Города гнева - Влад Бах

– Не заглохнет.

Вдалеке начинают вырисовываться высокие чёрные стены, будто выросшие прямо из-под земли, суровые и неприступные. Их поверхность кажется изрезанной временем и ветрами, покрытой толстым слоем льда и сетью глубоких трещин. Они выглядят так, словно противостоят не только врагам, но и самой природе, держа оборону в этом мёртвом белом царстве.

На фоне сгущающейся тьмы возвышаются низкие башни, похожие на укрепления средневековой крепости. Их угловатые, массивные очертания едва различимы в снежной пелене. Свет от прожекторов рассекает морозный воздух, выхватывая из мрака детали: укреплённые металлические балки, ржавые вставки и механизмы, скрытые в утробе защитной махины.

Это Астерлион.

Морозное безмолвие нарушает рев мотора и хруст снега под шинами. Кабина грузовика содрогается на ухабах, наполняя пространство глухим шумом. Я чувствую, как внутри нарастает напряжение. Снаружи стены выглядят угрожающе, как воплощение силы и неприступности. Узкие прорези бойниц, идеально рассчитанные для обстрела, местами кажутся заледеневшими, но от этого не менее функциональными. Массивные металлические вставки, покрытые ржавчиной и снегом, добавляют грубости, подчеркивая, что это место создано для защиты. На башнях угадываются силуэты часовых. Они неподвижны, будто вросли в стены, но их присутствие ощутимо даже на расстоянии.

Сквозь снежный туман у основания стен видны остатки старых укреплений: полуразрушенные рвы и ряды заострённых металлических шипов, предназначенные для остановки любого, кто осмелится подойти слишком близко. Они словно предупреждают: «Здесь не место чужакам».

Грузовик замедляется, тряска становится заметно слабее. Вьюга возбужденно крутится у моих ног. Водитель нажимает на клаксон, протяжный звук разносится в заледенелой тишине.

– Добро пожаловать в Астерлион, – отрешенно бросает Иллана, но в её голосе слышится непонятное напряжение, почти страх.

Мы медленно подбираемся к открывающимся обледенелым воротам. Когда грузовик останавливается, мы выходим наружу. Мороз сразу бьёт по лицу, пробираясь за воротник. Вьюга, не отставая, выскакивает следом, настороженно шевеля ушами.

С укреплённой площадки к нам спускаются двое часовых. Оба облачены в тёплые плащи с меховой отделкой, в руках крепко держат оружие. Их лица почти полностью закрыты шарфами. Внимательные глаза изучают нас с явным подозрением. Один из них, тот, что постарше, направляет на нас ствол автомата, а затем прищуривается, внимательно осматривая Иллану.

– Назовите себя, – звучит его низкий, уверенный голос.

– Иллана Морас! – громко произносит Ила, выпрямившись и глядя ему прямо в глаза.

Часовой долго смотрит на неё, затем медленно переводит взгляд на меня. Его рука на автомате остаётся неподвижной, выражение лица – непроницаемым. Ни тени удивления или насторожённости, словно не происходит ничего необычного, и девушки каждый день возвращаются с испытания с живыми трофеями.

– Чужак с тобой? – спрашивает он, кивнув в мою сторону.

– Да, – коротко подтверждает Иллана. – Пропустите.

Часовые молча обмениваются взглядами друг с другом. После секундного раздумья они оба отходят в сторону, давая нам пройти.

Так просто? Ни досмотра, ни допроса не будет?

– С возвращением, Иллана, – бросает один из них, и я не успеваю заметить, кто именно.

Когда мы проходим внутрь, ворота за нами медленно закрываются с протяжным скрипом. Часовой делает жест, чтобы мы следовали за ним. Вокруг слышны редкие звуки: стук тяжелой обуви по булыжной мостовой, приглушённые голоса патруля, шум от работы неизвестного механизма где-то вдалеке.

Пользуясь возможностью, я внимательно озираюсь по сторонам. По всей видимости, город создавался не с нуля, а вырос прямо на обломках старого мира, неся в себе не только разрушенные здания и забытые технологии, но и саму атмосферу тех лет, когда на Земле еще сохранялась жизнь в привычном её понимании.

Уцелевшие фрагменты технических помещений, покосившиеся конструкции и остатки промышленного оборудования использовались в качестве основы для новых построек, которые вряд ли можно назвать архитектурными шедеврами. Каждый уголок ориентирован на выживание, а не на эстетику. Внешние фасады, грубо выложенные из элементов бетона и металла, в некоторых местах соединены ржавыми болтами и стальными тросами.

Дома не строились с расчётом на комфорт. Многоуровневые коробки, переделанные из старых заводских цехов, выглядят холодными и неуютными. Окна закрыты тяжёлыми металлическими ставнями, предотвращающими проникновение ледяных ветров, любопытных взоров и незваных гостей. Вся инфраструктура буквально кричит о недостатке ресурсов, каждое здание больше напоминает укрытие, чем место для жизни.

Астерлион – это не красивый город с широкими проспектами и зелеными аллеями, а суровый и неприступный анклав, где каждый квадратный метр земли использован для защиты его жителей.

Мы проходим узкие, извилистые улицы, спроектированные так, чтобы затруднить проход врагам. Иллана не издает ни звука, ее сосредоточенный взгляд устремлен вперед. Она знает эти серые полуразрушенные кварталы как свои пять пальцев, а я ошалело глазею по сторонам, пытаясь осознать и зафиксировать увиденное в памяти.

Мы пересекаем главную площадь, в центре которой возвышается массивный обелиск с символом города – звездой в круге пламени. Огонь действительно горит внутри, но выглядит слабым, как будто ему едва хватает топлива.

– Это Вечный Огонь, – тихо произносит Иллана, заметив, что я смотрю на обелиск. – Символ нашей надежды.

– Надежды? – я поднимаю бровь, оглядывая мрачные улицы. – Твой город не выглядит как место, полное надежд.

Иллана не реагирует на мой саркастичный выпад. Она поворачивается к сопровождающим и резко бросает:

– Мне нужно увидеть отца.

– Каэл занят.

– Тогда я подожду, – ее голос звучит твёрдо и непреклонно.

Тот, что постарше, смотрит на меня с откровенной неприязнью, потом снова переводит взгляд на Иллану.

– Чужак останется здесь, – говорит он, махнув рукой в сторону маленькой сторожки у одной из стен.

– Нет, – непреклонно отвечает Иллана. – Он идёт со мной.

Часовой хмурится, но неохотно отступает и жестом показывает нам направление.

Мы идём всё глубже в город. Вместо привычного уличного освещения, тьму разгоняют прикреплёнными к стенам домов старые фонари, которые едва горят, питаясь от дизельных генераторов или солнечных батарей. Узкие проходы между обшарпанными зданиями вьются сложным лабиринтом, в котором легко потеряться.

Вскоре перед нами открывается вид на громоздкое монолитное сооружение. Его неприступность и мощь поражают, заставляя неосознанно замедлить шаг. Массивный возвышающийся купол поднимается над руинами довоенных комплексов, а в нижней части крыши мерцают огневые системы, готовые к обороне. Вокруг здания тянутся двойные стены, по периметру ведут патруль отряды.

Кажется, мы достигли сердца Астерлиона.

– Это резиденция твоего отца? – задаю риторический вопрос.

– Да, – коротко отвечает Иллана.

– Больше напоминает бункер или командный пункт.

– И то и другое верно, – голос девушки становится тише. – Мы называем его «Бастион».

Она явно не хочет туда идти, но у нее нет выбора. В этот момент я отчетливо понимаю, что ее холодная решимость, которую она демонстрировала все это время, начинает трещать по швам.

– Ты там живешь? – хмуро уточняю я, рассматривая прочное сооружение, даже отдаленно не похожее на многофункциональные современные постройки Полигона. «Сердце» Астерлиона создано из сборных конструкций, сохранившихся после крушения прежнего мира. Израненное, грубо заштопанное и кровоточащее – оно все еще бьется, продолжая жить и сражаться в новой реальности.

– Семьи старейшин и лидера города нуждаются в большей защите, чем остальные жители.

– А твой отец…

– Глава города. Ты все правильно понял, – тяжело вздыхает Ила.

– Почти как в Улье, – ухмыляюсь я. – Только не так пафосно и красиво. Даже стена имеется. Двойная причем.

– Стены – вынужденная мера, – она бросает на меня предостерегающий взгляд. – Внутри находится военный штаб и хранилище ресурсов. Сам понимаешь, какие могут быть последствия, если не применять меры предосторожности.

– Мотивы президента Корпорации аналогичны.

– Не смей сравнивать, – яростно восклицает Иллана. – Мой отец в равной степени заботится о жителях города. Он не пирует, пока население прозябает в нищете и голоде, и не ставит свои интересы превыше потребностей народа. Он не казнит несогласных с его властью и не ссылает на пожизненную каторгу.

– Для чего тогда нужны стены и оружие, Ила? – выслушав ее обличающую горячую речь, с легким скепсисом интересуюсь я.

– Уж точно не для защиты от жителей города! – запальчиво