Письма молодого врача. Загородные приключения - Артур Конан Дойль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем, идя домой, я прикидывал, сколько я смогу продержаться на полученных от Каллингворта деньгах. Он даст немного, но было бы безумием начинать вообще без денег, поскольку я отослал домой то немногое, что сумел накопить у Хортона. На все про все у меня было не больше шести фунтов. Я подумал, что для Каллингворта с его большими доходами эти деньги погоды не сделают, но для меня они были очень важны. Я верну ему долг самое позднее через год. Возможно, дела у меня пойдут так хорошо, что я почти сразу с ним рассчитаюсь. Несомненно, что разглагольствования Каллингворта о моих перспективах в Брэдфилде заставили меня отказаться от превосходного места на «Деции». Поэтому мне не нужно проявлять щепетильность касательно принятия от него временной помощи. Вернувшись домой, я сказал ему, что решил принять его предложение и поблагодарил за великодушие.
– Вот и хорошо, – сказал Каллингворт. – Гетти, дорогая, раздобудь нам бутылочку чего-нибудь, мы выпьем за успех нового начинания Монро.
Казалось, совсем недавно мы пили за мое партнерство, и вот мы снова втроем пьем за мой счастливый выход из него! Боюсь, что вторая церемония была гораздо сердечнее с обеих сторон.
– Нужно решить, где именно мне начинать, – заметил я. – Мне нужен уютный небольшой городок, где все люди богатые и больные.
– Полагаю, ты не думаешь открывать практику здесь, в Брэдфилде? – спросил Каллингворт.
– Ну, не вижу в этом особого смысла. Если я навредил тебе как партнер, то могу еще больше навредить как конкурент. Если и добьюсь успеха, то за счет тебя.
– Так выбирай себе город, и мое предложение остается в силе, – сказал он.
Мы достали атлас и развернули на столе карту Англии. Города и села были рассыпаны перед нами, словно веснушки, и ничто не наводило меня на мысли, как же мне выбрать.
– Думаю, город должен быть достаточно большим, чтобы дать возможность для расширения практики.
– И не очень близко от Лондона, – добавила миссис Каллингворт.
– Самое главное – там я не должен никого знать, – сказал я. – Сам я смирюсь с недостатком комфорта, но надо соблюдать приличия перед посетителями.
– А что ты скажешь о Стоквелле? – спросил Каллингворт, тыча мундштуком трубки в город в сорока пяти километрах от Лондона.
Я едва ли слышал о нем, но поднял бокал.
– Что ж, за Стоквелл! – воскликнул я. – Завтра поеду туда и посмотрю.
Мы все выпили (как выпьешь и ты у себя в Лоуэлле, прочтя эти строки), и решение было принято. Верь слову, что я предоставлю тебе полный и подробный отчет о результатах.
Письмо десятое
Кадоган-Террас, Берчспул, 21 мая 1882 года
Старина, события развиваются, и я должен подробно о них рассказать. Сочувствие – странная вещь: хоть я тебя и не вижу, сам факт того, что ты в своей Новой Англии живо интересуешься моими делами и мыслями, делает мою жизнь в доброй старой Англии еще интереснее. Мысль о тебе подобна добротному посоху в моей правой руке.
Неожиданности происходят со мной с таким постоянством, что уже не заслуживают определения «неожиданные». Ты помнишь, что в последнем письме я писал о своем увольнении, когда собирался съездить в небольшой провинциальный город Стоквелл разузнать, есть ли там возможность открыть практику. Так вот, утром, прежде чем я спустился к завтраку, собирая саквояж, я услышал негромкий стук в дверь. За ней стояла миссис Каллингворт в домашнем халате с распущенными волосами.
– Не могли бы вы спуститься и осмотреть Джеймса, доктор Монро? – попросила она. – Он всю ночь был сам не свой, и я боюсь, что он заболел.
Я спустился вниз и увидел Каллингворта с раскрасневшимся лицом и несколько диковатым взглядом. Он сидел на кровати в расстегнутой ночной сорочке, в вырезе которой виднелась волосатая грудь. На одеяле лежали листок бумаги, карандаш и термометр.
– Чертовски интересная вещь, Монро, – сказал он. – Погляди-ка на температурный лист. Я измерял ее каждые четверть часа с того момента, как не мог уснуть, она пляшет, а на графике – как горный хребет из учебника географии. Мы наготовим лекарств – что скажешь, Монро? – и, черт подери, произведем революцию в исследовании лихорадок. Я напишу статью о личном опыте, которая заставит все учебники устареть, и они пойдут только на завертку бутербродов.
Он говорил быстро и заплетающимся языком, как человек, который вот-вот серьезно разболеется. Я заглянул в температурный лист и увидел, что у него 38,9. Пульс его трепыхался, а кожа горела.
– Какие симптомы? – спросил я, присаживаясь на край кровати.
– Язык – как терка для орехов, – ответил он, высунув его. – Боли в лобной области головы, боли в пояснице, нет аппетита и ломота в левом локте. Пока что все.
– Я скажу тебе, что это, Каллингворт, – проговорил я. – У тебя приступ ревматической лихорадки, и тебе придется немного полежать.
– К дьяволу полежать! – вскричал он. – Мне сегодня надо принять сотню больных. Дорогой мой, мне нужно в лечебницу, хоть кровь пойдет горлом. Я не для того выстраивал практику, чтобы она рухнула из-за молочной кислоты.
– Джеймс, дорогой, ты легко ее восстановишь, – проворковала его жена. – Нужно сделать так, как говорит доктор Монро.
– Так вот, – сказал я. – Тебе нужен уход, а твоей практикой кто-то должен заняться, и я готов сделать и то, и другое. Но я не возьму на себя ответственность, пока ты не дашь слово, что будешь выполнять все назначения.
– Если кто и возьмется меня лечить, то лучше ты, дружище, – ответил он. – Ведь если мне случится откинуть копыта в общественном месте, то свидетельство о смерти лучше выписать тебе. Черт подери, они, наверное, могли бы перепутать соли и щавелевую кислоту, если бы лечили меня, потому что между нами нет особой любви. Но все равно я хочу отправиться принимать больных.
– Об этом и речи быть не может. Ты же знаешь, чем кончаются подобные штучки. Подхватишь эндокардит, эмболию, тромбоз и метастатические абсцессы. Ты понимаешь всю их опасность не хуже меня.
Он захохотал и откинулся на кровать.
– Спасибо, я буду навешивать их на себя по очереди, – заявил он. – Не стану жадничать и не заполучу сразу все, слышишь, Монро, когда у многих бедняг даже болей в спине нет. – Ножки кровати
