Минтака Ориона - Юрий Гельман

– Да, конечно, – согласился тот.

– Адрес тебе дам. Сам пойдешь, – сказал Сумской. – Только не говори, что от меня.

В середине июня Лондон выглядел уже по-настоящему летним городом. Вовсю зеленели парки и скверы, широкая голубая лента Темзы с искристой любовью омывала каменные бока набережных.

В отеле «Waldorf», где Игорь поселился во второй раз за последний месяц, было тихо. Теперь, правда, он выбрал номер поскромнее, чем три недели назад, но это не мешало туристу из России наслаждаться достижениями цивилизации – джакузи, спутниковым телевидением и, главное, компьютером.

Расположившись и приняв душ после дороги, он включил «машину» и вошел в Интернет. Письмо, которое Игорь собирался послать герцогу Кингстону, давно сформировалось в определенный лаконичный текст. И теперь, набирая английские слова, он вдруг почувствовал себя частью какого-то замысловатого шпионского механизма, разработанного его сестрой Аллой. От этого ощущения Игорю стало как-то неловко и даже слегка боязно. Не привыкший к подобным играм, он вдруг усомнился в конечном успехе грандиозной затеи, элементом которой являлся сам. И даже пальцы его на клавишах дрогнули в какой-то момент.

Но вскоре он взял себя в руки. В конце концов, от него не требовалось каких-то сверхусилий. Язык он знал хорошо, так что мог поддержать беседу на любую тему – здесь он не чувствовал слабого места в своей миссии. Вот только притворяться беспристрастным казалось Игорю труднее всего. И, тем не менее, в течение нескольких минут он набрал и отправил текст следующего содержания.

«Уважаемый герцог. Если у вас найдется свободное время, то художник из России, Игорь Пузыренко, специально прибывший в Лондон для встречи с вами, будет крайне признателен».

Игорь прекрасно понимал, что у родовитого англичанина, скорее всего, немало собственных забот и интересов. Так что рассчитывать на быстрый ответ он не стал. В лучшем случае, думал Игорь, герцог только вечером проверит свою почту, и если пожелает ответить, то сделает это лишь на следующий день. Так что свободного времени у туриста из России вполне достаточно. И он отправился туда, куда мечтал попасть уже очень давно – в Музей восковых фигур.

Мадам Анна Мария Тюссо, основавшая почти два столетия назад это заведение, была, судя по всему, дамой не только талантливой, но и весьма проницательной. Она понимала, что людям, в большинстве своем одинаковым и серым, всегда будет хотеться постоять рядом с какой-нибудь знаменитостью – политиком, ученым или актером. Постоять рядом, чтобы не только сравнить себя с кем-то из великих, но и в глубине души почувствовать некую собственную значительность.

В полной мере ощутить это состояние может лишь тот, кто не по журнальным иллюстрациям знакомится с экспозицией музея, а тот, кто неторопливо и, порой, заворожено бродит по его тихим, почти камерным залам.

Экспозицией Игорь был очарован и, вместе с тем, расстроен. Выйдя на вечернюю улицу, еще находясь под впечатлением увиденного, он вдруг почувствовал себя незаметной каплей в бескрайнем океане человеческой истории. Каплей, растворенной в вечности. Каплей, от которой, в конечном счете, не останется следа. Он был удручен и смят этим внезапным пониманием собственной ничтожности.

Но позже, еще через полчаса, бредя в отель, он вдруг поймал себя на мысли о том, что не все так печально. Да, выполняя задание сестры, он, может быть, прикоснется к чему-то столь значительному, что это значительное оставит след не только в его собственной биографии, но и вообще в истории. Так ему думалось теперь, на прохладной к вечеру лондонской улице. Так ему мечталось. Так он утешал свое ущемленное самолюбие. И уже вовсю верил в сказку, которую сам начал рассказывать.

Ответа от герцога не было. Впрочем, Игорь ведь его и не ждал сегодня. Немного посмотрев телевизор – новости, спортивное обозрение – он лег спать. Сон, правда, не шел. Так всегда бывает на новом месте.

Лежа на спине, Игорь прислушивался к мерным звукам, долетавшим с улицы. Думал. О том, что даже в двадцать первом веке может отыскаться место чудесам. О том, что однажды его красавица сестра Алла наденет на себя эти украшения, и… А что потом? А действительно, что потом? Человеку, рожденному в стране материалистов, трудно поверить в какое-то волшебство. Невозможно поверить в чудеса. Но так хочется…

Ответа от герцога не было не только на следующий день, но и на третий. «Может быть, его просто нет на месте? – подумал Игорь. – Тогда становится бесполезным ожидание. И еще неизвестно, сколько придется проторчать в Лондоне». Позвонив сестре в Москву, он рассказал о проблеме, но получил твердое указание ждать столько, сколько понадобится. И он решил не терять времени зря. Столица Англии – не последний город на планете, где можно развлечься. Денег у Игоря было достаточно, и утром четвертого дня, позавтракав, он принялся составлять план посещений различных культурных центров Лондона. Сюда входили и Британский музей, и галерея Тейт, и Тауэр.

Так, на всякий случай, перед выходом из номера, Игорь проверил свою электронную почту. И – наконец-то! – обнаружил послание на свое имя.

«Мистер Пузыренко, – прочитал он. – Прошу простить за долгое ожидание, но меня просто не было дома несколько дней. Если вы сможете приехать в Кингстон (электропоездом с Ливерпульского вокзала), то я с готовностью приму вас. Артур Инс, герцог Кингстон».

Эндрю долго лежал, по обыкновению, подложив руки под голову, и думал, думал, анализировал сведения, полученные от ювелира. По всему выходило, что отнюдь не простыми украшениями являлись те, за которыми они с леди Елизаветой охотятся. Что-то действительно было в них таинственное, не до конца понятное – такое, что не отталкивало, а, напротив, притягивало неотвратимо.

Со слов какого-то астролога, с которым однажды беседовала молодая герцогиня Кингстон, в этих украшениях была сокрыта «тайна Вселенной», тайна вечной молодости и обновления, которую способен разгадать лишь тот, кто владеет всеми предметами из набора. Может быть, это были только красивые, заманчивые слова шарлатана, в сети которого попала доверчивая женщина. А если в его загадочных высказываниях таилась истина, единственная ИСТИНА, не раздробленная на мелкие частицы человеческими пороками? Как и что происходит в этом мире? По каким законам пространства и времени движутся во Вселенной тела, а по каким – ДУШИ? Эти египтяне, они наверняка что-то знали еще две или три тысячи лет назад. А теперь все утрачено, все скрыто в толще песка, покрывшего собой НАЧАЛО…

И он решил ничего не рассказывать леди Елизавете. Пусть думает, что собирает для себя вечную молодость, это ее право. Он же, активно помогая женщине, сам должен постичь феномен украшений, если таковой вообще как-то проявит себя. Его, Эндрю, жизнь не раз претерпевала крутые переломы, после которых перед ним открывались совсем иные, чем прежде, перспективы. И теперь, по воле судьбы оказавшись втянутым в новый виток перемен, он вдруг понял, что находится в какой-то приграничной зоне своей собственной жизни. Здесь могли перевернуться все прежние представления о Космосе, здесь можно было сделать всего один шаг, чтобы оказаться по ту сторону реальности.

…Вечерело. В хорошо вымытое окно гостиницы заглядывало бархатно-синее небо Парижа. Был май, благоухали сады и парки. Ароматы жизни витали в воздухе.

Внизу, на набережной зеркально-спокойной Сены, раздавалась певуче-гортанная французская речь. Эндрю сидел у окна, вслушиваясь в голоса и улавливая знакомые слова. Какая-то нереальность происходящего окутала его. Был, вероятно, в самом Париже непередаваемый колорит и дух, способный любого человека увести от тяжкого бремени жизни, наполнить его сердце легкостью и свободой.

Прошел час или больше, прежде чем Эндрю очнулся, вернулся к реальности и сел писать письмо. Не вдаваясь в подробности, он сообщил герцогине Кингстон, что получил необходимые сведения и теперь ждет ее приезда.

На следующее утро Эндрю продлил срок пребывания в гостинице на месяц, заплатил администратору наперед, чем вызвал не только удивление подобной щедростью, но и уважение со стороны горничных и кастелянш. Одна из них, маленькая, черноглазая и курносая, с восхитительным именем Жизель, меняя в номере Эндрю постельное белье, вдруг сказала на плохом, но доступном для понимания английском:

– Сударь, вы, как я понимаю, впервые в Париже, да к тому же плохо знаете французский язык.

– Да, это правда.

– В таком случае, пусть это не покажется вам наглостью или еще чем-то с моей стороны, но я готова помогать вам, быть переводчицей в трудных ситуациях. За отдельную плату, конечно. Видите ли, у меня есть еще две младшие сестрички, а отца нет. Мать работает прачкой, и нам не всегда хватает денег на жизнь.