Анхен и Мари. Выжженное сердце - Станислава Бер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу тебя! Не лезь ни в какие сомнительные авантюры. Иван Филаретович, дайте слово, что будете за ней приглядывать! – потребовала осмелевшая Мари.
– Мария Николаевна, слово дворянина, – сказал господин Самолётов, прикрыл библейские глаза длинными ресницами и склонил голову. – Будет трудно, но я постараюсь.
– Ах, вы! Сговорились, да? – запротестовала Анхен. – Не нужен мне пригляд никакой!
Поодаль стоял господин Громыкин и немного стеснялся. Грузная его супруга с пробивающейся щёточкой усиков по-матерински одёргивала его клетчатый костюм и густым басом наставляла его как школяра. Его слабые попытки отбиться заканчивались неудачей. Средняя из дочерей господина Громыкина, и видимо, незамужняя, с интересом посматривала в сторону красавца-делопроизводителя. За что получила от недремлющей матери тяжёлый подзатыльник. Барышня вспыхнула и убежала. Звон вокзального колокола прозвучал как нельзя кстати. Господин Громыкин облобызал супругу и быстро вошёл в разноцветный вагон.
Анхен поцеловала сестру на прощание и в сопровождении господина Самолётова тоже вошла в сине-жёлтый вагон. Пассажиров, желающих путешествовать до Саратова первым классом, обычно оказывалось не так много, поэтому вагоны Рязано-Уральской железной дороги чаще всего выпускали совмещённые – синий цвет для господ с дорогими билетами – первоклассников, жёлтый цвет – для пассажиров второго класса. Зелёные и серые вагоны предназначались для пассажиров попроще – соответственно, третьего и четвёртого классов, и следовали отдельно. Далее прицепляли багажные отделения.
– Саквояж я пристроил под Вашей полкой, Анна Николаевна.
– Благодарю, – ответила она, усаживаясь у окна.
Изумительно! Анхен притронулась к деревянной раме, и, не смотря на утреннюю прохладу, ей стало так приятно и тепло.
Последний раз она садилась в поезд в детстве. Батюшка тогда служил при дворе и сопровождал царскую семью на отдых. Это было незабываемое путешествие на море. Закончилось оно весьма печально – государя чуть не убили в дороге, но само это приключение – солёные брызги, яркое южное солнце, невиданные ею остролистые кипарисы и атмосфера вечного праздника ассоциировались у Анхен именно с поездом – этаким проводником из хмурого Петербурга в солнечную волшебную долину.
Госпожа Ростоцкая оглядела купе – что на этот раз приготовило ей путешествие? Однако их поездка прошла спокойно, без особых происшествий, но и скучать не пришлось. Мари снабдила её весёлыми книгами, отрывки из которых Анхен зачитывала делопроизводителю. Господин Самолётов развлекал компанию непринуждёнными разговорами, а господин Громыкин баловал их реальными рассказами из жизни сыщика.
– Вот эта махина! – не удержалась Анхен, едва спустившись со ступеньки вагона на платформу Саратовского железнодорожного вокзала.
– Право слово, неожиданный для провинции размах архитектуры, – поддержал её восторг господин Самолётов, осматривая величественное сооружение с башенками. – De gros et de colossal.
– Господа, рад приветствовать в нашем городе лучших сыщиков из столицы, – к ним навстречу устремился бравый мужчина в форме, при медалях, с чёрной повязкой на левом глазу и лихо козырнул. – Уездный исправник Веретенников!
– Чиновник для исполнения поручений сыскной полиции Громыкин Фёдор Осипович. А это служащие сыскного отделения господин Самолётов и госпожа Ростоцкая, – представил уездному исправнику столичных сыщиков рыжебородый дознаватель. – Да-с.
Господин Веретенников рьяно пожал руку делопроизводителю – Иван Филаретович поморщился, и, когда никто на него не смотрел, размял сдавленные пальцы. Художнице исправник поцеловал руку – старался деликатно, но получилось весьма неуклюже.
– Я вам, господа, здесь всё покажу, расскажу. Такие гости! – восторгался исправник как ребёнок базарному леденцу на палочке. – В лучшую гостиницу определю, вы не сомневайтесь.
– Господин Веретенников, не стоит так беспокоиться. Нам бы отдохнуть часок, отобедать, да в Никитское ехать надобно. В Никитское, да-с, – сказал господин Громыкин, придержав исправника за локоть, тот никак не мог устоять на месте.
– Отобедать?! Извольте. В лучший трактир поедем. Не сомневайтесь, в лучший!
Отставной военный, получив новую вводную, быстро сориентировался. Распорядился – багаж начальства отвезти в отделение, к трактирщику – посыльного. Пусть шельмец всё свежайшее приготовит! А не то… Ух!
– Извольте, господа, в экипаж, – пригласил господин Веретенников и усадил их в повозку с открытым верхом. – А не то могу и закрыть, ежели холодно. Закрыть?
– Ни в коем случае! – запротестовала госпожа Ростоцкая. – Как же на город смотреть-то?
Саратов мало чем отличался от обычного губернского города, но так как Анхен не часто бывала в провинции, то виды её очень заинтересовали. Она даже блокнот достала, чтоб сразу наброски делать. А посмотреть было на что. Прямые и широкие улицы указывали на грамотное архитектурное городское планирование.
– После пожара 1811 года наш Саратов, почитай, заново отстроили, – рассказывал по дороге господин Веретенников.
– Я слышал, что Саратов называют вторым Петербургом, – добавил господин Самолётов.
– Ну, до Петербурха нам далеко. Благоустройство, понимаете, не то. Но застройка у нас по строгому разрешению. Следим, так сказать, чтобы стройность улиц не нарушалась, – гордо заявил господин исправник и поправил повязку на глазу – съехала в сторону.
Дворянское гнездо
После плотного обеда, едва отбившись от вечерних развлечений, предлагаемых неутомимым главой губернской полиции, команда господина Громыкина отправилась, наконец, в путь. До Никитского было рукой подать, но по ухабистой дороге вышло все три часа. Экипаж, предоставленный гостеприимным господином Веретенниковым, остановился у двухэтажного дома красного кирпича. Анхен вышла из кареты и тотчас схватилась за блокнот – она должна запечатлеть такую красоту. Да нет, она просто обязана это сделать!
Парк с пожелтевшими от времени скульптурами, большая конюшня, мощёные дорожки между строениями – всё говорило о том, что имение процветало. Особняк в английском стиле венчали две башенки, похожие на шахматные фигуры. Балкон над крыльцом поддерживали строгие античные колонны. Окна были декорированы средневековым орнаментом.
– Рад, господа, гостям. Всегда рад, – сказал хозяин имения – тучный мужчина в длинном красном халате поверх домашнего костюма, и пригласил их к накрытому столу. – Перекусите с дороги, чем Бог послал, а я пока распоряжусь насчёт ужина.
Госпожа Ростоцкая и господин Самолётов послушно сели за стол в комнате с мебелью красного дерева, белой лепниной под потолком и голубыми английскими обоями в китайском стиле. Господин Громыкин не торопился этого делать.
– Господин Ануфриев, мы ведь не просто погостить к Вам заехали, – прервал дознаватель попытку оставить их наедине с горкой блинов, вареньем, фруктовой вазой и графинчиком вишнёвой наливки.
Помещик остановился, вернулся к гостям, кивнул лакею – наливай, чего стоишь?
– Да я понимаю, что непраздное любопытство привело вас в мой дом из самого Петербурга. Чем могу служить? – спросил батюшка Лизоньки и даже немного втянул живот, передавая дознавателю миниатюрную рюмку наливки рубинового цвета.
– Интересуемся
