A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[1960-е гг.]
420. «Улетала душа, покидая ненужное тело…»
Улетала душа, покидая ненужное тело,оставляя земных городов неприютность и грязь;на заре веселилась, летя, и звенела и пелаи к обещанным солнцам далекого рая рвалась.
Ни о чем не жалела она и тоски не хранилао забытых внизу человеческих трудных путях,на листе ее жизни внезапно истерлись чернила,точно все, что написано было, — писалось шутя.
Осыпались деревья, горела багряная осень,леденевшего моря темнел прибережный карниз;среди клочьев тумана блеснула последняя просинь,журавлей треугольник, как нить ожерелья, повис.
Не понять, почему этих птиц пролетающих клекот,прикоснувшись случайно к какой-то молчавшей струневдруг напомнил душе о давнишнем и очень далеком,— о какой-то улыбке? О слове каком-то? О сне?
И она встрепенулась и дальше лететь не хотела,отказалась от неба, не зная сама, почему,и упала, как камень, где взморье внизу холодело,вечный свет променяв на земную последнюю тьму.
И высоко над ней потускневший задернулся полог,и, как тонкие свечи, дрожали вокруг камыши…И прощального счастья лучом осветился осколоктак восторженно вовремя вспомнившей что-то души.
[1960-е гг.]
421. «Мечусь совсем нелепо, не пойму…»
Мечусь совсем нелепо, не пойму,куда ведут, запутавшись, дороги,смотрю вокруг и вижу только тьму,и вязнут впопыхах в болоте ноги.
Свернув с болота, попадаю вдругв дремучий лес, где груды бурелома,— царапает лицо колючий сук,и я все дальше от пути и дома.
И, падая, споткнувшись, на травувниз головой, как в смертный час на плахе,кого-то вдруг на выручку зовув последнем черном ужасе и страхе.
Ведь есть же чья-то сильная рука,которая, минуя дебри ночи,протянется ко мне издалека,когда уже моей не будет мочи —
почувствует — протянется — найдет,как только я позвать ее готоваиз чащи леса, из глубин болотна верный путь меня направить снова.
18 марта 1970 г.
422. «Туман, туман … и нет ему просвета…»
Туман, туман … и нет ему просветав моем суровом, пасмурном краю,твоя судьба, потерянная где-то,тревожит мысль вечернюю мою.
22 апреля 1970 г.
423. Гибель
Бежалив дождь, в слякоть,продолжаликричать и плакать,умирали глазами ввысь.
Снаряды,как ананасы,рядом,за ними, в насыпь,рикошетом скакали пули,попадали в того ли, в ту ли…Кой-кому удалось спастись.
Что случилось, никто не понял.На коленях, лицом к иконе,простояли, ища ответа.
Запирались двери в передней.Выстрел умолк последний,потухла, взвившись, планета.
И от дальних гор,задрожав, стекая по склонам,ближе — ближе — растущим стономдоплыл похоронный хор.
24 июня 1970 г.
424. Старик (с натуры)
Старик стоитна дорожке парка.Над ним деревьевжелтеющих арка.
Старик стоит — идти тяжело.Небо блеститголубое стекло.Седой. Нестриженый,чуть косматый.На нем рыжийсюртук в заплатах.Выполз, расстался с домашним смрадом,вспомнить, как воздух осенний чист,впиться давно помутневшим взглядомв золотойоктябрьский лист.Деревья древней старикаподнялисьввысь.Неожиданно, точно чья-то рукатряхнула деревьев верхи,как будто из очень большого мешкаосенние листья, желты и сухи,посыпались на землю стаями.будто бабочки кем-то сметаемы,запестрели, заполнили воздух на миг.
И тихо. Ни лист не шуршитВ октябрьской тишина дорожке старикстоит.
24 июня 1970 г.
425. Круги на воде[199]
Бросишь круглый камешек в прудИ круги по воде пойдут,до краев доплывут прудаи потом пропадут навсегда.
Постоишь на сыром песке,поглядишь на воду в тоске,погрустишь, что блеснувший следпросиял, расплылся, и нет.
И пойдешь бесцельно шагатьЧерез рощу, просеку, гать.Пустота, полумрак и тишь.Грустно песенку просвистишь.
9 июня 1971 г.
426. Клошары
Где встает Триумфальная арка,в толпе бродили, одни.На дорожках печального паркапроводили пустые дни.
За мостом, у ограды чугунной,склонясь над бликом реки,ночью темной, голодной, безлуннойот глухой скрывались тоски.
И уставившись в звездные далис колеи, по которой брели,на все поезда опоздали,упустили все корабли.
То солнце их жгло без предела,то ветер над ними гудел.И миру не было деладо их несвершенных дел.
[1971 г.]
427. «За бездомных, нелюбимых, сирых…»
За бездомных, нелюбимых, сирыхя зажгу высокую свечу.Для себя ведь на дорогах мираничего уж больше не хочу.
В раннем детстве, на лугу душистом,мне цыганка, весело маняи играя золотым монистом,нагадала счастья для меня.
Так и вышло. Миновало горе.Есть любовь, и хлеб насущный есть,есть друзья, и музыка, и море —никогда всего не перечесть.
Но одно всегда меня смущалов этой светлой, ласковой судьбе:почему на свете слишком малокто вот также скажет о себе?
31 марта 1972 г.
428. Ангел[200]
Голубая луна поднимается круче и выше,мутно-белые звезды свершают положенный путь.На высокий чердак залетают летучие мышии бесшумно садятся усталым и сонным на грудь.
В этот час умолкают далекие звуки гитары,затухает последний фонарь в опустевшем саду,из-под темных стропил опускаются в душу кошмары,из-под черных деревьев сова предрекает беду
В этот час просыпается, вздрогнув, дремавшее сердце,и молитва пронзает чердачную темень и тишь —ожидая, что где-то откроется светлая дверцачто сова замолчит, что исчезнет летучая мышь
И уносится страх, будто ветром влетевшим гонимый,так становится вдруг нестерпимо и дивно светло:возникая внезапно, как пламенный щит нерушимый,над лежащим простершись, блеснет золотое крыло.
2 февраля 1973 г.
429. В веселом саду[201]
В веселом саду серебрятся фонтаны,высоко растут золотые тюльпаны,рассажены чинно и стильно на клумбах,на пестрых куртинах и мраморных тумбах.
Сгибая для важности синие спины,хвосты распустив, выступают павлины,и гости нарядные ходят, по парам,по светлым аллеям и по тротуарам.
От дальней площадки, с открытой эстрадыоркестра веселые льются рулады,и сад наполняется звуками гимна,и вечер спускается томно и дымно.
А если коснется кого-нибудь горе,ни в слове его не поймут, ни во взоре,и если кого-то настигнет беда,о ней не услышит никто… никогда.
16 февраля 1973 г.
430. Апрель
