Минтака Ориона - Юрий Гельман

– Повтори, что сейчас сказал? – попросил Рокотов.

– Я сказал, что знаю всю твою биографию.

– Это не мудрено. Тебе могли рассказать в Академии.

– Нет, я знаю всё до конца твоей жизни.

– Ты что, колдун? Или дьявол? – с иронией спросил Федор.

– Ни то и ни другое. Я сейчас скажу тебе, но знаю, что любой бы за такое посчитал меня сумасшедшим. Я – человек из будущего, из двадцатого века. И твою биографию знаю из книг. А еще твои работы знаю, в том числе те, которые ты еще не написал…

– Гм, забавно, но не смешно, – ответил Рокотов. – Понятно, что каждый на моем месте посчитал бы тебя сумасшедшим. И еще – каждый бы, вместе с тем, спросил, сколь долог будет мой век. Я же не стану – не хочу.

– И правильно! – поддержал его Сергей. – Скажу лишь, что будет он достаточно долог и весьма успешен. Ты всю оставшуюся жизнь проживешь в Москве, напишешь десятки замечательных портретов. Москва ведь свободна от стеснительных придворных порядков. В ней ты найдешь себя и обретешь настоящее признание. В Москве ты станешь истинно свободным.

– До чего же гладко ты все рисуешь, – сказал Рокотов. – Самому себе начинаю завидовать.

Он лукаво посмотрел на Сергея. Было видно, что Федор не верит в слова Шумилова, но, в силу своей молодости и романтичности, решил подыграть собеседнику.

– Ну, хорошо, – продолжил он. – Предположим, я захочу услышать или увидеть подтверждение тому, что ты из будущего. Что ты можешь мне предъявить?

– Я знал, что это понадобится, – ответил Сергей, ничуть не смутившись. – Вот почему взял с собой то, что теперь никогда не ношу, дабы избежать лишних вопросов. А взял с единственной целью – подарить тебе на память. Вот.

С этими словами Сергей достал из кармана свои наручные часы. Это были японские электронные часы на жидких кристаллах, которые показывали не только время, дни недели, месяцы и годы, но имели хронометр, будильник с двенадцатью мелодиями, пульсометр, термометр и барометр.

– Вот, – продолжил он. – Вот наручные часы из моего мира. У вас тут Кулибин чудеса творит, но такая вещь и ему не под силу. Я объясню, как ими пользоваться.

Рокотов с некоторой опаской взял в руки подарок, внимательно посмотрел на Сергея.

– Ты – точно не дьявол?

– Да нет же!

– Тогда, как попал сюда?

– А вот этого я тебе объяснить не смогу, потому что сам не точно знаю. Скажу лишь, что в моем мире есть люди несравнимо умнее меня, знания которых чрезвычайно обширны и разносторонни. Ваш современник Ломоносов – основатель всей русской науки, а после него история знает десятки последователей, которые развили идеи Михаила Васильевича и подняли науку на небывалую высоту. В двадцатом веке человек сумел преодолеть земное притяжение и полетел в космос. И первым был русский – Юрий Гагарин. У нас есть компьютеры, самолеты… всего не перечислить. Вот только… знаешь, Федор Степанович, утрачено, к сожалению, тоже слишком многое. И культуры это в первую очередь касается. Особенно живописи.

– Почему же так? – спросил Рокотов.

– Для того чтобы это объяснить, одной беседы мало. А ты ведь уезжаешь.

– Уезжаю, – подтвердил Рокотов. Потом добавил: – А ты, Сергей, бросай-ка этого жополиза Сумского и со мной – в Москву!

– Я… не могу, – ответил Сергей. – Мне – тут надобно оставаться. Дело есть.

– Что ж, – вздохнул Рокотов, – очень жаль. Не то мы бы с тобой в Москве-то…

– У тебя своя жизнь, – сказал Сергей, – а у меня – своя. И то, что мы встретились в этом мире – воля Провидения, что руководит нами. Я ведь пришел ободрить тебя. И, кажется, мне это удалось.

– Знаешь, – ответил Рокотов, – я собирался покинуть Петербург с горечью в сердце. А теперь… теперь я просто еду в Москву со светом в душе. Ты действительно чем-то помог мне. И я тоже хочу оставить тебе кое-что на память.

С этими словами Рокотов расстегнул лямки, скреплявшие один из чемоданов, и достал оттуда связку кистей.

– Если правда все то, что ты рассказывал о будущем, если мои работы в самом деле оценят потомки, возьми эти кисти на память. Ты ведь вернешься в свой мир?

– Надеюсь…

– Может быть, они помогут тебе возродить живопись, хотя бы частично вернуть утраченное.

– Спасибо, – ответил Сергей. – Этому подарку на самом деле нет цены!

– Твоему – тоже! – сказал Рокотов. – Так научи же меня, как управлять этой штуковиной…

– Итак, мистер Пузыренко, что привело вас ко мне? – спросил сэр Артур, когда они расположились на диване в гостиной. – Признáюсь, я был немало удивлен тем, что какой-то русский ищет со мной встречи. У меня в России нет ни друзей, ни знакомых, которые бы через вас могли передать мне привет.

Герцог Кингстон оказался довольно крепким мужчиной лет сорока, со слегка выпуклыми голубыми глазами и мелкой сеточкой склеротических прожилок на розовых щеках. Игорю даже показалось, что сэр Артур Инс весьма пристрастен к алкоголю – уж слишком характерным было выражение его лица. Но герцог, как и полагалось ему по положению, одет был с иголочки, хотя чувствовалось, что пиджак и, особенно, галстук – не самые любимые детали его повседневного костюма.

– Привел меня к вам совершенно внезапно возникший жгучий интерес, – ответил Игорь, замечая, как приподнимаются брови сэра Артура. – Все очень просто объясняется. Дело в том, что примерно месяц назад моя сестра купила на аукционе Sotheby’s портрет герцогини Кингстон…

– Ах, вот оно что! – воскликнул мистер Инс.

– Да-да, именно так. Моя сестра, ее зовут Алла Геннадьевна Раменская, в данный момент является главой одной из крупнейших в России торгово-финансовой компании. А я, ваш покорный слуга, то есть ее младший брат, профессионально занимаюсь живописью в России. На аукцион мы приезжали вместе, и это я посоветовал сестре купить портрет вашего далекого предка.

– Так это вам я обязан поступлению на мой лицевой счет некой кругленькой суммы, которая как раз покрыла мои финансовые издержки! – воскликнул сэр Артур. – Вот так встреча! По этому поводу не мешало бы выпить. Как вы относитесь к подобному предложению, мистер Пузыренко?

– Мне еще никогда в жизни не доводилось выпивать в одной компании с пэром Англии! – с некоторым пафосом ответил Игорь.

– А мне – с русским художником, – сказал сэр Артур.

С этими словами он поднялся, чтобы отдать распоряжения. Вслед за ним вскочил и его гость.

– Нет-нет, сидите, – остановил его сэр Артур. – Чувствуйте себя, как дома.

– Это непросто, – усмехнулся Игорь. – В вашем старинном особняке будто витает дух многовековой истории, чего, конечно, не может быть в моей московской квартире на восьмом этаже.

– Да, в этом доме на протяжении почти трех с половиной веков жили мои предки, – не без гордости ответил герцог Кингстон.

Он вышел, оставив Игоря наедине с остатками его смущения. Тот позволил себе, наконец, осмотреться, и сразу по достоинству оценил качество антикварной мебели, что гармонично вписывалась в интерьер. А еще – мозаичные полы, оконные витражи, ковры, скульптуры в нишах гостиной и, конечно, картины, развешанные на стенах и подобранные со вкусом.

Сэр Артур вернулся с бутылкой «Хеннеси» и двумя бокалами. Поставив стекло на столик, расположенный возле дивана, он снова удалился и вскоре принес тарелочку с нарезанным лимоном.

– Знаете, мистер Пузыренко, – сказал он без всякого смущения, – как раз сегодня мой дворецкий попросился в трехдневный отпуск. Меня, впрочем, не смущает его отсутствие. Я, в отличие от многих современных аристократов, умею многое делать собственными руками.

– Это делает честь любому мужчине, – ответил Игорь.

Герцог выразительно посмотрел на своего гостя, но не стал развивать тему разговора. Он красиво и аккуратно разлил коньяк, вручил бокал Игорю. В каждом его движении была заложена какая-то породистая грация.

– Ну, что, – сказал он, – выпьем за знакомство?

– С удовольствием, – ответил Игорь и медленно потянул ароматный напиток.

– Итак, вы купили картину… – сказал сэр Артур, нежно поглаживая пальцами свой бокал.

– Да. И теперь, пусть это даже покажется вам странностью, мы с сестрой хотели бы узнать о герцогине Кингстон как можно больше.

– А с чем связан такой интерес? – удивился герцог.

– Видите ли, мистер Инс, – ответил Игорь, – нам, конечно, не известны причины, побудившие вас продать этот портрет. Но вот какая штука нас поразила. Я ведь сам художник, и живопись, в том числе английскую, много изучал. Это полотно, как мне показалось, выполнено в несвойственной для британской школы манере. Кроме того, оно никем не подписано. Это наводит на мысль, что герцогиня намеренно заказала свой портрет неизвестному художнику.

– А какая разница, подписана картина или нет? – простодушно спросил сэр Артур.