Два романа о любви (сборник) - Борис Горзев

– Спасибо, тронут, он мне тоже понравился, даже очень, – признался Петр. – А врачи, что говорят врачи? Что дальше?

– А вот дальше – плохо. Новой операции не будет, уже полно метастазов – в печень, желудок и даже в легкие, как показал какой-то хитрый рентген. Я предложила: давайте мы заберем его к себе домой, а они: нет, надо провести курс химиотерапии и облучения. Уже начали… Это еще месяц или больше… Что он делает? Ничего, только слушает музыку, я принесла ему проигрыватель, полно дисков с классикой. Телевизор не смотрит, хотя в палате он есть. Ходит по коридору, иногда выбирается в больничный парк, сидит на лавочке, если нет дождя и не прохладно. Ослабел здорово, похудел. И так-то был худоватым, а теперь… Да, держится молодцом, но это при нас, а когда мы уходим, не знаю. Говорит, что спит хорошо. Если не обманывает, конечно… Вдруг попросил меня, когда мама вышла к докторам, вернее, просто сказал, что хочет, чтобы его похоронили в Леньяго, рядом с бабушкой, его женой. И так он это сказал – ну будто между делом, и опять про что-то другое… Вот о чем он думает – о смерти.

Биче замолчала. Петр тер лоб и глядел на ее фотографию. Их время шло, но это было время живых, а не тех, кто уже почти на том свете.

– Я представляю, как вам больно, но мне больно тоже.

– Спасибо.

– Господи, да при чем здесь спасибо, Биче!

– Да-да, извините, спасибо, – машинально повторила она, поняла это и усмехнулась. Потом вдруг послышалось: – Ну что, он заснул? Это матери, тут же понял Петр, про Джино.) – Э, Петер, я передам дедушке, что вы опять звонили, передам, а теперь давайте прощаться, я устала.

– Конечно-конечно! До свиданья. Я еще позвоню, можно?

– Ну, если денег не жалко, – привычно иронизируя, ответила она, но тут же спохватилась: – Простите, дорогой Петер, это я так, это к вам не относится. Звоните, конечно, нам будет приятно…

Вот такой разговор. Он отметил два момента: она сказала «дорогой Петер» и «нам будет приятно». Что ж, обычная фразеология воспитанных людей. Да, похоже, не более того.

Как потом сказала Биче, дедушка, благодаря медикам, протянул даже долго. Он умер в новом, 2011-м году, в конце зимы. Петр в те дни был в командировке в японской Йокогаме (намечался контракт с «Mitsubishi Shipyard») и узнал об этом, когда, вернувшись в Москву, сразу позвонил в Милан. Так и узнал. В самом начале марта.

Еще узнал, что вскоре после панихиды, отпевания в храме и кремации Рафаэлла и ее прилетевший из Чикаго муж, отец Биче, вернулись к себе в Штаты. И еще: Биче выдадут урну с прахом, и после этого она захоронит ее на кладбище в Леньяго, как того хотел синьор Антонио. «Когда это будет?» – спросил Петр. «А что?» – «Я хочу присутствовать при этом, прилечу, если вы не возражаете». Биче помолчала, потом сказала короткое «да». Опять помолчала и добавила: «Я сообщу дату, узнаю и сама позвоню вам».

Надо было договариваться с начальством о кратковременном отпуске – скажем, на неделю. Ну не лететь же в Италию на день-два! Да, на неделю: а вдруг после захоронения будет что-то такое, сейчас не прогнозируемое? С Биче или без нее. Мало ли что. Все-таки путешествие, хоть и по печальному поводу. «Что впереди?» – вспомнил свою любимую фразу, когда отправлялся куда-то. Авантюрист! Вот так и случилось в тот раз по пути в Верону, когда вдруг решил сойти с автобуса, чтобы направиться пешком в Леньяго, и тут вдруг возник «фиат» с синьором Антонио в наряде Антонио Сальери. С этого всё и началось. А после случились новые приключения.

Ладно, теперь начальство, просить отпуск.

Назавтра попросил. Ответили – о’кей, но не больше недели, будем считать премией за удачные дела в Японии и как подарок к 8-му Марта. Вот такие у нас шутки…

Прямо из офиса удалось заказать авиабилет на послезавтрашний рейс в Милан, а еще забронировать номер в отеле «Berna», который, как подсказал сайт в Интернете, расположен совсем рядом с центральным железнодорожным вокзалом и станцией метро. Это место Петр помнил – значит, сориентируется.

А вечером, опережая звонок Биче, позвонил ей сам.

Из их диалога:

– Значит, я вылетаю послезавтра.

– Уже поняла, диктуйте время и номер рейса, я вас встречу в Мальпенса. Самолеты из России прилетают только в этот миланский аэропорт, как мне кажется. Но уточню.

– Спасибо, но не стоит вам беспокоиться, я и сам, тем более что…

– Бросьте, Петер, что за излишняя деликатность! Я на машине, встречу.

– Вы не дослушали. Я прилечу и сразу в отель, уже забронировал номер. Отель «Berna».

– Ах вот что! Вы сумасшедший, что ли? У меня огромная квартира, а он – отель! И какой – «Berna», один из самых дорогих в Милане! Вы что, так меня боитесь, Петер? Или вы с комплексами? Странно, вы производили нормальное впечатление. Короче, всё, закончили! Я записала, встречу. Да, и бронь в отеле снимите, прямо сейчас!.. Или нет, я сама сниму, мне это проще, сейчас позвоню и сниму. А, стоп, а на какую фамилию забронировано? Я ведь даже вашей фамилии не знаю, вот дьявол!

Он назвал. И на том распрощались, довольно сухо.

Да, ничего себе дамочка! Строгая, категоричная. И никакие у него не комплексы – просто он не любит навязываться.

Он приземлился в Мальпенса около четырех пополудни. В Москве почти еще зима, а тут оказалось довольно тепло, двенадцать градусов, как свидетельствовало табло на здании аэровокзала. Да, тепло, но туманно, туманно. И что – нормально: дождя нет, самолет сел вовремя, без задержки, значит, Биче не томилась в ожидании прилета.

Прошел паспортный контроль, выбрался в зал – и сразу приметил ее среди встречающих. Господи, как красива! В распахнутом светлом приталенном плаще (Петр всегда видел ее в чем-то светлом или белом – специально для контраста с цветом кожи, что ли? Кстати, и «ауди» у Биче – тоже белого цвета, как помнилось), под этим плащом – строгое темно-синее платье, ниже – белые сапожки. И взгляд – опять как выстрел.

Он приблизился к ней, сбросил дорожную сумку с плеча и протянул руку. А она, став почти вплотную, вдруг приобняла его, притронулась щекой к его щеке, затем отпрянула и неожиданно улыбнулась:

– А я смотрю – о ля-ля, знакомая шляпа! Вы в ней и этом строгом плаще – ну прямо американский пастор! – И лишь после этого ответила на его приветствие: – Буон джорно, Петер! Я рада вам.

Приободренный такой встречей, он попросил:

– Биче, я догадываюсь, почему вы произносите не Пётр, а Петер. Похоже, у итальянцев проблемы с русской буквой «ё»? Поэтому называйте меня Петя. Это тоже уменьшительно-ласкательно, как и Биче от Беатриче. Значит, Петя. Пе-тя! – повторил раздельно. Хорошо?

– Хорошо, Пе-тя, – передразнила она, но с улыбкой, прихватила его под руку, и они двинулись к выходу, а затем к автостоянке.

Погрузились в «ауди», поехали.

– Нам до Милана сорок пять километров, между прочим. (Это намек на его телефонное «сам доберусь», понял Петр.) А едем мы по трассе Милан – Варезе. А что за город Варезе, знаете? Тогда слушайте: это город в Ломбардии, на самом севере Италии, у швейцарской границы, на берегу озера Варезе. Очень красиво. В 1859-м году там была битва, когда Гарибальди победил Габсбургов. Потом всякое было, но главное – этот город, озеро и окрестности стали излюбленным местом отдыха всей светской Италии. Хотите, можно съездить туда? Но потом, не сейчас.

Петр сказал «конечно», а затем речь зашла о понятном: о том, что урна с прахом уже у Биче дома и завтра с утра они едут в Леньяго. С Джино? Нет, без него, он тяжело перенес смерть дедушки, с него хватит, останется дома со Стефанией, со служанкой…

Наконец вот и дома. Петр разместился в «своей» комнате, а после вышел в гостиную. Всё то же – большой стол, рояль, за которым только что занимался с преподавателем Джино, портреты на стенах, и на одной из них – фотография в рамке: синьор Антонио. Хороший фотопортрет, там старик чуть помоложе, чем его видел Петр, еще не столь седой, почти без морщинок.

– Тут деду лет шестьдесят или даже чуть поменьше, – стала объяснять Биче, – это снимал профессиональный фотограф в Леньяго, на открытии музея Сальери. Еще есть фото, где дедушка в костюме Сальери, но оно теперь там, в музее, завтра вы увидите. А это фото – я хочу по нему заказать настоящий портрет, то есть у художника. Ну, если получится. А если получится, то повешу вот сюда, к портретам предков. Тут ведь наша семейная коллекция. Вот это – отец деда, то есть мой прадед, известный в свое время скрипач, играл в оркестре знаменитого оперного театра в Вероне, на Арена ди Верона, театра под открытом небом; вот это – его жена, моя прабабка; это – в военном мундире – ее брат, воевал в Первую мировую на стороне короля Италии и погиб где-то на Балканах; вот это…

Биче показывала и рассказывала. История рода в наглядном виде. Интересно, да… Сели за стол вместе с Джино (с ним уже поздоровались полчаса назад), Стефания стала подавать поздний обед (это из-за его прилета, понял Петр), ели, переговаривались. Под впечатлением рассказов о людях на портретах Петр вспомнил о своем: