Избранное - Петер Вереш

Но Мишка упорствует.

— Какого дьявола! — в сердцах восклицает он. — Набил карманы и хочешь удочки смотать? — Он делает знак Фюрге. — Погоди, сейчас Фюрге наведет порядок среди овец. — Эй, Фюрге! — кричит он. — Марш в голову отары! — Пастух указывает посохом вдаль, туда, где рассыпалась по полю отара.

Пес начеку, он тотчас становится по стойке «смирно», и не как плохой солдат, с испугом и неохотой, а весело, с готовностью, полный радости жизни и боевого задора. Уши у Фюрге торчком, глаза блестят, и по первому слову хозяина она, словно пуля из ружья, уже летит в указанном направлении.

Мишка не спешит садиться — ведь Фюрге еще щенок, она может совершить ошибку и погнать овец совсем не в ту сторону или, чего доброго, загонит их еще глубже в запретную зону.

Нет, нет, рано еще полностью полагаться на Фюрге, хотя собака она работящая и чуткая, от нее так и пышет усердием, но еще молода и должного понятия не имеет. Хотя Мишка и скомандовал ей: «Марш в голову отары!», но в пылу усердия она может позабыть об этом, пока добежит. Кроме того, разобраться, где голова отары, а где хвост, теперь трудно, — хотя овцы головами все обращены к коровам, отара развернулась веером по всему лугу, — сочная трава здесь везде одинакова.

Поэтому, нагнав отару, Фюрге оборачивается и бросает взгляд на хозяина, ожидая от него дальнейших указаний; куда бежать, что делать? Ждет этого и Мишка, ведь только теперь он может показать ей, как надо действовать, и, кстати, выяснить, можно ли давать щенку-несмышленышу поручения на таком дальнем расстоянии.

Пока собака слышит голос пастуха, управлять отарой наука не хитрая. «Фюрге, вперед! Фюрге, кругом отары!» — командует пастух, или: «Назад, Фюрге, ко мне!» — тут все понятно; а потом, довольный, свистнет ласково, словно говоря: «Ладно, Фюрге, хватит, давай-ка к хозяину».

Но сейчас отара ушла слишком далеко, голоса Мишки не слышно, да еще ветер относит его куда-то в сторону, поэтому Фюрге, верная привычке всех пули, останавливается и смотрит на хозяина.

Это тем более правильно, что она уже совершила ошибку. Вместо того, чтобы, описав большой круг, выбежать к отаре со стороны запретной зоны, Фюрге кинулась по прямой и нагнала отару сзади, а овцы, увидев или почуяв, что их настигает маленький злой демон, в страхе пустились наутек, но не назад, на свое законное пастбище, а вперед, глубже в запретную зону.

Овцы догадываются, что преступили границу, но понимают также, что, если собака лает, значит, она погонит их назад; послушные, они рады бы отступить, но на этот раз лай раздается сзади, поэтому они пугаются и бегут прямо, куда глаза глядят.

Мишка видит ошибку Фюрге, злится и орет что есть мочи:

— Фюрге, давай кругом, гони их спереди! — Он машет посохом и, чтобы виднее было, надел на него шляпу; посох описывает большие круги, показывая, куда и как должна бежать собака, чтобы опередить отару и повернуть ее в нужном направлении.

Фюрге наконец понимает, в чем дело, ведь она уже не раз получала взбучку за то, что гоняла овец без всякого смысла; круто забрав влево, она мчится со всех ног, чтобы обогнать глупых овец, у которых хватило смелости нарушить запрет, а вот обождать ее — не хватает.

Наконец маневр удался — Фюрге уже перед головной группой. Язык у нее вывалился, она сама не своя, но цель достигнута — трусливые овцы уже бегут назад.

Мишка между тем все орет и машет посохом — теперь уже в направлении колодца на овечьем пастбище, куда нужно собрать разбредшуюся отару, но Фюрге, очутившись на своем месте позади стада, уже ничего не видит и не слышит, она гонит животных изо всех сил обратно к насыпи, и это вторая ее ошибка — ведь ей очень хочется пригнать овец к своему хозяину, с гордостью от сознания выполненного долга, помахивая хвостом: «Видишь, дорогой хозяин, это сделала я! Пригнала тебе всю огромную отару вместе с круторогими вожаками, спесиво задирающими свои головы; да, это сделала я, маленькая черная собачонка, презренный маленький пес, это я повергла их к твоим стопам, мой хозяин…»

Все обошлось бы, если бы так гласил хозяйский приказ; именно таким он часто бывает, например, когда нужно доить маток или считать поголовье. Либо лечить чесоточных и охромевших; ведь, для того чтобы достать и вытащить крючком посоха ту или другую заболевшую овечку, всех их нужно сбить в плотную кучу у его ног, не давая возможности ни скакать, ни прыгать; но сейчас, когда речь идет лишь о том, чтобы повернуть стадо на водопой, этого делать не следовало. К сожалению, Фюрге все это сейчас невдомек, она вне себя от ярости и в задних рядах рвет, кусает за ноги овец, которых ей удается ухватить зубами.

Напрасно кричит ей Мишка:

— Фюрге, стой! Фюрге, оставь! Фюрге, ко мне!

Все его старания тщетны — ярость преследования затмила разум собаки, а пыл усердия ослепил ее.

И Фюрге совершает третью, самую непростительную для пули ошибку: уже не удовлетворяясь страхом отары, она избирает себе жертвой хромую овцу, отставшую от стада, которая не может угнаться за остальными; Фюрге своим щенячьим рассудком решает, что овца просто не желает подчиняться, а потому считает ее главным преступником. Она кидается на нее и впивается зубами в овечью ляжку. Почуяв запах крови и мяса, собака рвет и кусает невинную овечку, которая кружится и блеет от боли, стараясь спастись.

К счастью, прокусить овечью ногу до крови Фюрге не удается — она защищена толстым слоем густой шерсти — стрижки еще не было — и пасть собаки набивается мягким, с противным привкусом волокном.

Приходится отпустить овцу, чтобы выплюнуть застрявшую между зубами отвратительную шерсть, но только на мгновение. Фюрге выплевывает шерсть на бегу и снова бросается за отставшей овцой. Она обгоняет ее и, забежав спереди, нацеливается теперь на не защищенную шерстью морду и безволосое ухо. Но тут ее постигает неудача: овца задирает голову кверху, и, сколько Фюрге ни прыгает, ничего у нее не получается — не доросла! Тогда собака вцепляется в переднюю ногу жертвы, валит здоровенную овцу на колени и свирепо впивается в нее клыками, готовая ее задушить.

Перепуганные овцы между тем несутся к каналу, но у насыпи Мишка преграждает им путь, они сбиваются в кучу — Мишка вынужден это сделать, а то обезумевшие от страха овцы способны с разбега перемахнуть через насыпь и броситься в глубокий капал. Ягнята, которым еще не довелось испытать на своем коротком веку всяких