Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор Хуаюэ еще усердно и терпеливо работал с интернами. Как-то раз он заявился к нам со студентом из медвуза. Начали они осмотр пожилого больного. Говорит Хуаюэ парню:
– Проверь сердце на посторонние шумы. Опиши, что слышишь.
Студент трижды подступался к больному, но ничего расслышать не мог. А у старика к тому времени уже лицо посерело. Доктор Хуаюэ приободрил ученика:
– Послушай еще. Верю, что сможешь.
После десятого прослушивания молодой человек объявил:
– Будто вентилятор грохочет. Митральная недостаточность?
Доктор Хуаюэ обрадовался.
– Именно! С отличным почином тебя! Я засек время. Ты к двадцатой минуте расслышал шумок. Но это даже неплохо. Ты сам все услышал! А это ценнее, чем если бы ты со мной прослушал с десяток разных больных.
Лежавший на койке больной к тому моменту основательно вспотел.
Работать в стационарном отделении было весьма напряжно. Пациентов было запредельно много. Не помню, чтобы доктор Хуаюэ хоть раз вовремя ушел с работы. Он практически жил в больнице. Его нередко можно было застать спящим прямо на столе в кабинете. Несказанно свезло мне попасть на лечение именно к такому человеку!
Но гораздо больше, чем даже трехразовое питание, воодушевляло всю нашу честную компанию лечение. Ведь все мы именно за этим явились в больницу. Да, больных, конечно, было много, но все же, пускай даже номинально, им оказывался первичный персональный уход. К нам теперь относились не как к бесформенной массе, а как к материи, состоявшей из отдельных частиц. Вот на какие подвиги идет больница, чтобы подстроиться под новые обстоятельства!
Получив физиологические данные по больному, врачи на основе генной информации и результатов консилиума создавали отдельный электронный план лечения, в соответствии с которым пациент тартегированно получал необходимые препараты. Это, наверно, и имеют в виду под «точной медициной», о которой в нашей стране всем прожужжали уши. Ведь тело у каждого человека свое. Уже давно ушло в прошлое лечение всех по одному принципу, когда никто не разбирался, кто ты и что с тобой, а сразу выписывали лекарство. Приходилось даже слышать, что некоторые медикаменты отдельно разрабатывают под определенных пациентов с учетом истории их болезни и данных генного секвенирования. Конечно, такое лечение можно получить только за приличную сумму. Я о таком прежде не слыхивал, и уж тем более ничего подобного мне не предлагали. Ввиду отсутствия средств я и подумать о таком не мог. Оставалось надеяться, что в будущем будет развиваться это направление медицины. В местной амбулатории такого вроде бы еще не делали. Да оно и понятно: у нас же по стране в каждом месте, на каждом производстве, да даже на каждом предприятии своя ситуация. Как управишься с таким разнообразием хворей?
В палате стоял невозможный гвалт: приступы рвоты у больных, проходивших химиотерапию, нестерпимые стоны пациентов после операций, перебранки из-за пустяков, громкая танцевальная музыка, которая неслась из радиоприемников, стоявших в изголовье некоторых коек… Все сливалось в один непрекращающийся концерт, который мы разыгрывали круглыми днями без запланированной кульминации, когда перед всем этим должен был опуститься занавес.
Пациенты были едины в своих различиях, но, в общем, про них всех можно было сказать, что они побаивались врачей и поначалу не могли успокоиться. Когда медсестра попробовала сделать укол одному старику, тот сразу подобрал мобильный и стал записывать все ее манипуляции. По выражению лица медсестры было очевидно, что все это ей было не по нраву, но она терпела. Среди пациентов были и люди простоватые, если не сказать бескультурные, и хамоватые по натуре. Им остро недоставало хороших манер в общении с медперсоналом. Даже сказать какие-то слова благодарности для них оказывалось проблематичным. Поделать с этим ни врачи, ни врачихи, ни медбратья, ни медсестры ничего не могли, поэтому предпочитали закрывать глаза на такие вещи.
В стационаре каждый день проводились обследования: от анализов крови утром до компьютерной томографии после обеда. В эти постоянные изыскания вплетались лечебные процедуры. Под потолком всегда маячили разноцветными шарами мешки для капельниц. Это придавало нашей палате некоторое сходство с парком развлечений или детсадиком. Больным такое зрелище было только в радость. Они с любопытством рассматривали сосуды поверх себя, наблюдая, как утекают капля за каплей лекарственные растворы, и забавлялись, задирая руки и балуясь регуляторами скорости инфузии. Эта картина несколько ободряла и умиротворяла.
С походом в туалет были связаны определенные сложности. Санузел у нас был один на всех, поэтому перед ним часто приходилось отстаивать очередь, таща за собой всю навешанную на тебя аппаратуру. Ко всему прочему, смыв воды не работал. Так что ничего более отвратительного нельзя было представить себе, чем пациента с запором. Впрочем, все больные вскоре приучались терпеть.
Еще одним местом, куда нужно было отстаивать очередь, была картотека. Если пациентам вдруг приспичивало сделать ксерокопию медицинской карты, то надо было туда занести денюжку. После этого можно было вставать в очередь перед окошком, куда обращались за денежными кредитами. При больнице действовал собственный банк, который понаделал филиалов в каждой палате. Пациентам предлагалось сначала заполнить с сотню бумажек, в том числе отчитаться о состоянии здоровья и финансов, и поднести всю эту макулатуру сотрудникам в окошке, чтобы те посчитали им кредитный лимит. Народу было много, поэтому занимать очередь за кредитом приходилось накануне вечером. Больным в какой-то момент пришла мудрая идея: составлять списки с номерами коек на отдельном листе, который размещался рядом с окошком. Так можно было дожидаться своей очереди без стояния в толпе. При этом всякий раз, когда окошечко открывалось, все с улюлюканьем сбегались к нему, и все возвращалось к первозданному хаосу, где каждый был за себя и против всех.
При поступлении в палату доктор Хуаюэ подписал со мной контракт-бумажку, содержание которой сводилось к тому, что он наотрез отказывается принимать от меня любые подношения. Но я быстро убедился, что больные изыскивали способы и приносили – иногда без утайки – нашему покровителю всякие дары. Кто-то являлся с целыми ящиками фруктов, кто-то прямо совал в карманы врачу платежные карточки и банкноты, кто-то подносил мобильные телефоны, умные часы и даже планшеты. И, насколько мои глаза могли видеть, доктор ни разу не отказывал пациентам в удовольствии облагодетельствовать его. От всего этого я
