Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мимоходом Дина услышала, что где-то взорвалась очередная бомба, что снова террористический акт, и что в результате среди мирного населения много жертв. Ее это взволновало, и просто так пройти мимо она не смогла. Не желая быть замеченной, она неслышно прошла по коридору в комнату, где говорил телевизор.
Отец с матерью смотрели в экран с тем умиротворенным выражением лица, какое появляется у многих людей, когда они приходят домой после рабочего дня, и в скором времени готовятся лечь спать.
«Они равнодушны к тому, что слышат, – подумала Дина. – Возможно, возраст?..»
Она глянула на экран, и увидела страх, панику и отчаяние…
Дина не смогла смотреть на это. Она вышла обратно в коридор, и вернулась к тому, чем была занята, не подозревая, что ночью, в глубоком сне, к ней вернутся образы чьей-то чужой войны. Оказавшись в их плену, она уже не сможет откреститься от того, на что вдруг откликнулась ее душа, когда было озвучено новостное сообщение о теракте.
Это случилось не в первый раз, и Дина с изумлением подумала об этом сразу после пробуждения: «Надо же! Снова!». Память оставила пометку напротив того волнительного сновидения, которое запомнилось яркими деталями, и тем странным чувством, словно падаешь в небытие и задыхаешься от немого вопля.
Все было почти точно так же, с одним лишь отличием: никакого родительского умиротворения. Весь ТВ-эфир прервался, и только на нескольких каналах повисла картинка страшного теракта, жертвами которого стали сотни людей. Определенно ясно было то, что это финал мирного времени. К людям снова пришла война.
Мать плакала, повторяя, что «это снова началось». Что опять наступит этот ужас, который был преодолен около полувека тому назад. Отец старался успокоить ее, но все было тщетно. Да и сам он был порядочно взволнован. Трудно было поверить во все происходящее. Пусть и на чужой земле, совсем на другом континенте; но это было.
Тогда Дина была еще совсем ребенком, и, неврозы, которые приходят с дурными известиями, обходили ее стороной, словно на ней был защитный слой. И, все же, наблюдая стресс, который испытывали ее родители, она ощутила волнение, которого не знала раньше. Представление об ужасах войны она имела, в основном, из вполне серьезных фильмов. Но война всегда оставалась для нее событием, которое произошло единожды, в иной плоскости существования мира. Иначе говоря, война была запечатана в прошлом. Кошмар закончился, люди умерли, другие остались в живых, у них родились дети, внуки и правнуки. Родилась сама Дина, и, посмотрев достойное кино, сделала «правильные выводы», и, выходило так, что и остальные тоже должны были сделать аналогичные выводы. Все в этом мире уже давно должны были что-то понять о войне…
Да… Так она полагала…
Когда телевидение открыло всему миру демонстрацию массового уничтожения, маленькая девочка почувствовала во всем фальшь. Она ни капли не поверила всеобщему волнению. Родительские переживания вообще выглядели для нее минутной слабостью, ничем более.
Это было время, когда на территорию человека заступил интернет, и провозгласил для многих несложный постулат позитивизма: «на все забей! Все о’кей!». Дина оказалась как раз на этой волне, когда между человеком и истиной возводился железный занавес. В отличие от Дины-подростка, Дина-ребенок была весела, более или менее высокомерна и самодовольна. Ответственности она смогла научиться немного позднее.
Поэтому ее позитивизм нисколько не позволил ей разделить чувства родителей, а также скорбь и ужас всего мира.
Но занавес немного приподнялся.
Через пару недель, ранним сентябрьским утром, когда Дина была дома на пару с матерью (отец уже давно ушел на работу), вдруг сработала воздушная тревога. Ее страшный гул разносился по всему кварталу, рождая в сознании образы взрывов и разрушений.
Мать и дочь обомлели. Они не знали, как поступить. Выбежать на улицу? Или остаться дома? Позвонить кому-нибудь?
В какой-то момент они решили распределиться по дверным проемам. Когда все взрывается и рушится, есть небольшой шанс остаться в живых: в разрушенных зданиях, чаще всего, остаются места с дверными проемами (очередная подсказка из телевизора).
Они замерли в дверных проемах.
Они стояли у окна в ожидании того, когда начнется ужас.
Они со страхом следили за небом, но там, кроме осенней серости, больше ничего не было.
Они обреченно смотрели друг на друга.
Но ничего не происходило.
–Да что же это? – повторяла мать.
Тревожная серена возвещала для них наступление хаоса на протяжении долгих минут. Потом, уже после, наступила тишина. Та самая – мирная, утренняя. Не было ни гула падающих бомб, ни взрывов, и не было истребителей в небе.
Все стало выглядеть декорацией. Даже тучи, и холодный воздух…
Потом, в дневных новостях, сообщили, что учебная воздушная тревога была проведена успешно…
Эта, по сути, каламбурная ситуация, заставила ребенка-Дину сделать маленький шаг навстречу реальному положению дел.
Той же ночью ей приснился сон.
Ударная волна невероятной силы сносила все на своем пути: сначала крыши домов, потом и этажи, оставляя после себя дырявые развалины. В небе мельтешили какие-то огромные самолеты, которые, как вспышки фотоаппаратов, возникали с разных сторон. Дина находилась в центре этого огромного взрыва, посреди серого неба со всполохами падающих лучей яркого света, которые отбрасывали на землю самолеты. Гибли люди. Все вокруг нее умирали. Смерть победила жизнь.
Она проснулась от того, что начала задыхаться. Долго не могла уснуть, думая об образах, что подарило ей спящее сознание. Она словно побывала в мире ином, ей неведомом.
Тот сон, который она увидела уже через десяток лет, – «кошмар», как она назвала его про себя, пробудившись, – был чем-то похож на уже знакомый детский трепет перед неизвестным.
Теперь не было никаких взрывов и света в небе.
Были люди. Много людей. Все были в поиске, и куда-то бежали.
Была ночь, и фонари отбрасывали свет на брусчатку возле супермаркета. Дул ветер, разнося пыль и мусор… что-то еще… Прах…
Дина искала родителей. Прежде всего, ей хотелось найти мать. Потому что та с каждым годом становилась заносчивей и беспомощней. Во сне Дина знала, что отец мог побеспокоиться о себе сам, и что он никак не оскорбиться на выбор дочери.
Мать жалась спиной к огромной стене супермаркета, и горько плакала, закрыв лицо руками. Ветер трепал ее прическу; дорогую одежду превращал в обноски.
Дина помогала ей подняться и идти, в то время, как материнская истерика не останавливалась. Дочери хотелось укрыть свою мать огромным вороньим крылом, и унести ее подальше от этого места, как маленького птенца.
Дина не знала, куда бежать. Она смотрела по сторонам в поисках ориентиров, но не находила их.
Она видела другое…. В небе… В ночном небе, среди туч, начинало что-то образовываться. Нечто сферическое вбирало в себя облака и воздух. В центре сферы
