Брандвахта - Александр Викторович Горохов

соседней хате, как раз в окошке и мелькала рожа, когда мы возвращались из Салавата. И тоже всё не на запорах. Живут же люди, не опасаясь грабителей! Люди? Да нет, уже практически трупы. Поскольку от этого состояния их отделяют считанные секунды.

— Ты кто? — успевает задать мне вопрос вонючее мурло, топчущееся в одних трусах возле заваленного объедками и грязной посудой стола.

Оно отлетает к стенке от заряда картечи в грудь. По ушам оглушающе лупит грохот выстрела, сделанного в тесном помещении, но мне пофиг на себя. Я пришёл убивать тех, кто убил моего брата, мою жену, хороших парней Женю Колющенко и Лёшу Минхажева. Да, может быть, это вовсе не выстрелы вот этого мужика и его собутыльников, дрыхнущих в соседней комнате, стали причиной смерти этих дорогих мне людей, но они присутствовали при их убийстве, они были заодно с теми, кто убил их, они шли, чтобы измываться над нашими женщинами. И не я караю этих ублюдков, а сама Справедливость моими руками.

Сонный голос бубнит:

— Да какого хера? Е*анулся, что ли, стрелять в доме?

В башку, сука! Картечью в башку, как кто-то из вас убил мою жену. И тебе, и третьему, обблевавшемуся на полу. И четвёртому, успевшему усесться на кровати от грохота выстрелов, но всё ещё ничего не соображающему.

Поменять магазин в ружье. И сходить во двор за бутылкой бензина. Теперь намочить пробку-фитиль её содержимым и со всей дури швырнуть импровизированный «коктейль Молотова» в камень очага. Гори, гори ясно!

В оставшихся четырёх домах «петушиного угла» я нашёл только троих. Значит, верно говорила Надя, что в нападении участвовали и неместные. Жаль, кому-то удалось уйти безнаказанным!

Один из этих троих был почти трезвым и побелел, увидев меня. Сообразительный, тварь! Сразу до него дошло, зачем я явился. Так что не стал его разочаровывать. А на дом, где всё ещё бухАли оставшиеся двое, даже бутылку с бензином переводить не стал. Грохнул на пол остатки банки с самогоном и бросил спичку.

А теперь — Горба… Тьфу, ты! Колотит от ярости так, что заговариваться начал. А теперь — Сипатый!

У этого суки, в отличие от алконавтов, всё на запорах. Не поможет! У обеих оставшихся бутылок уже горят фитили. Первыми в окна летят камни, и уже вслед за ними — «зажигательные бомбы». Дом кирпичный, а не бревенчатый с обшивкой из «вагонки», как те, в которых сейчас «жарятся» тушки алкашей, полностью не сгорит. Только ты, мразь, попробуй, потуши, разлившийся по полу горящий бензин!

Умный, гад! Не через крыльцо сбегает, а выбил окно в огород и сейчас попытается уйти через соседние участки. А хрен тебе! Не могу я тебя упустить, не отомстив. Не имею права!

И откуда взялись силёнки взлететь на забор армейским упражнением «выход силой». Причём, со всем своим вооружением. А Сипатый уже чешет по убранному огороду. Нет, остановился. Дождался, когда я поднимусь после прыжка с забора, и начал стрелять. Расстояние — метров двадцать пять, «предприниматель» явно перепуган и психует, но после третьего выстрела меня, как ломом, шваркнуло по левой стороне груди. Я аж рухнул, взмахнув руками. А он, пальнув ещё разок в мою сторону, собирается драпать дальше. А хрен тебе! Больно, не больно, двоится в глазах, не двоится… Привстал, «укорот» уже в руках, переводчик огня в положении «А». Очередь! По ногам. И Сипатый рушится мордой вперёд, пистолет отлетает куда-то вперёд. Не тот ли, который он забрал у Андрея, Жени или даже Наташи?

Полусогнувшись из-за боли, поспешаю к ползущему в сторону улетевшего оружия. Даже если успеет дотянуться, выстрелить снова я ему не позволю. Левой ногой он ещё упирается в землю, а правую волочит.

Не успел доползти. Потому что я, превозмогая боль, влупил ему берцем по рёбрам, а потом наступил на простреленную ногу. Пока он орал, сдвинул «Ксюху» за спину и достал «Стечкин».

— Знаешь, за что?

Сипатый принялся бешено кивать, не отводя взгляда от зрачка ствола.

— Мы… Мы… Мы договориться можем… Я… Я… Я всё отдам! У… У… У меня золото есть, камни…

— И этим ты вернёшь мне жену, брата и двоих друзей?

— Я… Я не хотел, чтобы их убивали. Это всё те пьянчужки.

— Которых именно ты подбил перебить наших мужчин и сделать подстилками женщин. И разбогатеть, продавая наши запасы.

Я отрицающе покачал головой. И выстрелил «предпринимателю» во вторую ногу.

Новый вопль оборвался на второй секунде. И не только потому, что к горлу уже покатывала тошнота от потери крови. Просто я пришёл убить этого подонка, а не получать удовольствие от его мучений. Вот и нажал трижды на спусковой крючок, целясь в грудь. А четвёртый — в лоб.

Сил ещё хватило подобрать с земли «Макаров» и доковылять до забора, через который я так лихо перемахнул. А там уже пришлось прижать задницу к перевёрнутому ведру и, чуть-чуть отсидевшись, стягивать с себя окровавленную куртку охотничьего костюма.

Бинт у меня с собой был. Но мотать его самому себе вокруг груди, когда, похоже, пуля ещё и сломала ребро? Поэтому, размотав, «изобразил» из него большой тампон, который прижал к ране широким медицинским жгутом, и поковылял к двери с огорода во двор.

Внутренности дома уже достаточно жарко полыхали, но пламя пока вырывалось только через разбитые окна. Так что оставался шанс выйти на улицу, не напрягаясь с выбиванием досок забора.

Опыт не подвёл. И здесь дверца на огород была заперта на простецкую «вертушку». А дверь со двора на улицу — только на защёлку английского замка. Подобрал брошенное у забора ружьё и поковылял к затону. Мимо ещё трёх пожарищ, полыхающих в «петушином углу». Да и пофиг, что меня увидят и узнают: сильнее бояться будут. И не рискнут в следующий раз лезть с дурными намерениями. Они же, те, кто видит меня, уже знают, что случилось там, возле брандвахты, из-за чего это случилось.

Ковылял долго, с двумя передышками, во время которых один раз прижал седалище к багажнику просевшего на спущенных колёсах «жилулёнка», а второй — к лавочке у какого-то дома. Пока не начинала отпускать тошнота и боль, а перед глазами «рассасываться» плывущие чёрные круги, любовался зажжёнными мной «кострами». Ничего, день сегодня не ветренный, соседние дома не загорятся!

Перед тем, как влезать в лодку, всё-таки блеванул. Но с утра я специально ничего не жрал, так что «стравил» только немного желудочного сока, и от этого чуть полегчало.

Не сильно, но