Современная комедия - Джон Голсуорси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О, так это ему вы обязаны жизнью? Не знал, – сказал Бентуорт.
– Вы никогда не занимались трущобами, сэр? – спросил Майкл, чувствуя, что нельзя их пускать в странствия по лабиринтам родословных.
– Что? Нет. Надо бы, наверно. Бедняги!
– Тут важна не столько гуманитарная сторона, – нашелся Майкл, – сколько ухудшение породы.
– M-м, – сказал «помещик», – а вы что-нибудь понимаете в улучшении породы?
Майкл покачал головой.
– Ну так поверьте мне: тут почти все дело в наследственности. Население трущоб можно откормить, но переделать его характер невозможно.
– Не думаю, что у них такой уж плохой характер, – сказал Майкл, – детишки почти все светловолосые, а это, по всей вероятности, значит, что в них сохранились англосаксонские черты.
Он заметил, как его отец подмигнул. «Ай да дипломат!» – казалось, говорил он.
– Кого вы имеете в виду для комитета? – неожиданно спросил «помещик».
– Моего отца, – сказал Майкл. – Думали еще о маркизе Шропшире.
– Да из него песок сыплется!
– Но он еще молодцом, – сказал сэр Лоренс. – У него хватит резвости электрифицировать весь мир.
– Еще кто?
– Сэр Тимоти Фэнфилд…
– Ох и бесцеремонный старикашка! Да?
– Сэр Томас Морсел…
– Гм!
Майкл поспешил добавить:
– Или какой-нибудь другой представитель медицинского мира, о ком вы лучшего мнения, сэр.
– Нет таких. Вы это уверены – насчет клопов?
– Безусловно!
– Что ж, надо мне повидать Черрела. Он, я слышал, способен кого угодно заговорить до потери сознания.
– Хилери хороший человек, – вставил сэр Лоренс, – правда хороший.
– Итак, Монт, если он придется мне по вкусу, я согласен. Я не люблю паразитов.
– Серьезное национальное начинание, сэр, – начал Майкл, – и никто…
Бентуорт покачал головой.
– Не заблуждайтесь. – Может, соберете несколько фунтов, может, отделаетесь от нескольких клопов, но национальные начинания – этого у нас не существует…
– Крепкий старик, – сказал сэр Лоренс, спускаясь по ступеням клуба. – Ни разу в жизни не выказал энтузиазма. Из него выйдет превосходный председатель. По-моему, ты убедил его, Майкл, хорошо сыграв на клопах. Теперь можно поговорить с маркизом. К Бентуорту и герцог пошел бы на службу. Они знают, что он более древнего рода, чем они сами, и что-то в нем есть еще.
– Да, но что?
– Как тебе сказать… Он не думает о себе, неизменно спокоен, и ему в высшей степени наплевать на все и на всех.
– Не может быть, что только в этом дело.
– Ну, скажу еще. Дело в том, что он мыслит, как мыслит Англия, а не так, как ей мыслится, что она мыслит.
– Ого! – сказал Майкл. – Ну и диагноз! Пообедаем, сэр?
– Да, зайдем в «Партенеум». Когда меня принимали в члены, я думал, что и заходить сюда не буду, а вот, знаешь ли, провожу тут довольно много времени. Во всем Лондоне не найти места, которое больше напоминало бы Восток. Йог не нашел бы к чему придраться. Я прихожу сюда и сижу в трансе, пока не наступит время уходить. Ни звука, никто не подойдет. Нет низменного, материального комфорта. Преобладающий цвет – цвет Ганга. И непостижимой мудрости здесь больше, чем где бы то ни было на Западе. Не будем заказывать ничего экстренного. Клубный обед готовится с расчетом умерить всякие восторги. Завтрак получить нельзя, если член клуба приводит гостя. Где-то ведь нужно положить предел гостеприимству.
Когда они умерили свои восторги он предложил:
– Теперь можно пойти к маркизу. Я не встречался с ним после этой истории с Марджори Феррар. Будем надеяться, что его не мучает подагра…
На Керзон-стрит им сказали, что маркиз пообедал и прошел в кабинет.
– Если он уснул, не будите, – сказал сэр Лоренс.
– Его светлость никогда не спит, сэр Лоренс.
Маркиз, писавший что-то, когда они вошли, отложил перо и выглянул из-за письменного стола.
– А, Монт, очень рад! – Он вдруг осекся. – Надеюсь, не по поводу моей внучки?
– Совсем нет, маркиз. Нам просто нужна ваша помощь в общественном начинании в пользу бедных. Речь о трущобах.
Маркиз покачал головой:
– Не люблю вмешиваться в дела бедных: чем беднее люди, тем больше надо считаться с их чувствами.
– Мы совершенно с вами согласны, сэр, но позвольте моему сыну объяснить, в чем дело.
– Так, садитесь. – Маркиз встал, поставил ногу на стул и, опершись локтем о колено, склонил голову набок.
Во второй раз за этот день Майкл пустился в объяснения.
– Бентуорт? – сказал маркиз. – У него шортгорны неплохи; крепкий старик, но отстал от века.
– Поэтому мы и приглашаем вас, маркиз.
– Дорогой мой Монт, я стар.
– Мы пришли к вам именно потому, что вы так молоды.
– Честно говоря, сэр, – сказал Майкл, – мы думали, что вам захочется вступить в инициативный комитет, потому что, по плану моего дяди, предусмотрена электрификация кухонь и нам нужен человек авторитетный в этом деле, который смог бы продвигать его.
– А, – сказал маркиз, – Хилери Черрел… Я как-то слышал его проповедь в соборе Святого Павла. Очень занимательно! А как относятся к электрификации обитатели трущоб?
– Пока ее нет – разумеется, никак, но когда дело будет сделано, они сумеют ее оценить.
– Гм, – сказал маркиз. – На своего дядюшку вы, надо полагать, возлагаете большие надежды?
– О да, – подхватил Майкл, – а на электрификацию тем более.
Маркиз кивнул:
– С этого и надо начинать. Я подумаю. Горе в том, что у меня нет денег, а я не люблю взывать к другим, когда сам не могу оказать сколько-нибудь существенного содействия.
Отец и сын переглянулись. Отговорка была уважительная, и они ее не предусмотрели.
– Вряд ли вы слышали, – продолжил маркиз, – чтобы кто-нибудь хотел купить кружева point de Venise[41], настоящие? Или, – прибавил он, – у меня есть картина Морленда…
– Морленд? – воскликнул Майкл. – Мой тесть как раз недавно говорил, что ему нужен Морленд.
– А помещение у него хорошее? – печально спросил маркиз. – Это белый пони.
– О да, сэр: он серьезный коллекционер.
– И можно надеяться, что со временем картина перейдет государству?
– Есть все основания так полагать.
– Ну что же, может быть, он зайдет посмотреть? Картина еще ни разу не переходила из рук в руки. Если он даст мне рыночную цену, какая бы она ни была, это может разрешить нашу задачу.
– Вы очень добры.
– Нисколько, – сказал маркиз. – Я верю в электричество и ненавижу дым. Кажется, его фамилия Форсайт? Тут был процесс – моя внучка… Но это дело прошлое. Я полагаю, вы теперь помирились?
– Да, сэр. Я ее видел недели две назад, и мы очень хорошо поболтали.
– У вас, современной молодежи, память короткая, – сказал маркиз, – новое поколение как будто уж и войну забыло. Вот не знаю, хорошо ли это. Вы как думаете, Монт?
– «Tout casse, tout passe…»[42], маркиз.
– О, я не жалуюсь, – сказал маркиз, – скорее наоборот. Кстати, вам в этот комитет нужно бы человека новой формации, с большими деньгами.
– А у вас есть такой на примете?
– Мой сосед, некий Монтросс – полагаю, что настоящая фамилия его короче, – он мог бы вам пригодиться. Нажил миллионы на резиновых подвязках. Знает секрет, как заставить их служить ровно столько, сколько нужно. Он иногда с
