Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти же пушистоволосые папу, вычищающие туалеты в гробовом молчании, удивительно веселы и жизнерадостны, когда убирают территорию за тюремными заборами. Во время полуденного перерыва они часто оглушительно хохочут и гоняются друг за другом с метлами в руках, по участку между Тюрьмами Фокс и Дельта. Они любят шутливые потасовки и обожают игры, в ходе которых отпускают друг другу тумаки пластиковыми бутылками или пинают приятелей под зад. Несмотря на эти пинки, отношения друзей переполнены искренней добротой. Видимо, каждый шуточный пинок или толчок равнозначен доброму объятию или дружеской болтовне. Иногда они так громко дурачатся и устраивают такие бурные шутливые догонялки, что кажется, будто они совсем забыли правила и предписания тюрьмы. Единственное, что обычно заставляет их прекратить, – это выговор от австралийских служащих. Как только папу замечают неодобрительные взгляды вышестоящих, то внезапно осознают, что теперь работают на компанию, где царят строгие правила, и понимают, что придется обуздать свои манеры общения.
Не проходит и часа, как тщетность санитарных мер становится очевидной. Цементные полы, полные щелей, буквально притягивают грязь. Она просачивается глубоко внутрь, и результат всегда один и тот же. Уборка – это всего лишь фарс, призванный убедить нас, что санузлы регулярно обслуживаются. Но, несмотря на всю грязь, скопившуюся в этих туалетах и душевых, они по-прежнему остаются единственным местом в тюрьме, где заключенные чувствуют себя хоть чуть-чуть свободнее. Там тюремные правила слабеют. Узник может представить себя за пределами территории тюрьмы, вдали от назойливых взглядов охранников… хотя бы на несколько минут. По этой причине нескольким австралийским тюремщикам всегда поручается патрулировать этот участок. Они то и дело светят фонариками в сторону туалетов, желая проявить свою власть, показать свое присутствие. Так они заявляют: «Пусть у нас нет доступа к туалетам, но даже отсюда, стоя у заборов, мы полностью контролируем происходящее в этих кабинках».
В любой момент кто-то может перерезать себе вены одной из этих бритв с синими ручками. Членовредительство здесь – обычное явление. Это тоже повод следить за туалетами.
Для некоторых в полночь эти кабинки становятся местами, где влюбленные могут воплотить свои желания. Также и некоторые юноши подвергаются сексуальному насилию. Но охранников это не касается. Они присутствуют здесь только как элемент контроля и системы наблюдения, чтобы напоминать всем о соблюдении правил. Нельзя войти в туалеты, не ощутив грозного и властного присутствия тюремщиков, сидящих прямо снаружи. Оно наполняет тревогой даже сидение на унитазе. Создается впечатление, что их взгляд способен проникать сквозь деревянные двери и загрязнять пространство, не позволяя расслабиться даже в кабинке.
День за днем, эпизод за эпизодом… я записываю воспоминания о происшествиях в туалетах. Эти кабинки – словно камеры, в которых заключена история. Вся тюремная боль будто скапливается в этих изолированных помещениях. Местные туалеты – это тайное хранилище всех страданий, порожденных другими частями тюрем, пиком которых становятся трагические инциденты внутри кабинок. Возможно, здесь вскрываются незажившие давние раны.
Испуганный юноша с бледным от страха лицом /
Пытаясь защититься на протяжении часов /
Борется, загнанный в угол в разных частях тюрьмы /
Отчаянно сражается, но силы неравны /
Он борется, пока еще может мыслить здраво /
Он борется, пока надежда его не оставит /
Пока он не утратит контроль /
Но в итоге побеждает боль /
Здесь борьба заканчивается /
И все наконец прекращается /
В этой кабинке унылой /
Когда иссякают силы.
Это место может стать убежищем, где узники отдыхают от ежедневной психологической борьбы и суеты, царящих во всех остальных местах тюрьмы. Но в конце концов на закате или в темноте полуночи кто-то берет в руки одну из этих бритв с синей ручкой, выбирает самую подходящую кабинку, и спустя мгновения теплая кровь льется на цементный пол. Кабинки – это места для беззвучных криков, камеры опустошенности, особенно для юношей, лишенных невинности и надежд и доведенных до абсолютного отчаяния. Здесь сталкиваются террор, безысходность и приступы глубокой тоски. Поэтому, входя туда, ощущаешь странный и жутковатый дух этого места.
* * *
Когда подавленность заключенных и так достигает пика, в душные часы, когда солнце будто тычет огненным пальцем прямо в глаз тюрьмы, генератор, вырабатывающий электричество, внезапно выключается. Тюрьма приходит в состояние хаоса и безумия, как если бы раскаленный железный молот обрушился в самый ее центр. Буквально за несколько минут наступает сущий ад.
Даже в сознании узников происходит причудливая метаморфоза, полностью меняющая их состояние. Заключенные ошарашены на всех уровнях, вплоть до базовых инстинктов: эта неприятная неожиданность вызывает у них шквал праведной ярости. Огромная толпа полуголых мужчин разом вываливается из комнат и контейнеров и собирается в тени коридоров. По тюрьме волной разносится громкий гвалт. Люди становятся похожи на стаю чаек, учуявших запах шторма и в страхе налетающих друг на друга. В эти моменты острой беспомощности заключенным нечем выразить свое отчаяние, кроме как бомбардировать замкнутое пространство бессмысленной бранью.
Обычно, когда заключенные сквернословят, часть их внимания направлена на толпу. С каждой грубостью, слетающей с их уст, они предвосхищают реакцию группы, ожидая обратной связи. Матерящийся ждет похвалы и одобрения. В такой обстановке заключенные выуживают из памяти самую грубую и отборную брань, соревнуясь друг с другом в изощренности ругательств, проклиная все, на чем свет стоит. Логика здесь в том, что бранящийся громче всех кажется самым смелым, пытаясь казаться гораздо храбрее, чем на самом деле.
Это характерная черта некоторых заключенных: в кризисный момент, когда узники толпятся в одном месте, они демонстрируют свою маскулинность и отвагу, крича без особой причины. Однако, когда ситуация перерастает в серьезный конфликт, такие люди молча забиваются в угол, делая вид, что их нет, чтобы не нести ни за что ответственность. Есть и другие, которые замирают у входа в комнаты. Сидя в растерянности и почесываясь, они неодобрительно качают головами.
Их поведение – сочетание разных эмоций. Слабость, бессилие, горечь и разочарование – все эти чувства отражаются на их лицах. Люди везде таковы, будь то заключенные или занимающие любое другое положение. Их поведение всегда является
