A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16 февраля 1973 г.
430. Апрель
Бывает тихий день такой в апреле,когда висит прозрачной сеткой дождь,и только что едва зазеленелина косогоре силуэты рощ.
Идешь один проселочной дорогой.По сторонам — канавы и кусты.И не боишься вымокнуть немного,когда кругом так много красоты,
Не торопись! Утра такие редки.Дымок селенья виден вдалеке,а над канавой протянулись веткипушистой белой вербы в ивняке.
Забудь свои дела, заботы, скукуи город с человеческой гурьбой —здесь на полях — ни голоса, ни звука,и тихий, тихий дождик над тобой.
22 марта 1973 г.
431. Солдат[202]
Солдат возвратился с фронта,здоровый и молодой,с далекого горизонта,где кровь смешалась с водой,
где плещут пеной кровавойручьи тропических рощ,где в поле выжжены травыи пахнет порохом дождь.
Там боги в кумирне древнейбессильны были и злы,там хаты бедной деревниупали в кучи золы.
Один только он из ротыв тот страшный день уцелел,ушел живым от болота,принявшего груду тел.
Вернулся снова в объятьяродной семьи и страны.Зачем же будят проклятьяего молодые сны?
29 марта 1973 г.
432. Тихий омут
У нас на лужайке цветут васильки,кругом на холмах молодые дубки,довольные в поле пасутся стада,и сладкая в наших колодцах вода.
Привольно и мирно у нас на селе;спокойней житья не найти на земле.В речонке у нас за селом детвораполощется в летнее время с утра;
ей каждый изгиб и порожек знаком,обросший зеленым, густым ивняком,и омут под ивами светел и тих…Но бойся ты омутов тихих таких!
13 августа 1973 г.
433. Стройка
Растут дома на склонах наших гор.Их зелени не видно будет скоро,и там, где пели птицы до сих пор,шумят машины и гудят моторы.
Была тропинка… Но ее уж нет,она сменилась мертвой панорамой:цементом скрыт ее последний след,который раньше вел к верхушке самой.
В горах ютилось мелкое зверье.Лишенное насиженного дома,нашло ль оно пристанище своев какой-нибудь ложбинке незнакомой?
И тишина царила здесь, покаее отсюда не спугнули люди.Вот только в небе те же облаканапоминают о пропавшем чуде.
22 августа 1973 г.
434. Письмо к дочери[203]
Я теряю тебя, — понемногу, но верно теряю.Светлым солнцем пройдя, с моего ты свернула пути:ты ушла к своему золотому, далекому раю,и в оставшийся срок мой тебя мне едва ли найти.
У тебя под окном караваном проходят верблюды,купол древнего храма сияет тебе вдалеке,и толпа незнакомого, мимо идущего людаговорит на чужом, непонятном тебе языке.
Ты глядишь на волну своего голубого Босфора,где с высот минарета зовет на молитву мулла.Ты довольна теперь и сюда возвратишься нескоро.Ты упорно мечтала отсюда уйти… и ушла.
22 августа 1973 г.
435. Цветы (Прямая дорога, Куоккала)[204]
Был сад. Мы проходили мимо,когда купаться к морю шлитой улицей, неповторимой,босыми, по ее пыли.
По левой стороне — канава,стена деревьев и ручей,и дачи всю дорогу — справа,и у одной, не знаю, чьей,
цветник — картинка! Но на светене может быть таких картин,что пахли б также, как от этихнезабываемых куртин!
Табак — гвоздика — георгины —гелиотропы — резеда —левкои — розы… список длинныйне перечислишь никогда.
Мы быстро шли; спеша купаться,на пляж морской держали румб,но не могли не задержатьсяу ароматных этих клумб.
Теперь, когда бывает надовдруг отдохнуть от суеты,я ухожу к ограде сада,где все еще цветут цветы,
и, стоя у калитки милой,мне радостно бывает знать,что им дана такая сила —всю жизнь мою не отцветать.
2 ноября 1973 г.
436. Отверженность[205]
Бездомна ты? Войди в мой дом,Пусть и тебе приютом станет!Темно и страшно под мостомОсенним вечером в тумане.
Здесь крыша, стены и тепло,И хлеба хватит — будем сыты!Пусть ветер ломится в стекло —Ведь окна наглухо закрыты.
Но ты не хочешь? Почему?Ты ночью, в холод, в непогоду,Предпочитаешь — не пойму —Свою опасную свободу?
Как жаль… Я чувствую теперь,Что буду жить всегда в тревоге.Раз ты, мою отвергнув дверь.Осталась там в своей берлоге,
И будет горько мне вдвойнеЧто, выбрав с волей мрак и муку.Ты и не вспомнишь обо мнеТебе протягивавшей руку…
2 ноября 1973 г.
437. «Я ранена была, но встала…»
Я ранена была, но встала.Еще в крови, еще в бреду,еще отваги очень мало, —с трудом, но все-таки иду.
Когда проснулась в сердце вера,что слабость можно превозмочь,сумела выйти из пещеры,в которой пролежала ночь.
Хромая, выйду на проселоксреди распаханных полей,уйду от тени черных елокдорогой стройных тополей,
и вдруг увижу в блеске алом,где солнце только что взошло,на горизонте за каналомсвое знакомое село…
О, у меня найдется силыдойти до этого села —упала, да, — но видишь, милый,я поднялась и добрела!
2 ноября 1973 г.
438. Парад[206]
Смотрели дети жадными глазами,как чудо проходило у ворот:что магараджа, правящий в Низаме,задумал позабавить свой народ.
Как будто вдруг волшебники и магивнушив ему такую из затей,пустили золотые колымагипроцессией для нищих и детей.
Блестели ярко на охране формы,сверкали аксельбанты и мечи,толпа кричала выше всякой нормы,бравурный марш играли трубачи.
Парад прошел. Народ валил оравой.И все исчезло за углом. И нет.А дети у решетки за канавойстояли долго и смотрели вслед.
И позже, в темном и сыром подвале,под шорох крыс, закутавшись в тряпье,еще так долго все переживаличудесное видение свое.
22 марта 1974 г.
439. В парижском кафе (Баллада о двух друзьях)
Давид Рубинчики Яша Иоффеберут графинчики черный кофе,и вспоминают, как было дома,над кружкой кофе и жю-де-помма.
В далекой юности, до Парижа,один был черный, другой был рыжий,любили маму, блины и кашу,и жизнь казалась куда уж краше!
Один жил в Пинске,другой жил в Минске,встречались обаоднажды в Двинске.
Но оказалосьвсе в жизни ломко:и вот осталасьпустой котомка…
Они попались и отсиделипо десять лет и по две неделии одном из жутких местечек в мире,и залитых кровью снегах Сибири.
И много позже, уже в Париже,сойтись случилось гораздо ближе.Один весь лысый, другой весь белый:бывает в жизни такое дело!
Давид Рубинчикберет графинчик,а Яша Иоффепьет черный кофе.
И вспоминая, как было дома,над кружкой кофе и жю-де-помма,склоняет каждый свою ермолку,и слезы капают втихомолку.
22/23 марта 1974 г.
