Анхен и Мари. Выжженное сердце - Станислава Бер

Как он и предполагал, версия с вдовой-убийцей рассыпалась на глазах.

– Ну, я бы так не сказал. Нет, ну что же Вы так сразу, право слово, – сказал господин Цинкевич, поддергивая сползающий фиолетовый, в разводах широкий индонезийский пояс.

– Доктор, но Вы же сами подтвердили, что это могло бы быть самоубийство. Так или нет? – спросил дознаватель.

– Сказал. И это правда. Экспертиза показывает, что следов насилия нет – нигде ни синячка, ни ссадины, внутренних травм тоже нет. Жертва могла выпить яд самостоятельно. Ха-ха!

– Позвольте, но почему в коридоре? – спросил его господин Самолётов. – Ведь Ольга его там обнаружила. Кто нынче травится в коридоре? Неужели в таком большом пустом доме не нашлось местечка поприличнее? Pourquoi?

– Кстати, а зачем она его перетащила на кровать? – спросил доктор.

– Хотела, чтобы выглядело естественнее… всё, – ответила госпожа Ростоцкая

Сегодня она явилась в управлении в элегантном сером костюме с неизменными красными аксессуарами. Господин Громыкин недовольно на неё посмотрел сквозь пенсне, прошёл за свой стол и упёрся в него кулаками, слегка наклонившись вперёд.

– Итак, что мы имеем, господа. Господин Колбинский умер в семь часов вечера.

– Или всё же был убит? – спросила-уточнила художница.

– Попрошу не перебивать, – заметил хмуро дознаватель. – Следствием установлено, что в это время госпожа Колбинская находилась в пригородном поезде – билет имеется, и кассир её запомнил, и извозчик. Следовательно, она никак не могла отравить супруга.

– Значит, её нужно отпустить! – радостно воскликнула Анхен, чуть ли не хлопая в ладоши.

– Вовсе это ничего не значит, госпожа Ростоцкая. У неё могли быть сообщники. Тот же господин Кожелюбов, к примеру. Дорогие вазы она умыкнула, не задумываясь, заметьте. Вы не имеете достаточного сыскного опыта, а уже выводы делаете, – цыкнул на неё дознаватель.

– Ольга, может, и не убивала, но каким-то образом замешана в преступлении. Уж очень удачно оно совпало со скандалом, разводом и изменением завещания, – согласился с начальником господин Самолётов. – Но как им удалось отравить его? Господин Колбинский – здоровяк, каких свет не видывал. Обманом?

Анхен на него посмотрела, поджав губы. Обычно делопроизводитель её поддерживал, а тут встал на сторону рыжебородого. Ну-ну.

– Любил жену он, может быть? Разводиться передумал и решил умереть незамедлительно. Может, он романтик был. Ну, как вы не понимаете, господа?!

– Дорогая барышня, романтика – дело, конечно, хорошее, правильное, но только как объяснить в его крови вещество – не буду утомлять Вас терминами, которое вырабатывает организм при сильном страхе, испуге, я бы даже сказал, ужасе? – спросил доктор, снисходительно улыбаясь и поправляя причёску.

Госпоже Ростоцкой хотелось стукнуть этого напыщенного индюка, светилу современной криминалистики, да так, чтобы индонезийская тюбетейка в фиолетовых разводах слетела с его лысеющего черепа.

– Скажите, доктор, Вы смерти боитесь? – спросила она, слегка приподняв подбородок.

Выглядело это довольно пафосно. Как будто она выступала на лекции по философии.

– Смерть – есть естественное состояние. Всё в природе подвержено разрушению, – цинично ответил ей господин Цинкевич, приспуская веки, как будто впадал в транс.

– Так вот. А господин Колбинский смерти боялся. Может быть. Вот и испугался! Но дело начатое до конца довёл.

– Допустим, – флегматично согласился доктор. – Ещё одна интересная деталь. На теле жертвы нашёл я следы от ожогов. Ха-ха!

– Как?! Да что же Вы раньше-то молчали?! Его подвергли пыткам? – посыпались вопросы сразу со всех сторон. – Это ведь в корне меняет дело.

– Позвольте, господа, не все сразу. Есть ожоги, есть. Да только поможет сей факт вам или нет, мне не ведомо, но доложить я должен. На груди господина Колбинского множество старых шрамов. Похоже, что директора гимназии прижигали чем-то. Но было это очень давно. Очень.

– В младенчестве что ли? – хмыкнула Анхен.

– Ну, не так рано – тогда следы были бы крупнее. А вот, что в юном возрасте это случилось, это факт. Зажило всё у него давно очень. Вот такой пердимонокль, господа.

– Это кто же над ним издевался сызмальства-то? Вот незадача. Fiasco, – задумчиво произнёс господин Самолётов.

– Ну, явно не Ольга Колбинская. Её тогда ещё на свете не народилось, – подытожила госпожа Ростоцкая.

Анхен уселась за свой стол довольная. Похоже, что всё идёт к тому, что её подопечная невиновна, и её скоро отпустят.

– Вот Вы, Анна Николаевна, неизвестно почему, настаиваете на невиновности супруги убитого, а тем временем ещё есть один факт. Табак, который в доме нашли, оказался особенным, – ничуть не смутился напору барышни доктор и продолжал. – Такой сорт табака в Питере трудно сыскать. Я также проверил табак господина Кожелюбова. Он совершенно не подходит – дешёвые засохшие листочки, а не табачок.

– Ну вот, видите! Учитель тоже не при чём, – почему-то опять обрадовалась Анхен.

Господин Громыкин, совсем сникший в предчувствии очередного разноса от господина Орловского – как это ни одного подозреваемого?! Да ты белены объелся что ли, вяжихвостка захухрённая! – при этих словах встал и вышел из-за стола.

– А вот это уже интересно, господа. Интересно-с, – сказал он, оживляясь.

– Ольга не курит. Господин Колбинский не курил. Господин Кожелюбов курит, но дешёвый табак. То есть улику оставил наш убийца. И он, скорее всего, приезжий. Alien, – продолжил его мысль делопроизводитель.

– Или человек, которому табак привезли в подарок, например. В подарок, да, – завершил догадку дознаватель.

Вся четвёрка замолчала. Полицейские переваривали новую порцию важных сведений, которые так любезно предоставил им господин Цинкевич. Последний же подошёл к высокому арочному окну, присел на подоконник, наблюдая за ходом мыслей сыскарей. Ему нравилось, когда его труды оказывали влияние на следствие. Это вам не пузо греть в Индонезии да лечить темнокожих аборигенов от пустяковых хворей. Убийцы его жены ходили на свободе и жили себе припеваючи. Доктор чувствовал радость и даже волнение, что приносит пользу расследованию. И настоящие убийцы понесут положенное им наказание. Он постарается.

– Нужно искать по новой. Всё сызнова, да-с. Берите экипаж, ещё раз опросите всех свидетелей – Степана Колбинского, адвоката, соседей по даче, в гимназии людей опросите, – напутствовал господин Громыкин подчинённых.

– Что искать? Спрашивать что? – уточнила на всякий случай госпожа Ростоцкая.

– Про чужаков, вестимо! Про табачок! Про что ещё?! – вдруг вспылил дознаватель, но неожиданно закончил фразой из Библии. – Идите. Ищите. Да обрящете.

М-да, задал им задачку начальник сыскного отдела. Ехать в дачный посёлок Хитряево по такой погоде не хотелось – увязнуть можно, поэтому молодые люди решили начать с городских мест. Первым пунктом вторичного опроса на предмет выявления чужака значилась гимназия. Анхен и Иван Филаретович уже ведали об источнике всех важных сведений как про учащихся, так и про преподавателей, и прямиком направились к уборщице.

"Бабку", как назвала