Сын Одина - Сим Симович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это длилось мгновение или вечность — в их состоянии время теряло значение. Потом свет медленно потускнел, северное сияние вернулось к своему обычному танцу, и они оказались лежащими на ледяной платформе, тесно прижавшись друг к другу.
После кульминации они лежали в тишине, каждый пытался осмыслить произошедшее. Их тела всё ещё соприкасались, и в этом контакте было новое качество — не просто физическая близость, а глубокая связь, которая выходила за рамки обычного понимания интимности.
— Что это было? — наконец спросил Виктор.
— Я думаю, мы только что изобрели новый вид любви, — ответила Кристина, и в её голосе звучало удивление. — Не человеческой любви — мы больше не люди. Но чего-то своего.
Виктор обнял её крепче. Её тело оставалось прохладным, но теперь этот холод казался ему не отталкивающим, а успокаивающим. Как прохлада утреннего ветерка после жаркого дня.
— Я чувствую... не то же, что чувствовал к Ингрид, — признался он. — Это глубже. Темнее. Но и сильнее.
— А я чувствую то, чего никогда не чувствовала даже будучи человеком, — сказала Кристина. — Принцесса Кристина влюблялась в красивых принцев и храбрых рыцарей. Но она никогда не знала, что значит найти кого-то, кто понимает самую тёмную часть твоей души.
Они смотрели на северное сияние, которое теперь казалось менее ярким, более обычным. Как будто небо выплеснуло всю свою магию в тот момент, когда они нуждались в ней больше всего.
— Думаешь, это продлится? — спросил Виктор.
— Что именно?
— Это чувство. Эта связь. Или мы снова станем теми, кем были — одинокими, пустыми?
Кристина задумалась над его вопросом. В её опыте ничего хорошего не длилось вечно. Красота увядала, любовь остывала, надежды разбивались. Но то, что произошло между ними, было чем-то новым, не имевшим аналогов в её прошлом.
— Я не знаю, — честно ответила она. — Но я знаю, что больше не хочу быть одна. И если это означает, что мне придётся каждый день бороться за сохранение этого чувства, я буду бороться.
— Тогда мы будем бороться вместе, — сказал Виктор.
Они спускались из обсерватории уже другими существами. Не людьми — это им больше не было доступно — но и не теми холодными, изолированными созданиями, которыми были ещё несколько часов назад. Между ними установилась связь, которая изменила их фундаментально.
Спускаясь по ледяной лестнице, они двигались синхронно, как два танцора, выучившие одну партию. Их шаги создавали ритм, их дыхание синхронизировалось. Кристина шла впереди, но постоянно оглядывалась на Виктора, как будто не могла поверить, что он реален.
— Дворец изменился, — заметил Виктор, и он был прав.
Ледяные стены светились теплее, чем обычно. Скульптуры казались более живыми, их лица выражали не просто застывшую красоту, а что-то похожее на радость. Даже воздух в коридорах стал менее холодным, более пригодным для дыхания.
— Дворец отражает моё состояние, — объяснила Кристина. — Я создала его из своего одиночества и отчаяния. Теперь, когда я больше не одна...
— Он становится домом, а не тюрьмой, — закончил Виктор.
Они прошли через Зал Воспоминаний, где ледяные скульптуры изображали сцены из человеческой жизни Кристины. Виктор остановился у одной из них — молодая принцесса танцует с красивым юношей.
— Это он? — спросил Виктор. — Тот, кого ты потеряла?
— Да. Принц Эрик Златовласый. Он умер, защищая мой замок от захватчиков.
Виктор изучил лицо ледяного принца. Красивое, благородное, но какое-то... поверхностное. Как будто скульптор запечатлел только внешность, не сумев передать глубину характера.
— Он не был похож на тебя, — сказал Виктор наконец.
— Что ты имеешь в виду?
— Он был хорошим человеком, но... простым. У него не было твоей глубины, твоей силы. Он любил принцессу, которой ты была, но не смог бы полюбить ведьму, которой ты стала.
Кристина посмотрела на скульптуру своего первого возлюбленного новыми глазами. Виктор был прав — Эрик любил её смех, её красоту, её невинность. Но он никогда не видел её истинной природы, той силы и темноты, которые всегда жили в её душе.
— А ты можешь? — спросила она. — Полюбить ведьму?
— Я уже полюбил, — просто ответил Виктор.
В покоях Виктора они провели первое утро своих новых отношений. Кристина лежала на ледяной постели, укрытая одеялом из снежинок, и смотрела на Виктора, который стоял у окна, наблюдая за рассветом над ледяными просторами.
Рассвет в Белом море был особенным — солнце поднималось медленно, окрашивая лёд в оттенки розового и золотого. Обычно эта красота оставляла Виктора равнодушным, но сегодня он видел в ней нечто новое — надежду.
— О чём ты думаешь? — спросила Кристина.
— О будущем. Раньше у меня не было будущего — только бесконечная череда дней, похожих один на другой. Теперь я не знаю, что будет завтра, и это... волнующе.
Кристина подошла к нему и обняла сзади. Её руки обвили его грудь, и он накрыл их своими ладонями.
— А я думаю о прошлом, — сказала она. — О том, как долго я жила, не живя по-настоящему. Столетия, потраченные на сожаления о том, что потеряла, вместо того чтобы искать что-то новое.
— Мы оба потратили слишком много времени на оплакивание того, кем были, — согласился Виктор. — Может быть, пора начать строить то, кем мы можем стать.
Они стояли у окна, наблюдая, как солнце поднималось выше, разгоняя сумрак полярной ночи. В этом рассвете был символизм — конец долгой темноты, начало нового дня.
Кристина повернулась в его объятиях, и они поцеловались снова. Этот поцелуй отличался от тех, что были ночью — в нём было меньше отчаяния, больше уверенности. Они больше не хватались друг за друга как тонущие за спасательный круг. Они выбирали быть вместе.
— Что мы скажем миру? — спросил Виктор. — Когда он узнает о нас?
— А должен ли он знать? — ответила Кристина вопросом на вопрос. — Мы можем создать свой собственный мир здесь, во льдах. Где никто не будет судить нас за то, чем мы стали.
— Но ты говорила, что я создан для защиты мира от древних угроз.
— А я говорила, что я сама — древняя угроза. Может быть, нам обоим пора пересмотреть своё предназначение.
Позже утром они сидели в тронном зале, но
