Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па - Софья Сладенько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждый норовил меня учить.
Нынче проповедницею-гуру
тихо философствую в ночи:
нарубить дрова довольно сложно
голою рукой без топора.
Пальцем гриб не срезать – нужен ножик.
В этом убедилась я вчера.
Не забить Дзагоеву пенальти
просто так ногою без мяча…
Даже не пытайтесь, так и знайте,
не имея клюва, постучать.
мосольное
Пригрелась… Задремала… Хорошо!
Какой-то час, и я уже у дома!
Российские дороги! Как знакомо!
Я плоть от плоти ваша! Всей душой!
Приеду и накрою чудо стол!
Горбушку хлеба разломлю на части —
Ты кушай, милый мой!.. Такое счастье
Смотреть, как ты высасываешь мосол!
(авт. Елена Амосова)
Подумать о высоком – не с руки.
И лезет с языка шальное слово.
В России это всякому знакомо -
дорогам есть синоним: дураки.
Раздолбанные странности ухаб,
всей плотью к вам навеки прикипела.
И рада б соскочить, но просит тело
бухать и плакать, плакать и бухать.
Подпрыгивает жизни колесо,
в котором я гоняюсь глупой белкой.
Потребности в уме даёт мосол,
что мозговою костью на тарелке.
Мне милый говорит: «Боготворю!
Высасывать мосол – одно блаженство.
Но до какой же степени, по-женски,
ты пишешь про подобную херню»…
печалька
Я поняла, что я не в теле балерины
В науках я не смыслю ни хрена
Я не вселилась ни в монашку, ни в мужчину
Не продавщица я, ни мент и не жена.
(авт. Алла Кава)
Печальна участь в теле балерины —
ни покурить, ни выпить, ни пожрать.
Я не принцесса, чтобы под периной
ощупывать бобовый урожай.
Не лошадь и не бык, как говорится.
Ни мент, ни антипод его – бандит.
Я не смогла вселиться в продавщицу,
во мне мужик с рождения убит.
Я – полный ноль. Без палочки и смысла.
В поэзии не больно-то сильна.
Моя программа разума зависла…
В науках я не смыслю ни хрена.
надоело
Надоело «семь раз отмерить…»
К сердцу ближе – «…сам не плошай».
И вернется домой потеря —
заживёт на сердце лишай.
(авт. Елена Амосова)
Где могла подцепить, не помню.
Обрыдалась моя душа:
как пройти мне в стихах препоны,
коль на сердце возник лишай?
Надоело мне «баба с возу…»,
Где конец, что «делу венец»?
Знаешь, очень хочется прозы:
ослабел на дуде игрец.
А когда возвратят потерю —
лопнет чирий и стре́льнет в пах…
Надоело «мели емеля…»,
Ближе – «толще в чужих руках».
кое-что о Пушкине
Пушкин родился вначале июня
Гения мы никогда не забудем…
Ездил по миру, куда «посылали»
Разные люди его окружали…
Жил на Кавказе, на Волге, в Крыму
Женщин любил и всегда не одну…
Детям веселые сказки писал,
Словом правдивым «царей» вспоминал…
И докатали героя они
Жалкие люди великой страны.
(авт. Виктор Павлов)
Кабы, не да́й Бог, родился он в мае,
всё б изменила судьбинушка злая.
Если в июне – другой разговор.
Тут, согласитесь, бессмысленный спор.
Дальше, чем в самые дальние дали
Пушкина часто враги посылали.
Съездит, отметится. Тут же назад
(воспринимал он ответственно мат).
Женщин менял веселей, чем перчатки.
Ночью: «люблю», а наутро лишь пятки
так и мелькали в садах поэтесс.
Ох, и проказник был этот А эС.
В сказках высмеивал глупых царей,
с кружкой подкатывал к няне: «Налей»…
Брошенных женщин мужья и цари,
блин, докатали героя они!
сначала было слово
Лежит сентябрь – лицом в живот России…
(авт. Веник Каменский)
В России всё по-прежнему, как встарь:
весь год живём в притопах да прихлопах.
В какое место плюхнется январь?
Ответ предельно прост: конечно, в жопу.
Куда ж ещё, коль беспробудно пить,
полировать в финале старым стилем,
где превратится призрачная нить
в растяжку. Ту, что спьяну пропустили.
Бывает так: старик предельно глуп
в противовес тому, кто помоложе.
И веником, наказанным в углу,
обозревает замкнутость прихожей.
А на скрижалях-грядках всё пучком:
беременность земли ботве на пользу,
но споры мелкотравья сквозняком
задуло в черноземистую озимь.
Не много сохранится в закромах,
где жизнь – в преобладании гнилого.
Подслушала: вначале было слово…
Наверное.
И слово было «нах».
живёт такой парень
Нынче я под яблоней цветущей, Обнимая милую свою. Божьим тварям, на Земле живущим
Радуюсь, и трепетно люблю!
Вот такой по жизни я счастливый
Где родился, там гнездо и вью.
Где листвой шумят над речкой ивы,
Утром ранним петь и соловью!
(авт. Валерий Север-Чинёный)
Каждой твари: чувства без остатка.
Фауна со мною на века.
Но жена узрела, что украдкой
щупаю за попу хомяка.
Разозлилась краля: «Фу ты, ну ты!»
Я её не стану утешать.
Что-то стал по жизни долбанутым —
радуюсь либидо у мыша.
Мне плевать на возраст и на внешность,
даже птице выкрикну «люблю»…
Сделать попытался безуспешно
ранним утром петтинг соловью.
зоофилический романс
Я так люблю свою козу
Ее глазищи, шерсть и рожки!
Я с луга травки привезу
Все для нее! Родной, хорошей!!
И с благодарностью ладонь,
Она мне нежно поцелует…
(авт. Петр Пащенко)
С козою спали мы в стогу,
лишь ей одной был постоянен.
Резвились страстно на поляне
и на ромашковом лугу.
В любовных играх про надой
коза совсем не вспоминала,
лобзая в недрах сеновала
мою шершавую ладонь.
Родня стояла по бокам,
по всей деревне бабы выли…
А я – к любимой. Брал за вымя
и припадал к её соскам.
Но мёд бывает с кислецой,
и в этом мире всё не вечно…
Прошла влюблённость: я, беспечный,
увлёкся… В этот раз – овцой.
о Малых Попыхах
Тает свечка на глазах,
С ней уютно так в душе,
Живём все мы в попыхах,
Предаёмся грехам и суете.
(авт. Хильда Вайман)
Я поэтесса в Малых Попыхах.
Здесь предаются всяческим порокам.
Лавина греховодного истока
находит отражение в стихах.
Сгорают свечи, тают на глазах.
Глаза болят. Зато душе комфортно.
Не рифмы вылетают из аорты —
несвежий ростбиф просится назад.
случай на таможне
Я в России не нажил хоромы-палаты
И оставил в ней всё, что ценить не отвык,
Но приехал в Америку очень богатым,
Потому что привёз в неё русский язык.
Нас в таможне рентгеном светили устало,
Но «светилы» не поняли наверняка:
Мы вывозим, о чем умолчали Уставы —
Бриллианты родного навек языка.
(авт. Семён Кац)
Вперил таможенник взгляд в мониторы.
Как на ладони дорожный баул:
водка, кальсоны, бумажник и тора,
травы российских, лекарственных сборов,
термос, газета, икона, Red Bull.
Сумку отставив, меня для рентгена
стали готовить, раздев догола.
Может узрели в еврее агента?
Ищут наркотики?.. Милые, хрен там!
Жрать эту гадость – утроба мала.
Впалою грудью налёг на пластину.
"Плиз, не дышите. Замрите, камрад".
Эти секунды – не сутки, вестимо,
только таможенник, молвит, скотина:
"Где же брильянты? Один только мат".
лесные заметки
Тишь вокруг…
Лишь на маковке ели,
не сидится спокойно дрозду.
(авт. Нина Павлова)
Ароматами чаща дурманит.
Городским этот кайф невдомёк,
как приятно в лесной глухомани
затянуться, присев на пенёк.
Будто в сказке: болота да топи,
шебуршатся жуки под корой.
Не сидится дрозду – шило в жопе.
А иначе сказать – геморрой.
КрУжат в небе забытые стерхи:
"Где ты, Путин? Где наше жильё?"
Тишь вокруг… Только чавканье сверху:
там на маковке кто-то жуёт.
ничего себе, слетали на Гавайи