Механическое солнце - Павел Александрович Шушканов

короткий – залп из орудий воздушной крепости и все в щепки. Северяне, слышал, работают тонко.

– Профессионально, – выговорил Рой. Рыбак, бармен, Руж и спрут с гравюры заметно покачивались.

– Это надо всем сообщить, – решительно сказал Брамс. – Ты, дружище, только придумай план и скажи, что нам делать. Мы поможем. Верно говорю?

Жино потряс гарпуном, а Руж поднял стакан над головой.

Чучело акулы под потолком повернулось и оскалило хищную пасть.

***

Утром пошел дождь. Настоящий ливень, обрушившийся пеленой на маленький остров. Ложбины в сером камне превратились в настоящие реки, они текли вниз от маяка, заполняли низины, стекали через бреши в скалах к морю. Ветер задувал капли дождя в дом, стучал ставнями, едва державшимися на старых петлях.

Рой смотрел из окна на бушующую стихию. Вдалеке гремел гром и отдавался тупой болью в висках – отголоском вчерашнего праздника в баре, затянувшегося далеко за полночь. Рой не совсем помнил, как оказался в маленьком домике на берегу, но проснулся он уже здесь, мучаясь от головной боли и ругая себя за решение отправиться на этот забытый всеми остров. Утром зашел Жино и принес свежую рыбу.

– Где я? – спросил Рой и едва услышал собственный голос.

– Заброшенный дом, – пояснил Жино. – В этой части острова много таких. Кто-то отправился на большую землю, да так и не вернулся, а кто-то просто умер. Этот дом еще ничего. Обустраивайся. И рыбу пожарь, пока свежая.

Сухих дров отыскалось совсем немного. Старая печка еще служила, хотя дымоход не мешало бы почистить. Свежая еда и кипяток из чайника немного взбодрили и вернули к жизни. Теперь Рой сидел с кружкой кипятка у открытого окна и ловил лицом крупные капли, проклиная себя за вчерашние обещания и браваду. Он помнил, как в бар пришли едва ли не все жители острова, как поднимали за него тосты и радовались скорому избавлению от чудовища. Сейчас эти речи казались не такими уж воодушевляющими.

Часом ранее Рой обследовал маленький дом. Хозяева, видимо, съехали уже очень давно и уезжали в спешке. Много вещей осталось на своих местах, даже книги и одежда, которые на каждом острове Европы были не самым дешевым товаром. Рой пытался подыскать что-нибудь себе, подходящее к погоде, но одежда была только женской и детской. Зато отыскалось несколько карандашей и пакет с очень старым чаем. Рой несколько раз понюхал его, попробовал на зуб, а потом рискнул заварить. Когда дождь усилился, оказалось, что крыша в одном месте протекает, хоть и не сильно. Рой распахнул окна, чтобы выветрить запах жареной рыбы.

Впереди виднелся берег, а за ним неспокойное колышущееся море, покрытое пеной от яростного дождя. Просто море, никаких следов чудовищ, которым и взяться здесь неоткуда. Разве что из головы не просыхающего Жино и подозрительного Брамса, чья история с исчезновением брата была очень неубедительна. В монстров Рой не верил, по крайней мере в тех, которые никак не могли возникнуть неоткуда на морских просторах и в глубинах их вод. Годы учебы и работы в библиотеках заложили прочные понятия о численности популяции, пищевых цепочках, среде обитания, если речь шла о неведомых существах. Проще было поверить в убивающие книги, чем во внезапно появившегося монстра. Оставалось аккуратно разведать у местных жителей историю с появлением дирижабля, о чем он совершенно забыл накануне вечером, и незаметно покинуть остров первым же катером.

Рой раскрыл блокнот и записал все, что удалось выяснить за несколько дней о смертельных книгах и рейсе дирижабля «Сома», по непонятной причине отклонившегося от курса на полторы тысячи кватрумов, о страшных событиях в доме Бориса Дюка, которые невозможно было как-то понять и объяснить. С каждым днем загадок становилось все больше, а ответы не были очевидны. Начинало казаться, что они с Лиманом идут по краю чего-то, что происходит совершенно независимо от них или уже произошло. Что-то вроде этих вещей в пустом доме. Можно бесконечно долго гадать, когда и почему уехали эти люди, бросив все, но уже никто не даст на это ответа, а время – очень молчаливый свидетель.

Из раздумий его вывел стук в дверь. Брамс в плаще с капюшоном шагнул в дом, с него лилась вода.

– Погодка, – сказал он.

Рой принял протянутое ружье, повертел его в руках.

– Это зачем?

– Как? Сегодня же на охоту. На зверя – вчера все обсудили.

– Верно, – Рой постучал себя по голове и улыбнулся. Разговора об охоте он не помнил.

– Как стемнеет, сразу выдвигаемся. Руж с нами. Остальные тоже хотели, но боюсь, что спугнем толпой. И нам нужна… приманка, – он задумчиво почесал подбородок.

Рой кивнул. Была смутная надежда, что ливень только усилится к вечеру, но небо на востоке начинало светлеть.

– Ты говорил, что догадываешься, где может обитать зверь, – напомнил Брамс. – Так куда идем?

– Вечером покажу, – заверил Рой.

– Хорошо. Тогда собираемся у меня в баре.

Рой вздохнул, закрыл за Брамсом дверь и поставил ружье в угол.

Просто необходимо было проветрить голову. Дождь за окном почти унялся, перешел в мелкую морось. Рой надел найденный в прихожей плащ и вышел под низкое серое небо, прикрыв за собой дверь.

Маленький поселок с его низкими домиками и полусгнившими постройками мок под мелким дождем. У бара собралась огромная лужа, в центре которой возвышался островом старый разбухший деревянный ящик. На улице никого, исчезли даже вездесущие дети. В редких окнах горел свет и в баре с покосившейся табличкой. На холме серой башней возвышался старый маяк. Похожий на тот, на котором Рой однажды провел полгода, только ниже и без радиоантенн. И без старого Гора, выходящего на рассвете на утес с кружкой горячего чая.

Рой спустился к морю. Неспокойные волны захлестывали берег, пенились у прибрежных валунов. Низкое небо, казалось, сливается с горизонтом и перекатывающиеся волны плавно переходили в тяжелые тучи. Далеко в море блеснула молния. Там бушевала гроза, обходя Иль стороной.

Что в таком месте могло понадобиться гражданскому дирижаблю? И почему никто не помнит о нем? Хотя вполне возможно, что «Сома» зависла над морем гораздо дальше острова. Бортовые арифмометры не слишком точны. Рой припомнил, что на много кватрумов вокруг нет никакой обжитой земли. Только пограничные платформы Конкордии к югу от острова, откуда изредка приходят катера с пищей и свежими газетами. Наверняка тут знали два языка, поскольку островным лангом конкордийцы открыто брезговали, как и его наречиями.

В лагуне темнела вода. Она казалась очень глубокой, словно пробитой в самые недра острова. На валуне у самого края стоял человек в куртке