у нас и без того уже на пределе. И лично мне меньше всего нужны сейчас вопли Арчи Элиота. В другое время, при иных обстоятельствах, – пожалуйста. Но после осмотра этой тоскливой коллекции и перед ужином – ни в коем случае. Умоляю, вмешайтесь!

– «Черная метка»? – Эплби повернулся к Руперту. – Еще одно предупреждение?

– Очередная несусветная дурость. – Рукояткой хлыста Руперт указал на скомканный обрывок газеты, лежавший на столе. – Им бросили в меня, когда я шел по коридору. Теперь эта маленькая жирная свинья должна спрятаться подальше. Согласен, что лучше всего было бы выпороть его в общественной уборной. Но аббатство Шун представляется мне вполне полноценной заменой.

Хольм разгладил метательный снаряд. Им оказалась часть газетной полосы из воскресного издания – квадрат размером примерно в шесть дюймов.

– После взрыва настоящей, хотя и маленькой, бомбы мне такой поступок решительно кажется самой невинной шалостью, – сказал он. – Даже если предположить, что это действительно работа сэра Арчибальда, неужели вы считаете необходимым прибегнуть к столь суровому наказанию? Не лучше ли подложить ему за ужином канцелярскую кнопку на сиденье стула? Или скормить соблазнительное на вид пирожное с начинкой из чернил?

Руперт хмыкнул.

– Покажите газету Эплби, – сказал он. – Пусть он окинет ее своим проницательным взором.

Эплби не отреагировал на откровенную иронию и осмотрел обрывок газетного листа. Это оказалась часть раздела рекламных объявлений.

– Скидки в магазинах на Риджент-стрит, – прочитал он. – Здесь не видно ничего оскорбительного или угрожающего. Расписание отплытия пароходов в Новую Зеландию. Тоже едва ли имеет какое-то значение… Хотя постойте. Кажется, понял. – Он вернул обрывок Хольму. – Шутнику требовалась всего-навсего цифра. «Бегония» отплывает девятого декабря. И рядом с девяткой легкими штрихами нарисован паучок. Очень сдержанно, я бы сказал. – Он бодро улыбнулся, глядя на Руперта. – Как я и говорил прежде: «Убийство в девять». Или «Когда часы бьют» с особым ударением на последнем слове. – Он посмотрел на часы. – Вы написали завещание, сэр Руперт? Поскольку жить вам осталось менее трех часов.

Хольм уставился на Эплби в откровенном изумлении. Возмущение же Руперта оказалось столь велико, что он не сразу обрел дар речи.

– Будь от вас хоть какая-то польза, – наконец процедил он, – ваше присутствие стало бы терпимым на день или два. А вы только отпускаете глупые шутки. – Он снова ухмыльнулся. – Неужели вы думаете, что я действительно напуган?

– Мне кажется, страх постепенно подкрадывается к вам.

– Ха! Я же говорил, что сталкивался в жизни с самыми опасными людьми, но Арчи никак не принадлежит к их числу.

– Ваша уверенность, что вам угрожает именно сэр Арчибальд, представляется мне крайне странной. Ведь она абсолютно ни на чем не основана. Вам не приходило в голову, насколько это похоже на недавнюю убежденность вашего другого кузена Ричарда, будто он стал жертвой чуть ли не всемирного заговора? Но он-то так считал, поскольку был всерьез испуган. А теперь вы внушили себе, что вас преследует Арчи. – Эплби говорил резко и напористо. – Хотя гораздо более вероятная кандидатура – Шун.

Питер Хольм присвистнул, и звук слился со стуком рукоятки хлыста, выпавшего из рук сэра Руперта. Он наклонился, чтобы поднять его, а когда выпрямился вновь, в его лице не было ни кровинки.

– Какого дьявола вы имеете в виду?

– Готовится убийство. – В этот раз Эплби сделал свое заявление менее суровым тоном, чем в разговоре с Чоуном. – Это станет моим рефреном до конца сегодняшнего вечера. И спешу заверить, что все с большей ясностью вижу вас в роли жертвы.

Самоуверенности у Руперта заметно поубавилось.

– Вы совсем из ума выжили, – отрывисто произнес он.

– А в качестве предполагаемого убийцы у меня на первом месте стоит наш нынешний хозяин. Вы же догадываетесь, какую жизнь ему приходилось вести, прежде чем он взобрался на верхушку своего сомнительного бизнеса. А теперь он строит свою профессиональную деятельность по безжалостным законам восемнадцатого столетия. Знаете ли вы, что он возомнил себя пророком философии разрушения? Он очень опасный человек, сэр Руперт. Бойтесь его!

Питер Хольм, все еще не вставая с дивана, никак не мог решить, что его поражало больше: невероятные заявления Эплби или эффект, который его слова произвели на сэра Руперта.

– Вот так дела! – воскликнул он. – Кто после этого скажет, что интрига не закручивается все туже?

– И вы еще говорите об интригах? – С этими словами в комнату вошла Белинда, переводя пристальный взгляд с Руперта на Эплби. – Джон, мне кажется, папа совсем лишился рассудка. Попробуйте догадаться, чем он сейчас занимается.

Эплби покачал головой.

– Мне и так приходится слишком о многом только догадываться, как и сэру Руперту. Так что сдаюсь и жду разгадки.

– Он обсуждает сюжет одной из своих книг с Джаспером.

– Что он делает? – Сэр Руперт, только что мрачно наблюдавший за огнем в камине, резко развернулся.

– Спорит, что произошло в романе «Тарантул-птицеед». Они даже пари заключили. С ним никогда не случалось прежде ничего подобного. Никогда не видела, чтобы папа с его обычной застенчивостью не отказался обсуждать свой старый роман. Это тем более странно, что Джаспер ему совсем не нравится. Он даже раскритиковал в пух и прах его свиней.

– Бог ты мой! Я не могу даже представить себе вашего отца вообще критикующим что-либо. Он для этого слишком мягок и добр. – И Эплби снова покачал головой, но на этот раз недоверчиво.

Белинда рассмеялась.

– Но так и есть. Он рассказал мне, что по секрету осмотрел его стадо породы темворс, и свиньи никуда не годятся. Им не хватает породистости. Как Питеру, когда он играет аристократов в салонных комедиях.

Хольм только тихо вздохнул.

– Для меня это слишком. Тайны. Непонятные речи. А теперь мне еще и начинают грубить. – Он поднялся на ноги. – К хамству мне не привыкать. Но с тайнами пора заканчивать. Они слишком затянулись, как показ пьес, произведенных тандемом Элиот-Моул.

– Вам не слишком долго осталось ждать. – Эплбли тоже встал и снова посмотрел на часы. – Путаница достигла своей кульминации. Последние песчинки ссыпаются вниз, – обратился он к Руперту, и его взгляд скользнул дальше. – И начало развязки кризиса объявили вы, Белинда!

Часть IV

«Смерть в пустыне»

Вечер, словно галантный кавалер, накидывающий на плечи своей дамы изящную кашемировую шаль, укрыл Англию плотным пологом своих туманов. В одиноком жилище миссис Тимоти Элиот в Расте, где время будто не движется, солнце все же скрылось, исполнив дневные обязанности, и миссис Дженкинс принялась зажигать масляные лампы, готовясь тихо, в викторианском стиле провести с хозяйкой время до отхода ко сну. Жалюзи начали закрывать в Снаге и Уортере, а в Лоу-Суаффэме, наоборот, пришло время открытия паба «Пять ячменных снопов». Зулуски в услужении миссис Бердвайр развели небольшой костер, что дозволялось им раз в неделю по воскресеньям, и их тихое пение сопровождалось злобным рычанием собак, охранявших «Испанскую миссию». Хорас Бентон, которого темнота застигла в пути до Лондона, откинулся на сиденье заказанного лимузина и упоенно строил планы жестокой мести Буссеншуту, предаваясь самым садистским фантазиям. На все это, как и на здание Общества трезвости в Пигге, на коровники а Литтл-Лимбере и фабрику одеял в Кингс-Кливе пали глубокие сумерки. Пройдет совсем немного времени, и сельская Англии уляжется по постелям под мягкое сияние звезд.