Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836) - Паола Буонкристиано

Как бы то ни было, Одоардо был в конце концов осужден, тогда как Кипренский никак не пострадал от правосудия. И хотя документов, которые позволили бы прояснить основания вынесенного Одоардо приговора, мы нигде не обнаружили, три года ссылки кажутся не слишком суровым наказанием за предумышленное убийство202. Скорее всего, мы должны думать, что Одоардо был просто удален как нежелательное лицо, поскольку улик и показаний свидетелей оказалось недостаточно для того, чтобы осудить его за конкретно установленную вину: предосудительная связь с замужней женщиной вызвала скандал, а ее трагический финал требовал принятия мер. Самым уместным возмездием в этом случае оказалось решение отправить этого подозрительного типа восвояси, если уж не получилось воздать ему по мере его преступления.

Обнаружение документов, относящихся к трагедии в доме Кипренского, позволяет расставить некоторые точки над i и откорректировать кое-какие неточности, традиционно закрепившиеся в представлениях о биографии художника, в чем изначально повинна версия трагического события, изложенная Ф. И. Иорданом. На самом деле происшествие случилось в 1818 году, а не в начале 1820‐х и тем более не во второй итальянский период; далее, нет никаких оснований для утверждения мемуариста, что Кипренский покинул Рим после прискорбного инцидента, – напротив, нам известно, что он остался жить на Виа Сант-Исидоро, где атмосфера, очевидно, не стала для него менее благоприятной. Наконец, Маргерита не была ни его содержанкой, ни любовницей в точном смысле этого слова – если Кипренский и имел с ней близкие отношения, они были вполне эпизодическими – и уж конечно, не она позировала для картины «Цыганка с веткой мирта в руке» (до 1822)203, полотна, которое Ф. П. Брюллов в 1824‐м назвал «портретом <…> его любовницы» (III: 423).

Существует, наконец, традиционное отождествление жертвы с матерью Мариуччи, также основанное на воспроизведенных Иорданом слухах204: еще одно омрачающее образ художника обстоятельство, поскольку оно подразумевает перверзную и почти инцестуозную сексуальную связь художника с дочерью жестоко убитой им любовницы. Но и в этом пункте материалы уголовного дела 1818 года недвусмысленно свидетельствуют о том, что Маргерита не имела никаких родственных отношений с Мариуччей и ее матерью, о которых, как это будет видно далее, мы тоже сумели найти некоторые важные материалы, проливающие свет на их биографии и личности.

Дело было закрыто за несколько месяцев до того, как русские коллеги Кипренского приехали в Рим в 1818 году (вердикт по делу Одоардо был вынесен, а сам Одоардо отправлен в ссылку в июле), и вполне возможно, что в тот момент, когда рана Кипренского была еще свежа, он доверился кому-то из них, предположительно С. И. Гальбергу. С течением времени в памяти современников события перепутались и переплелись с другими, породив тот мрачный биографический миф, который так долго отбрасывал свою тень на доброе имя Кипренского.

Глава 4

На сцену выходят Мариучча и ее маменька

Анна-Мария Фалькуччи, или Мариучча, не была натурщицей: она позировала только Кипренскому. Это было в порядке вещей: в Риме в то время жило и работало множество художников, и услуг только профессиональных натурщиков им было недостаточно. Зато бесконечно разнообразным был, так сказать, человеческий материал римского населения, предоставлявший широкий выбор образцов идеального телосложения и совершенной красоты: он был способен удовлетворить любые требования живописцев и скульпторов. И если профессиональный натурщик не подходил по каким-нибудь условиям, например по возрасту, этим условиям мог удовлетворить и таким образом сделаться случайной моделью решительно кто угодно: в том числе слуга, сосед или просто прохожий (мы уже видели это в случае с Маргеритой и Одоардо). Очень симптоматичен рассказ французского скульптора Антуана Этекса, который жил в Риме в 1831–1832 годах и был квартиросъемщиком Мазуччи на Виа Сант-Исидоро. Вспоминая о своей работе над группой «Каин», он писал:

<…> для фигуры младенца, ищущего грудь матери, мне позировал сын синьоры Мазуччи, моей хозяйки. Это был прелестный годовалый амурчик. Для фигуры Каина мне мог послужить моделью только натурщик Кановы, старый Джакомо, но он был слишком стар. Скитаясь по Риму в поисках модели, я встретил здоровенного молодца шести футов ростом, крестьянина из Анконской Марки, которому предложил платить по пиастру в день и незамедлительно увел его в свою мастерскую205.

Но какие бесспорные портреты Анны-Марии Фалькуччи мы знаем? Традиционно считается, что на картине, известной под названием «Девочка в маковом венке с гвоздикой в руке» (1819), представлена Мариучча206, но фактически, по несомненному указанию самого автора, она изображена в единственном его произведении: речь идет об уже упоминавшемся эскизе к портрету, подписанному Кипренским «М.ме Скачи и Марьюча». Что же касается наброска для картона «Аполлон, поразивший Пифона» («Девочка в позе сидящего Амура», конец 1810‐х), а также рисунка, известного под названием «Портрет Анны-Марии Фалькуччи», на котором представлена сидящая девочка (1821–1822), то отождествлению изображенных на них девочек с Мариуччей мы обязаны работе искусствоведа Д. М. Мигдала, который основывал свою атрибуцию на их предполагаемом сходстве с моделью полотна «Девочка в маковом венке»207. И в конечном счете соображение о том, что для вышеназванного произведения позировала Мариучча, восходит к свидетельству Ф. Ф. Эльсона от 18 августа 1822 года, который описал два женских портрета, выставленных Кипренским в парижском Салоне этого года208:

Г. Кипренский поддержал с большою честью своею небольшою, но мастерскою Головою, писанною с Римлянки, которую вы знаете – положение – оглядывается назад с цветком в руке <…> Была еще Мариюча, но не то (III: 409; курсив наш. – П. Б., А. Р.).

О том, как встретились Кипренский и Мариучча, нам известно немного. С. И. Гальберг пишет: «Когда он собирался писать свою картину „Анакреонова гробница“, эта девочка была им отыскана как модель молоденькой Фаунессы или Вакханты»209. Ф. И. Иордан, хоть он и посвятил несколько строк роли Мариуччи в последние месяцы жизни Кипренского, довольно лаконично описывает ее появление в его жизни и, сообщая только о большой нежности, с которой художник и девушка друг к другу относились, не называет ее имени. Наконец, А. А. Иванов в конце октября 1836 года писал отцу о том, что Кипренский незадолго до смерти женился на некой Марии, которую знавал во время своего первого пребывания в Риме210.

Несколько десятилетий спустя кое-какие сведения о Мариучче, ее взаимоотношениях с Кипренским, о ее пребывании в приюте, браке с Кипренским и рождении дочери Клотильде всплыли в