Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До нас не дошло никаких свидетельств о судьбе армян Синопа и Бартина. Известно, однако, что оставшееся население этих двух мест было депортировано через Сивас[3470] и пережило ад Фырынджилара.
Глава 12
Константинополь во время депортаций и погромов (май 1915 г. — август 1916 г.)
Ранее мы обсуждали обстоятельства, окружающие аресты армянской знати столицы Османской империи, а также ухудшение ситуации, вызванное судебным процессом над гнчаковцами, прошедшем в мае — июне 1915 г.[3471] Официальные заявления правительства и кампании в печати, организованные тем же правительством с целью создания образа армян как «изменников», несомненно, были призваны убедить общественность в необходимости происходящего и будущего насилия.
К началу мая 1915 г. из всей армянской знати Константинополя в столице оставались только две значительные фигуры: депутаты парламента Григор Зограб и Вардгес Серингулян. Однако их вмешательство совместно с министром внутренних дел и великим визирем не принесло ожидаемых результатов; напротив, похоже, им удалось убедить двоих армян в реальных намерениях младотурецкой власти. Окружение обоих — и Зограба, и Серингуляна — уговаривало их покинуть страну, однако оба они реагировали на такие советы почти одинаково, отказываясь даже думать об отъезде. 18 мая в разговоре с Мартином Акопяном, одним из влиятельных лиц, предложившим ему помощь в отъезде, Зограб сказал: «На кого ты хочешь чтобы я оставил этих людей, без лидера или предводителя? Я не хочу покидать эту страну, это мой долг — оставаться на передовой до конца»[3472]. 27 мая был опубликован временный закон о депортации, до патриархата стали доходить слухи о массовых убийствах в провинциях, что не оставило сомнений о реальных намерениях младотурок. В ходе весьма бурного разговора между Талаатом и генеральным секретарем КЕП Мидхатом Шюкрю, состоявшемся 1 июня, Зограб потребовал объяснений тем преступлениям, что совершались против армян восточных провинций. Он указал министру внутренних дел на то, что рано или поздно тому придется расплачиваться за свои действия и, когда этот день придет, он не сможет «оправдать свои преступления». Уверенный в себе Талаат ответил, что не видит того, кто мог бы потребовать у него отчета о его действиях. Тогда армянский адвокат сказал: «Я могу сделать это, будучи депутатом парламента»[3473]. На следующий день Зограб, сенатор Зарех Дилбер, депутат парламента Петрос Аладжян и недавно ушедший в отставку министр Оскан Мардикян встретились в «Маленьком клубе»; целью встречи этих людей приближенных к младотурецкой власти, была оценка ситуации[3474]. Есть все причины полагать, что эти люди, лучше других знавшие политические нравы лидеров КЕП, пришли к выводу о том, что программа ликвидации армянского населения была приведена в исполнение. Несмотря на это, в тот же вечер Зограб отправился в «Серкль д’Ориент», где он играл в карты с министром внутренних дел. Спустя два часа после того, как он вернулся домой, к нему в дверь постучал начальник полиции Перы Кел Осман; он обыскал квартиру Зограба, конфисковал его личные бумаги и затем попросил его следовав ним. В то же самое время в своем доме был арестован и Варткес[3475]. После короткого пребывания в полицейском управлении Галатасарая обоих армян на лодке под конвоем отправили на железнодорожную станцию Хайдарпаша[3476]. Официально они направлялись в Диарбекир, чтобы предстать перед судом. Они были убиты знаменитым Черкезом Ахмедом[3477], который возглавил группу черкесских наемников[3478], 19 июля на пути к Диарбекиру, вскоре после того, как они покинули Урфу
Невыполнимые обещания патриарха Завена
Как говорит об этом сам патриарх, после депортации Зограба и Варткеса он оказался совершенно изолированным на политической сцене Стамбула[3479]. На многочисленные запросы (takrir), которые патриархат направлял правительству начиная с конца апреля 1915 г., министр юстиции неизменно давал один и тот же устный ответ, доводимый до главного секретаря Армянского патриархата Камера Шириняна. По словам министра юстиции, устав патриархата не наделял его правом на «подобные политические» запросы[3480]. Из всех дипломатов, находящихся в Стамбуле, чаще всего с патриархом Завеном виделся д-р Мордтманн, служивший переводчиком при германском посольстве и отвечавшим за все армянские вопросы там; похоже, что он весьма проникся настроениями, царящими в армянских кругах[3481]. Его посещение армянского прелатства 10 июня 1915 г. имело особую важность прежде всего потому, что оно состоялось вскоре подле высылки Зограба и Варткеса — то есть как раз в тот момент, когда власти приняли решение полностью перекрыть все каналы диалога с армянской элитой. Кроме того, это посещение совпало с прибытием в Стамбул в начале июня д-ра Иоганнеса Лепсиуса[3482], что позволило патриарху надеяться на то, что немцы занимают несколько менее враждебную позицию по отношению к армянам или, возможно, готовы даже вступиться за них. Вероятно, для того чтобы развеять опасения патриарха, Мордтманн предположил, что депортация армянского населения Эрзурума «на юг, подальше от линии фронта», начавшаяся 1 мая, была необходимой и желательной мерой в сложившейся на фронте военной ситуации. «Информация», которой он располагал в отношении следственной комиссии, направленной в Зейтун с целью «оценки стоимости земли, находящейся в собственности населения города и его предместий», задачей которой якобы являлось справедливое «возмещение», скорее всего была продиктована тем же желанием успокоить страхи патриарха. Завен Егиаян, со своей стороны, указал немецкому дипломату на то, что посол Вайгенхайм заверил его в том, что никакой резни не будет, однако «то, что происходит сейчас, гораздо хуже любой резни». В действительности армянские круги столицы были в курсе событий, происходящих в провинции, до самого конца мая благодаря телеграммам, приходящим от местных прелатов. Однако этот источник информации иссяк вскоре после того, как любая телеграфная связь с провинцией была запрещена. После этого любые оценки ситуации основывались только на свидетельствах людей, прибывающих из провинций[3483]. Возможно, имея в своем распоряжении только эти обрывочные сведения, патриарх не мог оценить весь масштаб планов по ликвидации армянского населения, поэтому у него все еще оставались слабые сомнения насчет истинных намерений младотурецкого правительства. Даже обнародованная 24 мая 1915 г. правительствами стран Антанты совместная декларация, объявлявшая османское правительство ответственным за «преступления против человечества», совершенные в отношении армян[3484], может рассматриваться как классический пропагандистский шаг во
