Раз мальчишка, два мальчишка - Ася Демишкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Если он прикажет мне повеситься на этом дереве, я так и сделаю», – подумал он, и эта мысль не показалась ему ни чужеродной, ни странной. Это была такая же обычная мысль, как, например, пойти включить свет, если стемнело. Но Стригач ничего не приказал, он спросил.
– Ты хочешь посмотреть на меня? – зашептал он в правое ухо. – Перед тем, как все закончится?
Его голос был тихим и вкрадчивым: таким обычно желают доброй ночи, надеясь на то, что тебе будут сниться самые страшные кошмары. Безразличие рассеялось вместе с этим голосом, а так хотелось увязнуть в нем и прекратить все.
Андрей прикинул, был ли у этого вопроса правильный ответ. Вряд ли. Но как щедро было спросить, дать ему возможность какого-никакого выбора. Он был готов подчиниться Стригачу за одну эту подаренную возможность.
Он решил, что не станет закрывать глаза. Нужно видеть того, кто так щедр к тебе.
– Я хочу посмотреть, – ответил он.
– Редкий ответ, хороший ответ, – Стригач довольно причмокнул. – Ну тогда смотри! Он убрал руки с глаз Андрея, и, когда мальчик открыл их, Стригач уже стоял, склонившись перед ним в каком-то нелепом издевательском поклоне.
Несколько редких седых прядей падали на покатый лоб Стригача, глубоко сидящие, почти прозрачные глаза отстраненно смотрели на мальчика, а непропорционально большой для такого лица рот кривился в предвкушающей плотоядной улыбке. Из уголка рта Стригача что-то свисало. Когда Андрей понял, что это рыжая прядь волос вперемешку со слюнями, его вырвало. На подбородке повисла желчь, ничего другого в голодном желудке Андрея не было.
Стригач невозмутимо обтер рот мальчика рукавом своего генеральского мундира.
– Ты знаешь, что сейчас будет? – спросил он и, втянув рыжую прядь обратно в рот, стал жевать.
– Не совсем, – честно признался Андрей.
– Как это? – Стригач как будто удивился. – Разве вы, мальчишки, не шепчетесь между собой обо мне?
Андрей почувствовал, что придумывать что-то смысла нет. Зачем? Тому, кто может говорить из твоей головы, ничего, кроме правды, и не скажешь.
– Никто про вас не шептался, потому что никто в вас не верил, – губы Андрея разжимались сами собой, он не узнавал свой голос и не понимал, как вообще возможно говорить со Стригачом на одном языке, теми же самыми словами, которыми он говорил когда-то с людьми.
– Как странно, – Стригач скривил губы будто бы от обиды. Андрею даже показалось, что он сумел задеть его, сказать что-то неприятное.
– Даже не пытайся, – неожиданно ледяным тоном сказал Стригач и придвинул свое одутловатое, все время изменяющееся лицо прямо к носу мальчика. Как будто хотел поцеловать. Жадные водянистые глаза бегали туда-сюда, не зная, что выбрать, на какой Андреевой части остановиться.
– А говорят, младшим в отряде всегда везет, – Стригач неожиданно усмехнулся и снова выпустил слюнявую прядь изо рта. – Кажется, ты самый невезучий мальчик на свете, – теперь он откровенно рассмеялся булькающим зловонным смехом.
Андрея снова затошнило.
А Стригач смеялся и смеялся, обсасывая свисавшую между губ рыжую прядь. Андрей почувствовал, как внутри набухает уже практически забытая им злость. Да, он подготовился к смерти. Может быть, не очень хорошо подготовился, но уж как сумел. К чему он точно не готовился, так это к тому, что над ним будут насмехаться. Называть неудачником, хотя никакая это не неудача, а его собственный выбор. Он сам его сделал, удачи и неудачи тут ни при чем.
– Я сам так решил! – выкрикнул мальчик. – Слышите вы, это я так решил!
– Да неужели? – ехидно спросил Стригач. – Вот прямо-таки сам?
– Я пошел сюда вместо того, кого привязали к дереву насильно, – с вызовом сказал Андрей. – Так что да, сам.
– Хм-м-м-м, – выдохнул Стригач, и остатки висевшего в воздухе снега упали. – Как интересно. Думаю, нам с тобой стоит прогуляться и как следует во всем разобраться.
– Куда? Зачем? – всполошился Андрей. – Разве вы не должны были меня убить? – он был уверен, что не сказал этого вслух, а только подумал. Но ответ он услышал.
– Убить? – Стригач засмеялся. – Убивают вас там, в поле. У меня на тебя совсем другие планы.
«Другие планы» прозвучали почему-то страшнее, чем смерть.
– Сейчас я развяжу тебя. Ты же не настолько глуп, чтобы убегать? – вкрадчиво спросил Стригач.
Андрей мотнул головой.
– Вот и хорошо. Пойдем с тобой домой.
«Домой? – Андрея передернуло от этого привычного и доброго слова. – Если у такого есть дом, то лучше туда не попадать».
Стригач пошарил рукой под мундиром и достал большие стальные ножницы. «Такими можно и голову отстричь», – успел подумать Андрей. Сейчас эти ножницы проткнут его насквозь. Он не выдержал и закричал. Стригач только слегка улыбнулся.
– Успокойся, мальчик, я держу себя в руках, – причмокнул он и разрезал веревку. – Вот и ты постарайся себя держать.
Едва Андрей почувствовал, что снова может вздохнуть, как Стригач неожиданно подхватил его под мышки и одним махом посадил к себе на плечо.
– Сиди спокойно, – сказал он, – и держись.
«Так родители катают любимых детей», – почему-то подумал Андрей и обхватил рукой большую шелушащуюся шею. От Стригача пахло землей и еще чем-то незнакомым, может быть смертью.
Лысые мальчики
Андрей летел по папоротниковому лесу, над снегом, кустами, еще не замолчавшими ручьями и собственным страхом. Если смотреть только вперед и не смотреть под ноги, то кажется, что действительно летишь, что все совсем не так уж плохо. Если только не опускать взгляд вниз, на того, на ком ты сидишь.
Стригач шел аккуратно, но быстро, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Полы генеральского мундира колыхались, обнажая синюшные жилистые бедра. Рукой он придерживал Андрея за ноги, и тому казалось, что он не чувствует ног, что ничего живого там, где его касается холодная сухая плоть, уже нет. Есть грудь, чтобы дышать, и глаза, чтобы смотреть вперед, а больше ничего. Не так уж и плохо, если подумать, но лучше не думать, а просто смотреть, пока еще можешь, пока есть на что смотреть.
Что-то мелькнуло в ветках дерева, что-то слишком большое для птицы. Андрей пригляделся и увидел мальчишку. Радость быстро сменилась ужасом, когда он поймал бессмысленный блуждающий взгляд на гладкой, лишенной и намека на волосы голове. Абсолютно голый мальчик сидел на дереве, обхватив тощие ноги руками, и пялился в пустоту.
Стригач не обратил никакого внимания на жалкое, жавшееся к веткам существо и шел дальше, но с каждым шагом торчавших из деревьев лысых голов и блуждающих, не способных ни на чем сфокусироваться глаз становилось все больше.
«Это те, кого он обстриг. Мальчики без памяти и без души, – догадался Андрей. – Значит, вот что меня ждет, значит, это не смерть, а кое-что похуже».
Деревья теснились, тянулись друг к другу и сплетались, скрывая что-то во тьме. В эту копошащуюся тьму Стригач и нес Андрея. Она шевелилась, сгущалась, расползалась и снова сгущалась, пока наконец не приняла четкие очертания. То, что увидел Андрей, было похоже на гигантское осиное гнездо, прилепленное сразу к трем деревьям. Гнездо как будто пульсировало, распространяя вокруг теплые зловонные волны. Это был запах грязных больных волос.
Приближаясь к этому огромному кокону, Андрей все яснее различал, что он слеплен не только из одних волос, но и из полуистлевшей солдатской одежды: из сотен и сотен курток, штанов, жилетов, носков, огрубевших и превратившихся в стены этого жуткого нечеловеческого жилища.
– Мы пришли, – сказал Стригач и резко поставил Андрея на землю. От неожиданности у того подогнулись ноги. – Ну что ты? Заходи.
Он подтолкнул мальчика в проем, ведущий внутрь кокона.
«Лучше бы он убил меня в лесу, – зло подумал Андрей. – Там хотя бы деревья, небо, а здесь…»
Андрей сделал последний, как ему казалось, вдох, задержал дыхание и шагнул. Что-то хрустнуло под ногами, и со всех сторон понеслось шипение.
– А ну тихо! – гаркнул Стригач на кого-то невидимого, покопался в кармане мундира и зажег свечу.
Тьма расползлась по углам, и стало видно жилище Стригача. По кругу кокона до самого потолка вились то ли полки, то ли лежанки, с которых на Андрея, а точнее, мимо него пялились лысые перепуганные мальчишки. Они жались к стенам и тихо шипели
