Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

По причинам, которые нам неизвестны, Джемаль Огуз, ответственный секретарь в Чангксры, предстал перед судом отдельно и значительно позднее. Правда состояла в том, что он организовал убийство представителей столичной армянской элиты, которые удерживались в течение нескольких недель в районе под его контролем[5076]. Судебный процесс по его делу в военном трибунале на самом деле был начат только 26 января 1920 г. Он пытался выдать себя за сумасшедшего, затем за глухого, но свидетели подтвердили, что он был виновен в крупных злоупотреблениях, скандал с поставками[5077]. Кроме того, его судили за участие в этом скандале. На судебном заседании, состоявшемся 3 февраля 1920 г., он утверждал, что никогда не имел ничего общего с «армянским делом»; судьи не видели необходимости разбираться в этом вопросе глубже. Однако свидетель напомнил о влиянии, которое подсудимый имел на государственных чиновников, и то, как он, совместно с временным вали и командующим жандармерии, выудил у армян от 600 до 800 турецких фунтов золотом в обмен на обещание не депортировать их. Несмотря на эту сделку, армяне были отправлены в путь и уничтожены на станции Тюней[5078]. В итоге в вердикте, вынесенном 8 февраля 1920 г., военный трибунал приговорил Джемаля Огуза к пяти годам каторжных работ[5079]; тем не менее подсудимый остался в больнице Гюмюш Су[5080].

Судебный процесс против организаторов массовых убийств в Трапезунде

Кроме судебного процесса против преступников в Йозгате, военный трибунал инициировал ряд различных судебных разбирательств против других лиц, ответственных за истребление армян в других регионах Обвиняемые в Трапезунде были одной из первых целей этих судебных разбирательств. Присутствие в этом порту британских сил и значительного числа дипломатов частично объясняет поспешность, с которой был организован судебный процесс в Трапезунде. Начавшись в апреле, он продолжился и завершился 22 мая 1919 г. при обстоятельствах, которые мы уже обсуждали[5081]. Кульминацией этого судебного процесса стал заочный смертный приговор Джемалю Азми-бею, бывшему вали Трапезунда, и Наил-бею, делегату КЕП в Трапезунде[5082]. Следует добавить, что д-ра Али Саиба, которому было предъявлено обвинение в деле отравления в Трапезунде, судили гораздо позже, в период между 16 и 21 декабря 1919 г.[5083], и что майора Тевфика судили еще позже, в сентябре 1920 г.[5084].

Судебный процесс против организаторов массовых убийств в Мамурет уль-Азизе

Несмотря на его отбытие в Германию, д-р Бахаэддин Шакир был самой важной персоной из тех, кому грозило обвинение на этом судебном процессе[5085]. Вместе с ним обвинялись Бошнак Реснели Назым, инспектор КЕП в Мамурет уль-Азизе, его помощник Ферид-бей, ответственный секретарь и руководитель отдела народного образования в регионе, Гаджи Балош-заде Мехмед Нури, депутат парламента из Дерсима и региональный руководитель «Специальной организации»[5086], и вали Сабит Джемаль Сагир-оглу, позднее задержанный на Мальте[5087]. На этом судебном процессе ни разу не был поднят вопрос о полях смерти к югу от Малатьи.

По данным стамбульской прессы, досудебное следствие было завершено к середине июня, и суд над этими лицами был неизбежным[5088]: однако судебное разбирательство было начато в Военном трибунале № 1 лишь 22 октября 1919 г. в присутствии двух подсудимых, Ферид-бея и депутата Мехмеда Нури, которые обвинялись «в массовых убийствах и депортациях»[5089]. Судебное разбирательство проводилось бодро, заседания проходили 30 октября, 21 ноября и 10 января, но факты по делу фактически не были подняты[5090]. Единственной деталью, заслуживающей упоминания, является знаменитая телеграмма от 4 июля 1915 г., которую д-р Бахаэддин Шакир отправил в адрес Реснели Назыма, инспектора КЕП в Харпуте и которая представляет собой один из редких документов из архивов «Специальной организации», подлинность которого была удостоверена[5091]. Вероятно, именно наличие этого вещественного доказательства в следственном досье, составленном для суда в Мамурет уль-Азизе, объясняет, почему дело д-ра Шакира было включено в эти судебные разбирательства.

Приговор, вынесенный военным трибуналом 13 января 1920 г., приговорил к смертной казни человека, который, бесспорно, был самым ревностным организатором истребления османских армян. Письменные показания под присягой генерала Вехиб-паши также в значительной степени способствовали доказательству роли Шакира, а также того факта, что эти преступления вытекают из решений, принятых Центральным комитетом «Единения и прогресса». Также в вердикте отмечалось, что «государство способствовало совершению этих преступлений. Ни один государственный чиновник, ни один судья, ни один жандарм ни разу не вмешался, чтобы защитить население, которое стало жертвой этих злодеяний»[5092]. В тот момент, когда британский Верховный комиссар Джон де Робек узнал, что д-р Шакир был осужден, он полагал, что Шакир находится в Германии или в Голландии. «Бахаэддин Шакир, — писал он, — является одним из членов небольшого секретного комитета, известного как “Тешкилят-и Махсуса”, или “Специальная организация”, которая была создана Центральным комитетом “Единение и прогресс” для организации истребления армянского народа»[5093]. Реснели Назым, в свою очередь, был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения, и двое из его подчиненных, которые присутствовали на суде, получили мягкие приговоры.

Судебный процесс против организаторов массовых убийств в Байбурте

После этих вторичных судебных процессов, в результате которых обвиняемые, присутствовавшие на судах, получили особенно мягкие приговоры, возвращение Дамада Ферида к власти 18 апреля 1920 г. позволило снова привести в движение судебную машину. Великий визирь незамедлительно назначил генерала Немруда Курда Мустафу[5094] председательствующим судьей на внеочередном военном трибунале. Мустафа был единственным присутствующим членом коллегии судей, которая годом ранее приговорила к смертной казни Кемаль-бея, каймакама Богазляна. Первое дело, которое должен был рассматривать новый суд, предполагало судебный процесс против двух лиц, чья роль в массовом убийстве армян в Байбурте была широко известна: это были Мехмед Нусрет-бей из Янины, каймакам Байбурта и впоследствии мутесариф Аргана Маден, и лейтенант Пири Мехмед Неджати-бей, главарь батальона чете[5095], которые обвинялись в «совершении преступлений во время депортации армян казы, в том числе в совершении убийств, массовой резни, грабежей и похищений»[5096]. Приговор, обнародованный 20 июля 1920 г. и провозгласивший в отношении Нусрета и Неджати смертную казнь, не явился сюрпризом; оба подсудимых были признаны виновными в совершении массовых убийств в районе Байбурта. В приговоре подчеркивалось, что массовые убийства, проведенные в этом районе, были первыми, которые обсуждались и принимались «штаб-квартирой партий “Единение и прогресс”», и что они были организованы по распоряжению Бахаэддин Шакира. Далее, в приговоре отмечалось, что Нусрет-бей «впоследствии был назначен на должность мутесарифа в округе Аргана Маден (в вилайете Диарбекир); [там] он похитил