Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани

Мы подходим ближе к журналистам. Одна из блондинок отступает на несколько шагов и опускается на колени, делая несколько художественных снимков моего нелепого лица. Без сомнения, она создаст шедевр, который покажет своему главному редактору, а затем получит поощрение за проявленную инициативу. Фотография худого тела в мешковатой, неряшливой одежде, снятая с ракурса «снизу вверх», и в самом деле будет блестящим произведением искусства. Я держу голову высоко, иду с достоинством и стараюсь сохранять его, поднимаясь по ступенькам в самолет. Но мои шаги все равно меня выдают – они похожи на походку того, кто пытается сбежать.

* * *

Я захожу в салон. Охранники указывают на мое место, и мне остается только рухнуть на него. Моя притворная гордость растаяла, голова низко опустилась. Я раздавлен и сломлен. Я глубоко унижен, будто моя жизнь не имеет ни капли ценности. Я всеми осмеян, пускай не публично, а мысленно, про себя. А может, кто-то пустил слезу жалости.

Я словно подопытный. Вся эта толпа уставилась на меня, как только я вышел из автобуса, с любопытством изучая, как двое военных волокут меня, словно опасного преступника. Подвергнутые подобному унижению люди отныне будут презирать Австралию, даже если раньше мечтали о ней. А меня определенно унизили. На душе горько, и это давит на меня. Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть себе хоть немного достоинства.

Проходит несколько минут, и в салон заводят парня, который был надзирателем в тюрьме. Он уже не похож на прежнего шутника, а от его разговорчивой натуры не осталось и следа. Он больше не тот, кого мы видели с утра. Он усаживается рядом со мной.

Охранников в самолете столько же, сколько нас. Двое военных сидят на соседних с нами сиденьях. Они следят, чтобы мы не сделали чего-нибудь опасного.

Самолет взлетает и набирает высоту. Мы улетаем все дальше и дальше от Острова Рождества – острова, ради достижения которого мы рисковали жизнью. Нам выдают на обед по ломтику холодного мяса и кусочку сыра. Мне не хочется есть. Я стараюсь уснуть, чтобы положить конец кошмару этого дня. Я должен подготовиться к жизни на Манусе – далеком острове, о котором я ничего не знаю.

* * *

Через какое-то время мы оказываемся в облаках, настолько высоко, насколько возможно. Я зачарован бескрайним ультрамарином океана. Я испытываю чудесное чувство, сродни победе. Ведь я смог покорить этот огромный отрезок океана на гниющей лодке, я смог пересечь это бесконечное водное пространство. Меня охватывает чувство победы, ведь теперь я могу смотреть вниз на море и улыбаться. Так бывает всегда: в моменты отчаяния и слабости из глубин нашего духа поднимается мощная сила, помогающая нам бороться. Я чувствую душевный подъем. Я ощущаю прилив сил. Я чувствую, что уже не тот человек, что всего несколько минут назад искал дыру, куда можно было бы заползти, и любую опору, за которой можно укрыться. Я испытываю удивительное чувство – гоню от себя унижение и безнадегу. Нет, я еще не сломлен. Глядя на волшебный природный пейзаж, любуясь открывающимся передо мной великолепием, я могу рассеять все угнетающие меня чувства – слабости, уныния, никчемности. И заменить их надеждой, радостью и удовлетворением. Я закрываю глаза и поддаюсь этому сильному чувству. Прекрасному чувству…

Я открываю глаза. Мы все еще в облаках. Я как будто внезапно вошел в какой-то божественный транс. Мы достигли большой высоты – больше нет границы между небом и землей. Неохватные облака подо мной напоминают гигантскую белую цветную капусту. А вокруг них плавают мягкие мелкие облачка фантастической формы. Меня так и тянет выпрыгнуть наружу и нырнуть вниз, в эту бархатистую белизну.

Нырнуть бы в облака и закутаться в них /

Облечь себя в белое кружево /

Кувыркаться, пока не выбьюсь из сил /

И улечься в мягкости плюшевой /

Я мечтаю об утешении и приюте /

В этом белом бархатном уюте… /

Навсегда.

Я все еще лечу в тропическом небе, где небеса почти всегда затянуты облаками. И даже если эти облака не намерены пролиться дождем, они все равно крайне важны в окружающей экосистеме.

Молодой тюремный надзиратель из Ирана спит, положив голову мне на плечо. Мне всегда казалось отвратительным, когда кто-то в автобусе или самолете использовал мое плечо в качестве подушки, особенно если это был незнакомый мужчина. Такое часто случалось со мной в автобусах и самолетах, и каждый раз я отодвигал эту сонную голову в сторону или будил ее владельца, чтобы тот нашел ей другое безопасное место. Но сейчас я не хочу тревожить этого спящего. Он только что пережил кошмарный день; к тому же я до сих пор чувствую вкус тех нескольких затяжек сигареты, которой он со мной поделился. Это меньшее, что я могу сделать для такого же, как и я, страдальца.

Самолет начинает снижение и ныряет в белые облака. Похоже, мы уже близко к острову Манус. Жаль, я не могу высунуть руку из окна и коснуться этих влажных облаков. Мы пролетаем сквозь них, и вот он – виднеющийся вдалеке Манус. Прекрасный незнакомец, лежащий посреди огромной водной глади. Там, где океан встречается с берегом, вода белеет, но дальше океан приобретает болотистые оттенки зеленого и синего. Это настоящее буйство красок, цветовой спектр безумия. Затем океан остается позади, и мы оказываемся лицом к лицу с экзотическими первозданными джунглями.

Наш самолет постепенно снижается к земле, навстречу этой зеленой арене. Теперь можно легко разглядеть высокие и тонкие кокосовые пальмы. Все они наперебой тянутся как можно выше в небо, будто карабкаясь в него, – все соревнуются за кислород, чтобы дышать. Манус прекрасен. Он совсем не похож на островной ад, которым нас пытались напугать. Он полон зелени, нетронутой экзотики и очарования природы – здесь люди еще не успели запятнать ее.

Несколько минут спустя наш винтокрылый самолет приземляется на участке земли, совсем не похожем на аэропорт. На этот раз от усиленного контроля не осталось и следа, по крайней мере, пока мы находимся в аэропорту Мануса. Охрана просто зачитывает наши номера, и мы направляемся к припаркованному микроавтобусу. Спускаясь по трапу, я вдруг ощущаю у себя во рту нечто странное – оно похоже на круглый и твердый камешек – и гадаю, как туда мог попасть кусочек гравия? Я обеспокоенно перекатываю его языком и выплевываю себе на ладонь. И тут же мой язык в панике ощупывает зубы, проверяя, что произошло. Нижний ряд зубов