Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

может оправдать ту участь, на которую власти обрекли женщин, или тот факт, что «детей отнимали у родителей и отдавали чужим людям», наказание, добавил он, должно быть «соразмерно злодеянию». На что Талаат заявил, что «ничего подобного не происходило», патриарх же, в свою очередь, возразил, что достаточным тому доказательством служит то, скольких из этих детей можно найти сейчас в столице. Министр дал обещание провести расследование этих фактов и наказать «виновных». Завен также сказал ему, что «армяне были глубоко разочарованы, видя, что этот удар судьбы исходит от того, кого они более всего почитали». Талаат заверил, что «любит армян, потому что знает, как полезны они были для страны», добавив, однако, что он «любит свою родную страну даже больше, чем армян».

После этих слов патриарх обратил внимание министра на ситуацию депортированных армян из Родосто/Текирдага; Талаат обвинил этих армян в «зверствах и жестокостях по отношению к мусульманскому населению во время болгарской оккупации», отвечая на заявление патриарха о том, что «некоторые из депортированных семей оказывали в то время финансовую помощь семьям переселенцев». Он также утверждал, что власти оказывали помощь депортированным и не оставляли молодых девушек, чтобы те «не слонялись по деревням», беззащитные и беспомощные[3498]. Министр пообещал, что правительство рассмотрит данный вопрос при условии, что патриарх не станет больше в него вмешиваться. Что касается судьбы армянского духовенства, Талаат заявил, что многие его представители, такие как, например, прелат Кайсери (суд над которым мы рассматривали ранее)[3499], были изменниками и членами политических партий[3500]. Таким образом, он ясно указал на причину того, почему духовные лидеры армян были «наказаны».

Летом и осенью 1915 г., помимо обращений к ключевым политическим лидерам младотурок, армянский патриарх искал совета у людей, приближенных к КЕП, в частности у бывшего министра почтово-телеграфной службы Оскан-бея Мардикяна. Мардикян предложил ему обратиться к исламскому шейху Мусе Казиму, убежденному члену Иттихада; Казим, однако, в помощи отказал[3501]. Патриарх также просил помощи у приближенных султана и прежде всего у его прямого наследника Юсуфа Иззеддина, сенатора Абраама-паши Ерамяна; Ерамян снял с себя всякую ответственность за происходящее, заявив, что его вмешательство не принесет никаких результатов[3502]. Среди уцелевшей армянской знати, похоже, единственным человеком, действующим на стороне патриарха, был д-р Ваграм Торкомян, который был задержан на короткое время в Чанкыры. По просьбе Завена Торкомян, будучи на то время личным врачом принца Абдулмеджида, второго в очереди на трон, отправился 22 августа 1915 г. на встречу с ним, чтобы убедить его заступиться за армян перед султаном. По словам Егиаяна, Абдулмеджид не виделся с султаном Решидом, чтобы поднять вопрос о положении армян, до 8 октября; предположительно султан пообещал ему «сделать все необходимое», сказал, что «уже неоднократно говорил с Талаатом», однако тот «оставался глух» к его просьбам[3503]. В своих мемуарах патриарх с горечью отмечает, что люди, такие как член Государственного совета Грант Асатур, откровенно игнорировал его, а Петрос Аладжян, депутат из Константинополя, бывший министр и член Иттихада избегал его и палец о палец не ударил, чтобы спасти кого-нибудь. Среди оставшихся в живых армянских депутатов только Оник Ихсан избранный от Смирны, делал попытки спасти некоторых людей, иногда это удавалось ему. Гегам Тер-Карапетян, депутат из партии Дашнакцутюн, избежавший преследования благодаря своей болезни; епископ и бывший патриарх Егише Турян; президент Армянской палаты Гайк Коджасарян; президент Политического совета д-р Григор Давтян; патриархальный викарий Ерванд Пердахджян и главный секретарь патриархата Камер Ширинян, имевший репутацию туркофила, также значительно помогли патриарху, оказав ему множество услуг[3504].

Несмотря на то что ему так и не удалось смягчить позицию младотурок, патриарх тем не менее взял на себя задачу донести до внешнего мира ту информацию, которой он располагал, о положении армян. В своих воспоминаниях он отмечает, что направлял через итальянское посольство неподписанные донесения епископу армян Болгарии Гевонду Туряну[3505]. Он получал информацию из различных источников: они включали сведения, поступавшие от одной обращенной в ислам женщины из Байбурта, молодой девушки из Зиле, похищенной турецким офицером и жившей в Стамбуле, мусульманского путешественника, пришедшего из Харпута, иностранцев, прибывающих из Эрзинджана, и так далее[3506]. Сведения, которые он поставил, показывают, что с начала осени 1915 г. патриарх был осведомлен о судьбе армян из вилайетов Эрзурума, Трапезунда, Сиваса, Мамурет уль-Азиза, Битлиса и Диарбекира, а также о судьбе солдат из трудовых батальонов, расположенных в регионах Эрзурума, Диарбекира и Харпута, как и о ситуации в Алеппо, Рас-эль-Айне и Дер-Зоре. В донесении, датированном 15 августа 1915 г., он писал о том, что число человеческих жертв уже достигло пятисот тысяч человек[3507].

Более того, патриарх также помог организовать сеть помощи депортированным, достигшим Сирии. В этой связи он утверждает, что юридический советник американского посольства Аршаг Шмавонян играл решающую роль в освобождении Комитаса, чего также добивались и иные лица, а также что именно он, помимо прочего, убедил Американский Красный Крест отправить депортированным материальную помощь. Первоначально эта материальная помощь была направлена в турецкую организацию Красного Полумесяца согласно стандартной процедуре, принятой в Красном Кресте; однако американские представители заметили, что турецкая сторона так и не передала помощь по назначению[3508]. По этой причине в Алеппо при поддержке консульств США и Германии был создан специальный комитет, в который вошли американские и немецкие миссионеры. Он служил проводником для помощи, направляемой константинопольским патриархом и американо-армянским сообществом. Известно также, что посол Моргентау ходатайствовал за депортированных, даже несмотря на то что его действия не приносили желаемого результата[3509].

Однако когда речь заходила о папском нунции Анджело Мариа Дольчи, патриарх высказывал гораздо меньшее снисхождение; он отмечал, что Дольчи был не способен получить доступ к Высокой Порте и защищать депортированных[3510]. С другой стороны, он высказывал хвалебные слова в адрес австро-венгерского посла Иоганна фон Паллавичини, с которым он смог связаться благодаря монаху-мхитаристу из Вены отцу Хорену. И хотя австрийский дипломат так и не преуспел в том, чтобы склонить власти позволить еще не депортированным армянам остаться на своих местах, улучшить положение армян в концентрационных лагерях, чтобы избежать новых депортаций, обеспечить перевод средств, предоставить возможность запрашивать материальную помощь, положить конец принудительному обращению в веру или освободить женщин и детей, удерживаемых в мусульманских семьях, он тем не менее смог оказать некоторую помощь отдельным категориям населения, особенно армянским католикам[3511].

С другой стороны, было бесспорно установлено, что немецкий посол Ганс фон Вайгенхайм, будучи единственным человеком, который, по словам армянского посла, «мог положить