Советская одноактная драматургия, 1982 - Ксения Николаевна Мануйлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И з м а и л. Ты говоришь загадками.
Б е к и р. Разве я когда-нибудь подводил товарищей?
И з м а и л. Нет.
Б е к и р. Тогда почему же столько шума из-за какого-то передника? Настоящий мужчина всегда останется мужчиной, даже если он наденет юбку и займется еще и стиркой. Вы, кажется, не согласны со мной?
Ж а н ч ы к. Ты опять шутишь? Неужели ты действительно собираешься бросить работу?
Б е к и р. Если дочь Шонтака спросит, где я, скажите, там где и положено, на кухне. (Уходит.)
И з м а и л. Не могу понять, что случилось с твоим отцом?
Ж а н ч ы к. Это все мама.
И з м а и л. Неужели мой тесть… будущий… подчинится женщине?
Ж а н ч ы к. У нас, балкарцев, говорят — «поклониться еще не родившейся луне». Так и ты. Какой тесть?
И з м а и л. Жанчык, ты моя луна и мое солнце. До каких пор ты будешь светить мне издалека?
Ж а н ч ы к. Мы не раз говорили об этом.
И з м а и л. Знаешь поговорку: «хорошее дело не откладывай, плохое не начинай».
Ж а н ч ы к. Измаил, дорогой, пока не сдам госэкзамены, не будем говорить о свадьбе.
И з м а и л. Я бы терпеливо ждал, но боюсь… вдруг тебя выдадут замуж за другого.
Ж а н ч ы к (смеется). Какие глупости приходят тебе в голову. Даже если бы мать нашла богатого жениха, отец спросил бы меня, а я… ты же знаешь…
И з м а и л. О-го-го! Горы, скалы, долины, горные орлы, есть ли на свете человек счастливее меня!
Ж а н ч ы к. Тише. Не кричи. Хочешь, чтобы все соседи узнали…
И з м а и л. Пусть хоть весь мир знает. Почему я должен скрывать свою любовь? (Поет.)
Любовь, как крылья орла,
В небо меня подняла.
Жизнь осветила мою.
Только тебя я люблю.
Я худею, я бледнею
От любви.
Я страдаю, ожидаю,
Ты скажи…
К у д а с (кричит за кулисами). Э, киши, почему ты до сих пор не накормил кур? Они сдохнут от голода.
Ж а н ч ы к. Надвигается гроза.
И з м а и л. Улетучиваюсь. (Убегает.)
Ж а н ч ы к. Приходи. Обязательно приходи. Не оставляй нас с отцом одних в беде.
И з м а и л (из-за кулис). Приду.
К у д а с (вбегает, запыхавшись). Кто здесь пел про любовь?
Ж а н ч ы к. Не знаю. По радио.
К у д а с. Клянусь памятью моей покойной матери, по радио никто не мог петь.
Ж а н ч ы к. Почему?
К у д а с. Приемник выключен.
Ж а н ч ы к. Я его включила.
К у д а с. Но я никогда не слыхала эту песню. А где отец?
Ж а н ч ы к. На кухне.
К у д а с. Слава аллаху! Взялся за ум. А когда ты сядешь за вязальную машину? Разве не лучше вязать, чем таскать тяжелый портфель с книгами?
Ж а н ч ы к. Я не брошу университет.
К у д а с. Жаль. Во всем виноват отец, он всегда потакал тебе. Села бы за машину и приданое…
Ж а н ч ы к (перебивает). Перестань, мама. Приданое мне не нужно, и зря ты заставляешь отца заниматься…
К у д а с (перебивает ее). Замолчи. Я сама знаю, кто чем должен заниматься.
Ж а н ч ы к. Мама, запомни, если у отца не хватит терпения выносить твои причуды, я всегда буду с ним.
К у д а с. Что ты придумываешь? Разве я когда-нибудь брошу отца?
Ж а н ч ы к. Но ведь он может не выдержать.
К у д а с. Что-о? Он тебе говорил об этом? Что ты молчишь, дочь Бекира?
Б е к и р (входит). Эй, дочь Шонтака, ты опять ворчишь? Проголодалась? А я принес суп. (Ставит на стол кастрюлю.)
К у д а с. Принес, и хорошо. Что мне, кричать от радости? Сколько лет я приносила эту кастрюлю, и никто не радовался.
Б е к и р. Но я выполнил твое желание. Чего же тебе еще надо? И кур накормил. Приготовил обед. Дочка, принеси тарелки.
Ж а н ч ы к. Сейчас. (Уходит.)
Б е к и р (вслед). И позови Ахмеда.
Ж а н ч ы к (в дверях). Хорошо.
К у д а с. Тобой я довольна, а вот дочь огорчает меня.
Б е к и р. Садись. После еды ты будешь добрее. А я с таким усердием готовил суп.
К у д а с. Все вместе сядем за стол.
Б е к и р. Как вкусно пахнет. От одного запаха я уже сыт…
Входит Ж а н ч ы к, несет тарелки. Следом за ней появляется А х м е д. Садятся за стол.
Ж а н ч ы к. Отец, давай тарелку.
Б е к и р. Стряпухе — в последнюю очередь. Ахмед, ты, наверное, умираешь от голода?
В дверях появляется И з м а и л.
И з м а и л. Мир вашему дому.
Б е к и р. Спасибо. Проходи. Садись. А тебя, оказывается, теща будет сильно любить. Приходишь точно к обеду.
И з м а и л. Я в этом не сомневаюсь.
Бекир разливает суп. Жанчык режет лаваш.
К у д а с (пробует суп). О аллах, какой ужас! Что это?
Б е к и р. Суп.
К у д а с. Чтобы сгореть твоему дому, как все сгорело у меня во рту… Я слова сказать не могу.
Б е к и р (в сторону). Ну, это не так уж и плохо.
А х м е д. Мама, что ты туда положила?
К у д а с. Разве это я? Кто мог подумать, что твой отец приготовит такой суп!
А х м е д. Но готовить нам еду — вовсе не дело отца.
К у д а с. Да, теперь я вижу, что это не его дело. Сколько хороших продуктов испортил. (Дочери.) Ну, что ты смотришь. Вылей этот суп собакам, хотя и они не будут его есть.
Ж а н ч ы к берет кастрюлю и выходит. Ахмед жует лаваш.
Б е к и р (обращается к жене). А теперь, о госпожа, что ты заставишь меня делать?
К у д а с. Глаза бы мои на тебя не глядели.
Возвращается Ж а н ч ы к, садится к столу.
Б е к и р. Слушай меня внимательно, дочь Шонтака, и вы, мои дети, и ты, Измаил, мой ученик…
Ж а н ч ы к. Мы слушаем тебя, отец.
Б е к и р. Когда умирает строитель, он оставляет после себя дома. Они долго еще служат людям. После других остаются заводы, леса, мосты, дороги, сады, книги, картины. И люди с благодарностью вспоминают их создателей, хотя не всегда знают их имена. Остаются дети, которые продолжают дело своих родителей. А что останется после таких бездельников, как Ахмед? Только холмик земли, а если память — то горькая… Я виноват перед тобой, женщина, перед тобой, матерью моих детей, — я не научил тебя работать для общей пользы и получать удовольствие от этой работы. Прости меня. Себя я простить не могу… Столько лет прожили вместе, а оказалось — все время были врозь. Жаль, что тебе придется стать разведенной женой, но что делать… я ухожу…
К у д а с (растерянно). Уходишь! Но почему?
Б е к и р. Потому что у нас разные дороги. Думаю, что дочь пойдет со мной.
К у д а с. О аллах, а что скажут соседи?
Б е к и р. Тебя только это и беспокоит?
И з м а и л. Бекир… если надо… двери моего дома для тебя открыты.
К у д а с (Измаилу). Помолчи. Слушай, муж, как ты можешь оставить меня?
Б е к и р. А что же мне делать? Смотреть, как ты торгуешь платками? Нет. Я не брошу свою работу. А с кем будешь ты, Ахмед?
А х м е д.
