Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира - Нил Сэмворт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зал свиданий в тюрьме строго контролируется. Ряды неподвижных столов с пятнадцатисантиметровыми «разделителями» между ними – Берлинская стена, как окрестил ее один шутник. В Стрэнджуэйс в этом зале помещались 200 посетителей и заключенных. Посетители – родственники, друзья или адвокат, если парень находится под стражей в ожидании суда, – проходят через охрану, а затем ждут в коридоре, пока офицер их не вызовет. Если приходят партнеры или дети, они могут обниматься с заключенным в начале визита, быстро целоваться и делать это снова, когда время свидания подходит к концу.
Напитки продаются в чашках с крышками, так что ничего не передается через рот; вы не сможете положить что-то запрещенное в кофе, который заключенный проглотит, чтобы вытащить этот предмет позже.
Все снимается на камеру. Офицеры ходят взад и вперед, наблюдая за происходящим. Охрана очень строгая.
Однажды я привел заключенного в зал свиданий как раз во время дежурства Ленни. Я заметил там еще знакомого заключенного. Тип из числа молодых преступников в Форест-Бэнке: большой парень, почти два метра, массивные руки, он много тренировался.
– Сэмворт, что ты здесь делаешь? Лучше уходи, а то я тебя прикончу. – Он шутил, но вид у него был тот еще.
– Не задавайся перед семьей, – сказал я, – а то потом я с тобой разберусь.
Ленни посмотрел на меня. Он явно нервничал.
– Тот парень себе вставил, – сказал он.
Это означало – он засунул какой-то пакет себе в зад.
Теперь должно было произойти – и произошло бы, будь в у нас достаточное количество персонала – следующее: пока кто-то нажимал на кнопку тревоги, другие должны были подойти к этому парню, сказать ему, что свидание окончено, и, если бы он поднял шум, задержать ублюдка.
– Почему никто не нажал на звонок, Ленни?
– Мы не хотели создавать проблем.
– Как давно это было?
– Пятнадцать минут назад.
К тому времени все, что он получил – наркотики, телефон, деньги, – было уже засунуто ему прямо в задницу. Я мог бы сам нажать на тревожную кнопку и забрать его, но ничего не добился бы. Офицеры замялись и спросили меня, не сделаю ли я обыск с раздеванием, когда его визит закончится. Если бы он сопротивлялся, его бы утащили в изолятор.
Как бы то ни было, парень согласился спуститься вниз и присесть на корточки, пока я буду осматривать его зад. Вокруг этой процедуры много споров, права человека и все такое, но как еще это сделать? Опять же, вместо того, чтобы проводить его под конвоем в маленькую комнату, которую мы использовали для обыска с раздеванием, ему позволили спуститься туда самостоятельно. Он действительно сам пришел и постучал в эту чертову дверь. Обычно оставаться наедине с заключенным в подобной ситуации довольно рискованно. Если бы парень захотел, он мог бы заявить, что я пощупал его член или схватил за задницу или что-то в этом роде, и тогда я был бы по уши в дерьме, потому что мое слово против его. Но я знал, что молодая женщина-офицер, которая уже была там, внизу, предпочла бы этого не видеть, поэтому спросил, не хочет ли она подождать снаружи, и она согласилась. Опять же, это кое-что говорило о тех мужчинах средних лет наверху, которые должны бы были вести себя как тюремные офицеры, да ведь?
Но этот зэк знал, что я ничего не найду, – к тому времени передачка уже продвинулась так высоко, что щекотала ему гланды. Поэтому он просто поднял яйца, наклонился и показал свой зад.
– Все в порядке, мистер С.?
Обычно, когда мы знали, что заключенный засунул себе в зад что-то запрещенное, но вынуть это не получалось, его помещали в специальную камеру, где вместо унитаза стоял бак.
Что бы он ни высрал – персонал это найдет. Но в тот день эта камера была уже занята, поэтому он просто вернулся в крыло. Да, все сошло ему с рук. Не только ему, но и его посетителям. Этим как бы поступком он заявил всем, что любой может выйти сухим из воды, передавая ему вещи. Вообще-то ему полагалось бы еще два года тюрьмы, а посетителей нужно было бы арестовывать по обвинению в распространении незаконных товаров. Тюремные офицеры без сильных убеждений – это проблема.
Через пару месяцев там же Ленни кивнул головой в сторону другого парня. Я подошел, и этот бугай поднялся на ноги.
– Он взял передачку, – сказал Ленни, возможно усвоив урок.
– Ладно, – сказал я. – Свидание окончено.
Он сжал кулак.
– Отвали, я не пойду.
– Что у тебя в руке, парень?
– Ничего.
Бам! Я потянулся к нему, и вот мы уже дрались. Он был настоящей скалой, и нам потребовалось добрых тридцать секунд, чтобы повалить его на пол, пока кто-то не нажал сигнал тревоги. У него была посылка – телефон и наркотики, двойное наказание, – и он не успел запихнуть ее в задницу и знал, что если мы доберемся до этой штуки, то, скорее всего, ему выдвинут новые обвинения и продлят срок и его посетителю тоже хана. Поэтому он боролся как сумасшедший, пытаясь засунуть руку в штаны и пропихнуть передачку в жопу. На этот раз, поскольку я был типа главным, Ленни был за моей спиной, не вмешиваясь, хотя в конце концов потребовалось восемь человек, чтобы утихомирить ублюдка.
Видите ли, это всего лишь тюремные офицеры. Не обязательно качки вроде Рэмбо или хотя бы просто подтянутые, обычные ребята, которые делают свою работу, которая иногда им подходит, а иногда – и довольно часто – нет.
В итоге позже выяснилось, что на записи с камер недостаточно доказательств, чтобы быть уверенными, что ему действительно что-то передали. Поэтому не только посетитель избежал судебного преследования, но и заключенного не стали обвинять в получении запрещенных предметов тоже. Нам пришлось довольствоваться тем, чтобы поставить его на учет. Никакого каламбура.
6. Однажды в блоке
В
