Раз мальчишка, два мальчишка - Ася Демишкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лес! Плохо! – завывал всю дорогу Валя, но никто не обращал на него внимания. Мертвецы шли по правую и левую руку от Вали и, кажется, неплохо с ним ладили.
Барак сливался с бурыми деревьями, поэтому появился неожиданно, как будто слегка выступил из чащи вперед. Парни замерли – уж очень негостеприимно он выглядел: темный, покосившийся, с крошечными окнами.
– Да нет там никого, – догадался Егор, – развел нас Толик.
– Сейчас проверим. – Иван замахнулся, чтобы то ли ударить по двери, то ли вырвать ее вместе с петлями, и замер. Дверь скрипнула и открылась сама.
Андрею приходилось иметь дело с самыми разными медсестрами: с легкой рукой, с тяжелой рукой, с молодыми, пожилыми и теми, чей возраст трудно было определить. Но по тому, как парни сделали пару шагов назад, когда дверь открылась, Андрей понял, что они явно ждали какую-то другую медсестру.
На пороге стояла старуха. Но не просто старуха, а старуха, которая каким-то невероятным образом перенеслась сюда века из девятнадцатого. Маленькая голова с крашеными черными волосами. Длинное черное платье с белым воротником. Она держала в руке трубку и выпускала кольца дыма напомаженными старческими губами. Лет ей было как минимум сто, но осанка оказалась как у балерины.
– Конкор-р-р-дия Петр-р-р-ровна, – представилась она, протягивая руку, как будто для поцелуя.
– Ебаный стыд! – не выдержал Жека.
– Тише ты, – шикнул на него Пашка, – такая проклянет и не заметит.
– А я все ждала, когда вы ко мне пр-р-р-р-ридете, – прокаркала Конкордия Петровна, не замечая недовольных шепотков и того, что руку ей никто целовать не собирался.
– Да лучше б не приходили, – буркнул Вова.
Конкордия Петровна быстро, по-птичьи, зыркнула на него, и Вова сделал еще пару шагов назад. Внезапно Андрей обнаружил, что все ребята отошли на приличное расстояние, а он до сих пор стоит прямо перед медсестрой.
– Смелый мальчик, – сказала она. – А имя у тебя есть или ты из тех мальчишек, у которых нет имен?
– Андрей, – смущенно ответил он, слишком уж пристально старуха вглядывалась в него.
– Хорошее имя, кр-р-р-расивое имя, – сказала Конкордия Петровна на свой каркающий манер. – А вы, солдатики, не стесняйтесь, – обратилась она к остальным, – температура, рвота, понос, умрете вдруг – сразу ко мне идите.
– Что, и мертвым идти? – подозрительно спросил Егор.
– А почему бы и нет? – ответила Конкордия Петровна и хитро подмигнула в сторону Валеры и Сени.
Пока парни курили и опасливо косились на барак (внутрь зайти так никто и не решился), Андрей подошел поближе к лесу. Это были все те же деревья и кусты, что он сотню раз видел в других местах: с обычной корой, обычными ветками, не до конца облетевшими листьями. Но что-то с ними случилось. И мальчик никак не мог понять – что именно. Росли они как-то неправильно, но в чем заключалась эта неправильность, сказать было сложно. Деревья будто все разом, под действием невидимого ветра, подались вперед и так и застыли, словно слишком сильно вытянули шеи. У Андрея возникло неприятное чувство, что тянутся они именно к нему, что-то им от него надо.
– Лесом любуешься? – услышал он за спиной отрывистый голос Конкордии Петровны.
– Да не особо. Странный он какой-то.
– А ты зоркий мальчик. Заходи ко мне как-нибудь потом, я тебя чаем напою.
– Хорошо, зайду, – ответил Андрей и, бросив быстрый взгляд на Конкордию Петровну, тут же засомневался, что сдержит это обещание.
После не слишком удачного похода в медсанчасть парни понуро тащились через поле назад к костру и кроватям.
Только Толику-туберкулезнику почему-то было весело.
– А знаете, почему наша медсестра такая старая? – радостно вертя головой во все стороны, вопрошал он.
– Ну и почему? – без особого энтузиазма спросил Иван.
– А чтобы мы ее до смерти не заебали! – заржал Толик. Он так развеселился от собственной шутки, что зашелся лающим кашлем, и непонятно было, смеется он или задыхается.
Вскоре к сиплому смеху Толика добавился еще один звук, показавшийся Андрею куда более зловещим. Пока парней не было, их и без того странный лагерь оккупировали воро́ны. Они сидели на спинках кроватей и зловеще покаркивали. Десятки черных клювов синхронно раскрывались и выпевали какую-то только им понятную песню.
– Жаль, нам оружие не выдали, постреляли бы сейчас, – сокрушался Вова.
– Нельзя по ним сейчас стрелять, – как-то очень серьезно сказал Егор.
– Это почему еще?
– Они своих хоронят. Это вороньи похороны.
– Похороны? – удивился Андрей. – Разве у птиц бывают похороны?
– У этих бывают, – ответил Егор. – У нас в цирке были вороны, умные птицы, я много про них знаю. Они оплакивают своих умерших почти как люди, собираются стаей, каркают, прощаются. Думаю, там, между кроватей, мы мертвую ворону и найдем.
Андрей с интересом посмотрел на смуглого темноволосого Егора. Никогда он еще не встречал человека, работавшего в цирке. В школе, где он учился, все мечтали быть программистами, юристами, ну или в крайнем случае врачами.
Парни притихли, тема про похороны никому не понравилась, пусть даже и птичьи. Потоптавшись немного на месте и отдав дань уважения вороньему горю, они осторожно двинулись к кроватям.
– Да пошутил я, пацаны! Какие, на хрен, вороньи похороны! – засмеялся Егор, глядя на то, как нерешительно двигаются его товарищи. – Видели бы вы свои лица!
– Вот ведь гнида! – выругался Толик. – Это ж надо так напугать.
– А мы знали, что врешь! – радостно закричали Эдик и Федя.
Иван сердито сдвинул брови и ничего не сказал.
– Нехорошо так шутить, – просипели Сеня и Валера, – к смерти надо иметь какое-никакое уважение.
Андрею стало как-то обидно то ли потому, что он так легко Егору поверил, то ли потому, что ему хотелось, чтобы эта выдумка оказалась правдой. Все-таки птицы, которые оплакивают своих, внушают кое-какую надежду если не на человечество, то на мир в целом.
Назло всем, особенно Егору, он пошел искать среди кроватей мертвую птицу, а найдя ее, решил закончить то, что не удалось воронам, – похоронить ее как следует.
Дождавшись сумерек, Андрей отошел подальше от лагеря и принялся ковырять мерзлую землю ножом. Получалось не очень.
– Ты что там копаешь, малой? Клад ищешь? – окликнул Андрея незаметно подкравшийся Пашка.
– Я ворону хороню, – все еще немного обиженно ответил мальчик.
– Вот черт, нашел ее все-таки?
– Как видишь.
– Давай помогу похоронить зловрана, – предложил Пашка, склонившись над мертвой птицей.
– Зловрана? Такое слово вообще существует? – улыбнулся Андрей, вся его обида мигом отступила.
– Не знаю, – ответил Пашка, – мне всегда казалось, что птицы эти не особо добрые.
– А мама их почему-то любила.
– Ну-у, – деловито протянул Пашка, – а у меня сестра младшая вон крыс любит. Всякое бывает.
«Сегодня любит, завтра нет, она по крайней мере живая», – про себя ответил ему Андрей.
Вернувшись в лагерь, Андрей и Пашка застали близнецов Эдика и Федю весело скачущими на своих кроватях. Сетки пружинили и подбрасывали братьев к косматому серому небу, а они махали руками, как огромные птицы.
– А вот и настоящие зловраны, – пошутил Пашка.
– Эй, давайте к нам! – кричали Эдик и Федя. – Давайте летать, пацаны!
Андрей, не зная, что на него нашло, бросился к своей кровати и тоже стал прыгать на ней, бешено размахивая руками. Вскоре к нему присоединились Пашка, Егор, Иван и Толик-туберкулезник. Так они и прыгали всемером под одобрительное бурчание Сени и Валеры, восторженный писк Вали и завистливые взгляды одноногого Жеки.
– На небе вороны, под небом – монахи! И я между ними в расшитой рубахе! – вопили Эдик и Федя, махая крыльями.
Кровати рассерженно скрежетали и выли в ответ, но всем было наплевать, потому что впервые за долгое время им было весело и жуть хоть на полшага, но отступила. Подлетая вверх, Андрей закрывал глаза, и ему казалось, что еще чуть-чуть – и его поймают чьи-то заботливые руки.
Ночью, как обычно, Андрей достал свою тетрадку учета. Потерь сегодня, как ни странно, не было, а вот в столбик приобретений мальчик записал:
«Друг Пашка».
Посылка
Прошло еще несколько дней, но никто так и не приехал. Ни пополнение в отряд, ни командир, ни снаряжение, ни продукты, на которые так рассчитывали ребята. Андрей не мог объяснить почему, но был уверен: в тот момент, когда автобус, привезший их сюда, скрылся за поворотом, весь когда-то большой мир исчез. Остались только поле и лес, а что там, среди деревьев, – лучше не знать. Андрей заметил, что у него появилась странная привычка – постоянно смотреть на лес. Ему казалось, что тот все время меняется, но не так, как должен меняться лес в зависимости от погоды, а как-то по-другому. Так менялось настроение отца, когда мама болела: от ожидающе-суетливого до неподвижно-мрачного. Так менялся
