Дневники 1926-1927 - Михаил Пришвин

21 Ноября. Приехал Н. И. Савин, заведующий Алексинским музеем крепостного быта, и мучил меня трехчасовым чтением материалов крепостного быта из архива, только что найденного им в угловой башне Алексина. У Николая Ивановича была цель увлечь меня и таким образом приобрести во мне борца за Музей, который ему нужно было отстоять в Губплане.

23 Ноября. Нужно твердо стоять на ногах, чтобы молчать о своей беде, но еще тверже, чтобы об этом рассказывать — неправда, что разговор серебро, а молчание золото. Только в часы, когда живешь и жить собираешься, можно, не теряя достоинства, говорить о себе, потому что в такие часы в своей собственной жизни видится общая жизнь человека, как в капле воды весь океан. Затем-то и надо рассказывать, зато и хорошо слушать, что в твоей жизни видится путь человека. Но если раненый человек начнет говорить о своей ране как о трагедии, то это значит открывать себе новые раны. Надо самому хоронить своих покойников и, уже похоронив, рассказывать. Твердо надо стоять на земле, благословляя доброе наше, растущее и прекрасное, чтобы люди, не зевая и не отвертываясь, слушали чьи-то рассказы. Разбогатей сначала, а потом созови гостей к своему столу и за стаканом доброго вина рассказывай о своей бедности.

И долго, долго надо молчать, чтобы получить право рассказывать. Есть такие русские ноябрьские дни, когда по ночам непрерывно идут холодные дожди, рассветает поздно, долго и так и не рассветает, а остановится на полусвете. Мгла сизая. В сырости пахнет черными раками, и кажется, разверзлась земная утроба, где лежал великий святой, и нам открылось от всего человека его косточки и кончик бороды.

Учитель, посетивший Троицкую Лавру с экскурсией, сказал при виде Троицы Рублева ученикам: «Все говорят, что на этой иконе удивительно сохранились краски, но краски на папиросных коробочках, по-моему, гораздо ярче».

Толпа каких-то уродливых людей окружила мощи преп. Сергия, молча разглядывая кости под стеклом, пока наконец один сказал:

— Нетленные!

И все загоготали.

С каким бы наслаждением в это время я провел тоненькую черную машинную ниточку к черепу и потихонечку дернул, чтобы череп хоть чуть-чуть шевельнулся. Вот бы посмотреть, как мчатся в безумии обезьяны. Я бы не стал их обманывать, чтобы собирать с них медные копейки, как делал монах, и увозить на каждую службу из церкви на украшение обители. Я бы только их попугал, чтобы они, подходя к недоступному им и непостижимому, имели страх…

27 Ноября. Нет, надо не отделываться тонкостями, а приступить прямо к человеку. Надо описать унижения героя. Униженность и тайная сила России.

Где-то, верно, это было в Восточной Пруссии на пути заграницу группа домов — и <1 нрзб.> крестьян, Алпатов вспомнил о тех, кого называют тоже крестьянами, и сердце его сжалось: как ужасна его родная страна, и как ему робко и стыдно становится. А в то же время чувство клада, что клад в стране и в нем, но на чем его оказать, и будет стыд ему, унижение: он русский. Замок настоящий — рыцари были, и вот он, испуганный рыцарь, какой это рыцарь, если <не дописано>

Встреча с Ефимом, и вместо Маркса — дуэль. В кабаке ссора, отбивает ценой дуэли (храбрый заяц), получает проститутку… и он может, а не может, ему надо гордиться, что не может так, это и есть его рыцарство, а, как все, он не может, но почему-то надо, как все, иначе он не человек. Заключить страсть в стыд — и вдруг явление Дамы — Инна Ростовцева{45}.

28 Ноября. Муж прекрасной женщины всегда комичен, потому что прекрасное этой женщины принадлежит всем и соблазняет…

Какое утро сегодня, — сказала Екат. Мих., — вот радость, вот радость! Целый месяц солнышка не видала.

— А как же третьего дня все утро было светлое.

— Светлое? а… значит, я в церкви была, там свечи горят, и не знаешь, что на небе.

3 Декабря. Вчера с утра и до 12 ночи валил снег. Потом небо расчистило, и после метели хватил ночью мороз в 11°, значит, бывает и после метели мороз. День был настоящий зимний. Охотились в засыпанных снегом лесах. Я убил лисицу (5-м номером). Зимнее солнце, белое, отражалось в золотой колокольне Черниговского скита красным, таинственным. (Пыхтела водокачка, лисица убита под стеной скита (монахи приучили отбросами).

4 Декабря. Градуса на два теплей. Серое небо, что-то надвигалось серым туманом, потом солнце белое. Зимнее освещение леса. Кристаллы на деревьях. Звездочки на снегу.

5 Декабря. В ночь начался ветер, весь день сильно дул и к вечеру надул тепло, что-то было вроде дождя.

Рассказ «Охота за счастьем», несомненно, имеет глубокий успех в обществе, вероятно, тема о «счастье» — теперь общественная тема. Оно и понятно: очень люди намучались. Григорьев намекнул о каком-то «темном» месте в этом рассказе.

10 Декабря. Сегодня читаю «Весну света», которую писал с 1-го Ноября по 10-е Дек. = I мес. 10 дней — 2 листа, притом недели две был болен.

Состоялось чтение, слушали Григорьев и Кожевников (Алексей Веденеич).

11 Декабря. Второй день мягкая погода. Был у меня Петр Никодимович Черных-Якутский. Его рассказы о якутах. Обоняние: лисицу почуял, слух: здесь даже неприятно слышать больше других, все время слышится, никогда нет тишины.

С 7 у. до 7 вечера ездил на трамвае, не зная как проехать на «Садовое кольцо». Тракт по Лене: дрова заготовляют одни для других, пьют непременно ледяную воду, в окнах вместо стекла лед. Собаки — помесь с волками: не голову, а ушки повертывают. 300 тысяч населения. Остатки языка: не женился, а «пошел в семена». Аэроплан в Якутске: облетали над городом. А в улусах до сих пор ругают: ну, из тебя выйдет человек, который будет ходить в город. — Медведя называют э-ге, а под вечер «таежный владыка». Остатки почитания деревьев.

Лучшее знание получается из рассказа человека, которого, слушая, начинаешь уважать и любить. Это знание через дружбу отличается от обыкновенного знания, как бинокль от обыкновенной одноглазой трубы: в бинокль предметы становятся выпуклыми, а тут через симпатию к другому человеку делается, будто сам своими глазами видел все, о чем рассказывает другой человек. Так я на днях познакомился с почти неизвестной мне Якутской республикой через очень симпатичного гражданина ее. Крайне удивительно мне было, что когда он вошел ко мне на двор, то ни одна моя охотничья собака не залаяла. Не могу себе ясно понять, почему так вышло, отчасти, конечно, что одет был якут во все собачье и, главное, что якутам собаки все равно как нам лошадь, они сродняются с собаками.