Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
его супруга за «пособничество» проведёт 8 страшных лет в ГУЛАГе. Спустя четверть века после казни мужа Вера Моисеевна уйдёт из жизни главврачом московской Филатовской больницы и многие годы будет вспоминать бурное, но благословенное время их совместного с мужем труда во благо родины на берлинской Липовой улице.
С преемниками Николая Николаевича отношения у Макса не сложились. Да и само полпредство постепенно преображалось не в лучшую сторону приобретая всё более закрытый характер. С приходом к власти нацистов внешние условия для работы дипломатов резко ухудшились. Советская дипмиссия стала объектом круглосуточного наблюдения. Все посетители брались на заметку. Желающих засветиться на мероприятиях становилось всё меньше. Но и сами новые полпреды не спешили разжиться даже скромной частью уважения, каким пользовался Крестинский.
После нескольких волн чисток в Наркоминделе практически не осталось достойных специалистов, пригодных для работы в Берлине и других столицах. Новый, не искушённый в кадровых делах нарком Молотов подбирал на службу по единственному принципу – лояльности власти и преданности сталинской идеологии. Профессионализм востребован не был ни на одном участке работы и жизнеобеспечения загранучреждений. Некоторые личные назначенцы наркома из числа партийцев со стажем не имели ни малейшего представления о дипломатии.
В течение 30-х годов постепенно приобрели несколько иной вид и представительские помещения дворцового комплекса. Часть картин, ковров и гобеленов перекочевала в личные апартаменты или канула в неизвестность. Неожиданно обнаружилась острая нехватка фарфоровой и металлической посуды для проведения приёмов. Да и ассортимент угощений изменился до неузнаваемости параллельно с составом приглашённых гостей. Только Владимир Ильич в кепке до последнего сохранял на парадной лестнице свою дружескую улыбку.
Участь Крестинского как «германского шпиона» постигнет и его сменщиков Л.М. Хинчука, К.К. Юренева, Г.А. Астахова и В.Г. Деканозова, а также многих торгпредов, посланников и рядовых сотрудников советских представительств в Берлине. Выживут только мастер дипломатических интриг Я.З. Суриц, а также рулившие полпредством по году, но зато в самый ответственный период заключения Пакта о ненападении 1939-40 гг. директор института мясной промышленности и доцент текстильного института.
Не менее трагично сложилась судьба совгосслужащих, оказавшихся в Берлине 22 июня 1941 года и с началом войны интернированных гестапо. Спустя месяц в Турции состоялся обмен персонала представительств обеих стран по принципу «всех на всех». Немцы, судя по всему, заблаговременно опустошили свою миссию в Москве. Их сторона насчитывала всего 140 человек. Российская часть составляла свыше 1 тысячи. Большинство дипломатов завершили службу социалистическому отечеству на безрадостных просторах ГУЛАГа.
После отъезда дипломатов нацисты ещё некоторое время измывались даже над самим зданием, ни в чём не виноватым и ещё недавно исправно служившим ярким символом советско-германского партнёрства. С его фронтонов свисали гигантские плакаты с оскорбительными надписями: «Не подходить! Опасность заражения паразитами! Ведётся дезинфекция». Спустя пару недель «дезинфекцию» завершили, плакаты исчезли, а в нарушение элементарных международных норм и с попустительства шведов, согласившихся представлять интересы Советского Союза, в посольском доме разместилось имперское министерство оккупированных восточных территорий. Шикарный кабинет полпреда переоборудовали в резиденцию его руководителя, рейхсляйтера НСДАП и обергруппенфюрера CA Альфреда Розенберга, выпускника Императорского московского технического училища (будущего МВТУ).
Злой парадокс судьбы – в здании дипломатической миссии в Берлине разместился центр нацистского управления советскими землями, вероломно захваченными вермахтом. Здесь принимались изуверские программы по истреблению славян и евреев, разрабатывалась стратегия реализации «генерального плана Ост», предусматривавшего колонизацию и германизацию всей Восточной Европы. В феврале 1944 года союзная авиация стёрла бывший дворец принцессы Амалии и царя Николая I с лица земли.
Глава XII
Банкротство нескольких крупных банков летом 1931 года положило начало всеобщему экономическому кризису. Останавливались предприятия, шли массовые увольнения, сокращались зарплаты и социальные пособия, росла безработица, забастовки чередовались с локаутами. Страна вспомнила забытые уличные бои первых постреволюционных лет.
После кончины Густава Штреземана и ухода со сцены большинства тяжеловесов Веймарской республики последовательно обострялась межпартийная борьба и накалялась внутриполитическая обстановка. Как всегда в условиях беспорядка и отсутствия стабильности зазвучал клич по твёрдой руке и железной метле.
Ведомые Адольфом Гитлером национал-социалисты, олицетворявшие силу, дерзость и наглость, то есть те самые качества, которых требовала доминирующая часть населения, приобретали всё большую популярность. На выборах в рейхстаг 1928 года за них проголосовали 2,3 % избирателей, а в июле 1932 года – уже 37,4 %. Этот триумф, однако, не дотягивал до большинства мандатов в парламенте и, следовательно, не обязывал рейхспрезидента Пауля Гинденбурга назначать Гитлера главой правительства.
Тогда нацисты прибегли к средству, хорошо работающему в условиях демократии, но неэффективному при
диктатуре, – компромату. В конце 1932 года они развернули в печати мощную пропагандистскую атаку на сына главы государства Оскара. Как выяснилось, тот с группой других высокопоставленных помещиков Восточной Пруссии беззастенчиво транжирил государственные средства на шикарный отдых с любовницами, уклонялся от уплаты налогов и был замечен в ряде других прегрешений. Шумная кампания против младшего Гинденбурга в один миг прекратилась после того, как 30 января 1933 года рейхспрезидент принял историческое решение передать Гитлеру полномочия рейхсканцлера.
Дела в компании Макса пока выгодно отличались от общей ситуации в стране. Сказалось его расчётливое, нацеленное на перспективу управление предприятием. Грамотным работником зарекомендовал себя Дима Загряжский. Основную часть кредитов успели выплатить в годы высокой конъюнктуры. Продукция лесопереработки, в том числе пивные бочки, пользовалась стабильным спросом. Тем не менее и Шпрингдерхаузену пришлось умерить былые аппетиты на расширения и поглощения. Недолго продолжались поставки из Советского Союза. Германо-советское взаимодействие в сфере экономики приобретало какой-то непонятный, закрытый характер.
Всеми силами Макс старался держать себя и свой бизнес в стороне от политики, хотя после прихода нацистов к власти проявлять независимость и нейтралитет становилось всё опаснее. Предпринимательское сообщество Германии во главе с Густавом Круппом обеими руками поддержало экономическую программу фюрера. Выступать в роли диссиденствующей белой вороны на беспросветно коричневом фоне означало заведомо обречь себя, свою семью и не в последнюю очередь полуторатысячный персонал компании на серьёзные испытания. А то, что страна вошла в историческую полосу турбулентности и авантюр, сомнений у него не вызывало.
Об этом Макс частенько вёл доверительные разговоры с Дмитрием Загряжским. Оба придерживались единого мнения:
– Вот и Германию постигла, причём, заметь, мирным путём, в результате свободного волеизъявления граждан, примерно та участь, которую много раз, но всегда безуспешно пытались заполучить Коминтерн и здешние коммунисты. Посопротивлялась страна для приличия полтора десятка лет, а в конечном итоге всё-таки взяла да распахнула двери лихолетью
