Пленная Воля - Сергей Рафалович

«Я верю в вас, но вам не верю…»

Я верю в вас, но вам не верю,есть вера, но доверья нет.Приемля дар, предвижу я потерю,обету вняв, предчувствую запрет.

Прекрасны вы, а люди зрячи,и ваша юность любит лесть.Для женщины соблазн сильнейший есть,чем поцелуй безмолвный и горячий.

Любовью верной вам я мил,но кто не любит — вам нужнее.Когда-нибудь в умышленной затеезабудетесь — и вдруг не хватит сил.

От случая зависеть — жутко,и в страхе жить — невмоготу.Заране хоронить свою мечту,поверьте мне, совсем плохая шутка.

Какой безрадостный уделнесчастным в счастье быть, и даже…Но нет! Пусть Баратынский вам доскажетне то, что я вам досказать хотел.

«Далеко до любимой…»

Далеко до любимой,Далеко — не дойти.Но ведут, как до Рима,к ней одной все пути.

Мимолетные встречи —то улыбка, то взгляд,то походка, то плечи, —лишь о ней говорят.

Каждый миг оживает,что пережито с ней.В этом гулком трамваеулыбнулась нежней.

В кабачке мне сказала, —где сижу я сейчас:«Вы едите так мало,что стесняюсь при вас».

А полуночью темной,на скамейке лесной,о любви вероломнойговорила со мной.

В галерее картиннойвечно мню, что она,то грешна, то невинна,вдруг сойдет с полотна.

Ей поет долговязыйв Abbaye de Theleme.И о ней все рассказыи стихи всех поэм.

Далеко до любимой,далеко — не дойти.Но огонь негасимыйозаряет пути.

И паломником нынеобхожу, не спеша,все места, где святынивоздвигала душа.

«Еще хранит постель чужая…»

Еще хранит постель чужаяследы недавно близких тел,еще растаять не успел,душистый май опережая,твой нежно-пряный аромат,еще по-прежнему измятдиван, где льнули мы друг к другу,и медленно скользя по кругустенных часов, еще стрелаза цифру «семь» не перешлаи отмечает час разлуки, —и вот уж нет ни в чем поруки,нет доказательств, ни улик,что явью был прошедший миг.Бесстыдно бережных касанийв руке раскрытой нет следа,и вновь утерян навсегдаи запах твой и вкус лобзаний.Речей слепительный узоррассыпался как пепел серый.И тщетно ищет робкий взорв ответных взглядах — прежней веры.Как далеки мы, как чужды,как все в тебе необычайно.Опять в бездонные прудывлечет волнующая тайна.Пленивший только что рассказуже припомнить не умею,и завтра будешь ты моеюопять как будто в первый раз.

«Довольно праздных слов и суетных волнений…»

Довольно праздных слов и суетных волнений,унылых подвигов, бесплодных сожалений,лукавых вымыслов, пленяющих умы:удела лучшего заслуживаем мы.Но как рабы, закованные в цепи,влача ярмо, позорное вдвойне,лишаемся по собственной винераскинутых вкруг нас великолепий.Не видят очи, и не внемлет слух,в душе немой безрадостно потухочаг заглохший чуткого прозренья,и к тайнописи мирооткровеньяволшебный ключ утратили сердца.И стоит ли вся мудрость мудреца,смиренье инока, искусство полководца,певцов прославленных нелживый дар —тех незаметных и безличных чар,чья прелесть тайная не мыслью познается?На что нам гордое сознанье первородства,на что привычка хмурого господства,наследье царское и царские права,когда кругом пленительно живабесправная, безвластная природа,и мысли властные, и властные слова —лишь тучи легкие в лазури небосвода?Алтарь лелеемый, как памятник былого,собой самим развенчанный кумир —достойна жизнь, достойны мы иного:забвенья сладкого и погруженья в мирсосредоточенно-немого.

«Каждым мигом очарован…»

Каждым мигом очарован,то безудержен, то сковансладкодумною тоской,бурь ища, влюблен в покой,зною радуясь и стуже,морю синему и лужепред крыльцом иль на дворе,розовеющей заре,полдню пышно золотому,проливающим истомуутоляющим ночам,встречно блещущим очам,нежным взглядам, станам гибким,зазывающим улыбкам, —все объемля — глубь и высь,ширь и даль, — остановись!я шептал земным мгновеньям.Но настойчивым моленьямне внимало ни одно.Проносились дни и годы,и удачи и невзгоды,все, что людям суждено,что струею вечно пенной,заполняет кубок ценный,осушаемый до дна.Неповторны и текучи,как вода, любовь и тучи,пролетали времена.И безжалостно влекомыйк грани чуждой и знакомой,я в отчаянье воззвал:«Кто б ты ни был, царь вселенной,гений добрый, дух надменный,Саваоф или Ваал, —клятвы страшной не нарушу:быстрый миг останови —миг восторга, миг любви —и тебе продать я душу,бог неведомый, готов».Пестрый мир был нем и светел,но душе моей без словбог неведомый ответил:«Будет так, как хочешь ты.Нет бессмертной красоты,зримой смертными очами;рок царит и над богами;что живет — должно истлеть.Но тебе — запечатлетькаждый лик, на миг рожденный,в вечный образ претворенный,власть чудесную вручув знак заклятого служенья».И сбылось. Горящ и тих,ожил мир в стихах моихтайным чудом воскресенья,завершенный, отраженный,пребывающий, как стих.И поет — а я молчуи себе не жду спасенья.

«Стопою тяжко замедлённой…»

Стопою тяжко замедлённой,задумчиво — настороже,мой разум бродит по меже,едва заметно углублённой.

Разноличинны явь и сон,неразлучимы свет и тени.Но чужд восторгов и смятений,он шествует несоблазнен.

Как все размеренно-законнов однообразной пестроте;земные вымыслы — и теблюдут порядок предрешенный.

Лишь неуемная душа,не разгадав нехитрой тайны,твердит, что все необычайнои жизнь безумно хороша.

То улыбается, то плачет,сама не зная — отчего,любя, коснется ли чего —и в тот же миг переиначит.

Нельзя сердиться на нее,а увещаниям не внемлети даже истину приемлеткак достояние свое.

И над межами, над мирами,пленяя взор, лаская слух,стопою легкою как пухскользит — и светится пред нами.

За кем пойти? к кому пристать?как жизнь прожить: творя иль зная?и что прекрасней: быль земнаяиль то, что былью может стать?

«Городом пустынным ночью проходить…»

Городом пустынным ночью проходить,шорохи и тени, проходя, будить,слышать за собою гул своих шагов,ждать зловещей встречи и ночных врагов,вглядываться в звезды, думать о былом,знать, что ночь пустынна и за тем углом,быть ненужным миру, людям и земле,быть самим собою в тишине и мгле,телом утомленным совершая путь,разумом и волей на ходу вздремнуть,но следить забвенно, к цели не спеша,как из пут телесных восстает душаотблеском неверным, отзвуком глухим,незнакома людям, близким и чужим,и сквозь город сонный и укрытый тьмойвещую тревогу принести домой,уловить намеков неземную речьи в слова земные нежно их облечь.

«Хранит душа нелживое преданье…»