Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти утверждения, точность которых мы оценили в четвертой части настоящей научной работы, требуют некоторых замечаний. Талаат-паша не отрицает, что имело место несколько эксцессов в связи с нехваткой «жандармов… мобилизованных в армию»; он четко понимает: общее отрицание массовых преступлений, которые он координировал, поставило бы его в нелегкое положение. Тем не менее он ограничивает это многообещающее признание, подчеркивая, что центральные власти сурово наказали виновных и зашли достаточно далеко, чтобы приговорить некоторых из них к смертной казни. В своем выступлении он скрывает первоначальные цели комиссий, направленных для проведения расследований, единственная функция которых, как мы видели, состояла в том, чтобы выявить гражданских и военных чиновников, которые воспользовались обстоятельствами для извлечения личной выгоды за счет партии-государства. Судебные процессы, вероятно, также преследовали цель запугивания лиц, искушенных этими примерами. Во всяком случае, судьи провозглашали только мягкие приговоры, и никто, насколько нам известно, не был приговорен к смертной казни.
Ссылаясь на право на законную самооборону перед лицом вооруженного восстания, Талаат-паша вопрошал о том, что «разве англичане, которые совершали различные акты жестокости в отношении ирландцев, совершенно не думая о жизнях их женщин и детей, не депортировали бы их за зону боевых действий, если бы там разразилась революция и распространилась до флангов и тыла армии, ведущей бои с немцами?»[4556] Принимая за точку отсчета действия великой державы, мало заботящейся о жизнях «женщин и детей», Талаат-паша также утверждал право применять государственное насилие и стремился узаконить насилие, совершаемое по его приказам. Он даже упомянул о «концентрационных лагерях в Трансваале», в котором англичане позволяли женщинам и детям «умирать с голоду» без каких-либо угрызений совести из «гуманитарных соображений»[4557]. Эта риторика, которая закладывает основу для оправдания преступлений, совершенных лидерами КЕП и при поддержке администрации, безусловно, является ответом не только на настойчивые обвинения, высказанные за пределами страны, но и приглушенные слухи, которые, должно быть, также распространялись в пределах страны. Извлекая выгоду из возможности выразить себя в первый раз перед КЕП в качестве великого визиря, Талаат-паша стремился разорвать все связи с прошлым и убедите скептиков в том, что действия партии были оправданными.
В заключение своего обращения он постарался донести до сознания своих слушателей идею, что «в нашей стране партия “Единение и прогресс” приносит новые идеи и представляет собой фактор прогресса… Социальный опыт ясно показывает, что торжество “права” в стране может быть гарантировано только правом знания и нравственности. Существенная миссия государства заключается в установлении справедливости и свободы на основе закона»[4558]. Талаат-паша таким образом описывает «священную» цель комитета КЕП, которая явилась призванием для достижения элитой партии.
Военная кампания на Кавказе, или Возрождение пантюркизма (1918 г.)
Очевидно, «священная» цель партии состояла не только в амбициях в отношении социального прогресса, но также и в объединении туркоязычных народов под своими знаменами. Мы видели, как сторонники пантюркизма, начиная с Энвер-паши, освободились от своих иллюзий и потеряли влияние после кровавого поражения в Сарыкамыше. Теперь на повестке дня был пантюркизм и гораздо более доступная цель «гомогенизации» Анатолии. Октябрьская революция 1917 г. и ее военные последствия, однако, снова вынесли на повестку дня проект, который до сих пор был недосягаем для младотурецкого режима. Поспешная эвакуация фронта русской армии была воспринята Стамбулом как неожиданная возможность объединения с «турками Кавказа», Ариф Джемиль, офицер «Специальной организации», отмечает в этой связи следующее: «Вновь всплыл опрос в отношении турок, проживающих в России. Те, кто был хорошо осведомлен о ситуации в отношении турок в России, представили доклады в Центральный комитет партии «Единение и прогресс», в который они объяснили, как можно было извлечь выгоду из этой исторической возможности»[4559]. После того как 18 декабря 1917 г.[4560] Турция и большевики заключили перемирие в Эрзинджане, правительство Закавказья, которое заполнило политический вакуум, также столкнулось с тем, что в середине января командующий 3-й армии Вехиб-паша предложил подписать соглашение о перемирии[4561]. Все это, несомненно, имело целью просто успокоить опасения кавказских лидеров и выиграть время для реорганизации 3-й армии которая была очень слабой в момент подписания перемирия в Эрзинджане[4562]. Лидеры младотурок не теряли времени. Военный министр продолжил осуществление полномасштабной реорганизации Армии Кавказа, которая была первоначально преобразована в три армейских корпуса: первый, по приказу Кязима (Карабекира], был нацелен на Эрзурум и Карс; второй, во главе с Якубом Шевки-пашой, на Трапезунд и Батум, и третий, под командованием Али Ихсан-паши, на Северную Персию. Позднее эта армия была преобразована в четыре армейских корпуса под командованием Халил-паши [Кута], дяди военного министра: 1) остатки 3-й армии во главе с генералом Эсадом; 2) «Ислам Ордуси» [Армия ислама] во главе с генералом Нури [Киллигилом], сводным братом Энвер-паши; 3) Девятая армия под командованием генерала Якуба Шевки-паши и 4) 6-я армия, подчинявшаяся приказам генерала Али Ихсан-паши [Сабиса]. Другими словами, две турецкие дивизии, которые были размещены на Галицком и Молдавском фронтах, не были сразу после их высвобождения в результате подписания Брестского мира отправлены на укрепление палестинского и месопотамского фронтов; более того, 6-я армия была переброшена с месопотамского фронта и использована для усиления Армии Кавказа[4563]. Дальнейший ход событий походил на заранее написанный сценарий. В феврале Вехиб-паша, который еще не был сменен Халил-пашой, послал командиру Армии Кавказа генералу Лебединскому несколько нот протеста, в которых обвинил «армянские банды», возглавляемые Мурадом Себастаци, в массовом убийстве пятнадцати тысяч турок. Эти обвинения, которые, кажется, несли на себе психологический налет, послужили поводом для разрыва перемирия. 13 февраля в Эрзинджане началось наступление, и это привело к паническому бегству нескольких тысяч армян, переживших геноцид и вернувшихся в регион весной 1916 г.[4564].
Турецким войскам противостоял армянский корпус из двадцати тысяч человек, который был спешно сформирован с начала декабря 1917 г. и возглавлен генералом
