Сын Одина - Сим Симович

медленно, — бросил он, уничтожив последнего элементаля.В ответ Кристина сама атаковала. Она двигалась быстрее ветра, ее руки стали клинками из льда, который не таял даже от искр божественной силы. Они сошлись в ближнем бою, и их поединок стал походить на смертельный танец.Виктор наносил удары с силой, способной расколоть гору, но Кристина уклонялась, словно была сделана из тумана. Ее контратаки были точными как часовой механизм — ледяные шипы прорастали из земли именно там, где должна была оказаться его нога, ледяные кинжалы летели точно в те места, которые не защищала броня.Но Виктор тоже был не прост. Его тело, закаленное проклятием Одина, выдерживало удары, которые разнесли бы в клочья любого смертного воина. А его меч... Кровопийца не просто рубила — она поглощала. Каждое заклинание Кристины, каждую каплю магической силы меч втягивал в себя, делая своего владельца сильнее.Битва длилась час. Ни один из них не получил серьезных ранений — они были слишком сильны для этого. Но оба понимали, что встретили достойного противника. Кристина впервые за столетия чувствовала, что кто-то может бросить ей настоящий вызов. Виктор впервые с момента превращения ощущал что-то похожее на азарт.Они остановились одновременно, отступив друг от друга и тяжело дыша. Вокруг них ледяная арена была изрезана следами их битвы — глубокие борозды от ударов меча, воронки от ледяных взрывов, осколки магического льда, которые еще долго будут светиться в этом месте.— Достойно, — сказала Кристина, и в ее голосе звучало нечто новое — уважение.— Равны, — согласился Виктор, опуская меч.В этот момент между ними установилась связь, которая станет основой их отношений. Они враги, которые не могли победить друг друга. Но именно поэтому они были больше чем враги — они единственные, кто мог понять друг друга.После битвы они стояли друг напротив друга, изучая последствия своего поединка. Ледяная арена вокруг них напоминала поле боя после великой войны — изрезанная мечом земля, осколки магического льда, следы божественной силы, которые еще долго будут светиться в этом месте.Кристина провела рукой по царапине на своей щеке — первой ране, которую она получила за десятилетия. Кровь у нее была не красная, а голубоватая, как талая вода с примесью льда. Рана заживала на глазах, но факт оставался — он смог ранить ее.— Как давно ты не человек? — спросила она, и в ее голосе не было прежней холодности.Виктор снял шлем, и Кристина впервые увидела его лицо полностью. Черты правильные, мужественные, но в глазах — пустота, которая пугала даже ее. Это не была злоба или безумие — это было отсутствие души, которую он потерял, став Стражем.— Месяцы. Может, год. Время потеряло значение, — ответил он, садясь на обломок льда. — А ты?— Столетия. Я потеряла счет после первой сотни лет.Они молчали, осознавая разницу в их опыте. Для нее он был новорожденным в мире бессмертных, для него она — древняя как сами льды. Но боль потери человечности была одинакова для обоих.— Что ты потерял? — спросила Кристина, подходя ближе.Виктор задумался, перебирая воспоминания как драгоценные камни.— Способность чувствовать радость. Любовь. Страх. Гнев остался, но и он... другой. Холодный. Ты?— То же самое. Но постепенно, по кусочкам. Сначала ушла печаль, потом страх, потом любовь. Гнев был последним, что покинуло меня.Они понимали друг друга без слов. Оба прошли через потерю самого важного — своей человеческой души. Но если Кристина прошла этот путь постепенно, за столетия, то Виктор был лишен всего разом, одним проклятием.Кристина жестом создала вокруг них укрытие из прозрачного льда — что-то вроде павильона с стенами, защищающими от ветра, но пропускающими свет. Внутри не стало теплее, но исчез режущий северный ветер.— Расскажи мне свою историю, — попросила она, усаживаясь на ледяной трон, который создала прямо из воздуха.Виктор рассказывал. О битве на озере Волчьих Слез, о пире, где он произнес роковые слова, о встрече с Одином и проклятии бессмертия. Он говорил монотонно, без эмоций, но Кристина слышала между строк ту боль, которую он больше не мог чувствовать.— Один, — повторила она задумчиво. — Всеотец любит такие игры. Превращать людей в орудия, лишая их воли.— Ты знаешь его?— Встречала. Давно, когда только начала свой путь к тому, что есть сейчас. Он предложил мне сделку — служить ему в обмен на силу. Я отказалась.— И что случилось?— Я стала сильнее, чем он предлагал. Без его помощи, но и без его контроля.В ее словах звучала гордость, но также и сожаление. Кристина рассказала свою историю — о принцессе северного королевства, которая потеряла все в войне и обратилась к магии льда за утешением. О том, как сила постепенно поглотила ее человечность, пока не осталось ничего, кроме холода и одиночества.— Я думала, что сила принесет мне покой, — сказала она. — Но покой, оказывается, неотличим от смерти.Виктор кивнул, понимая. Его покой тоже был похож на смерть — существование без радости, без боли, без надежды.— Зачем ты пришел в мои владения? — спросила она.— Искал противника. Достойного. Остальные слишком слабы.— И нашел?Он посмотрел на нее долго, оценивающе.— Да. Но не врага.Между ними повисла тишина, наполненная пониманием. Они смотрели друг на друга новыми глазами — не как враги, а как... что? Союзники? Друзья? Что-то большее?Кристина поднялась с трона и подошла к Виктору. Впервые за столетия она двигалась не как владычица, а как женщина. В ее походке появилось что-то, что она думала потерять навсегда — грация, не связанная с силой.— Можно? — спросила она, протягивая руку к его лицу.Виктор кивнул. Ее пальцы коснулись его щеки, и он почувствовал холод, но не неприятный — как прикосновение снежинки. Кристина изучала его черты, словно пытаясь прочитать историю, написанную на его коже.— Ты был красив как человек, — сказала она тихо.— Как и ты.Она улыбнулась, и эта улыбка отличалась от той, что была во время битвы. В ней не было хищности, только печаль по утраченному прошлому.— Я почти забыла, как это — касаться кого-то без намерения причинить вред, — призналась Кристина, не убирая руку.Виктор закрыл глаза, позволяя себе на мгновение вспомнить, что такое нежность. Ее прикосновение пробуждало воспоминания об Ингрид, о том, как она касалась его лица перед битвами, словно пытаясь запомнить каждую черточку.— А я забыл, что значит хотеть прикосновения, — ответил он, открывая глаза.Их взгляды встретились, и в этот момент что-то изменилось. Кристина видела в его глазах отблеск того человека, которым он был. Не эмоцию —