Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альфонсо предполагал две возможных причины столь скоропостижной аудиенции: либо Аэрон узнал, кто затеял бунт, после которого началась война со Степью, либо снова прикажут убить черного волка (Кариизия). Однако речь короля немало его удивила.
Альфонсо предстал перед королем, согнулся в почтительном поклоне. Перед ним сидели трое: собственно, его королевское величество, король Эгибетуза Аэрон Первый, его высокопреосвященство Бурлидо Аск Эгет Мелисский – патриарх Эгибетуза, отчаянно старающийся не замечать Альфонсо, и последний – Минитека??? Но нет, показалось, это был полный мужчина в зеленом камзоле, с огромным орденом на толстой, золотой цепи, застрявшей между складками подбородка и жиром груди. Толстые все так друг на друга похожи! Перед приходом Альфонсо, точнее, перед тем, как его привели практически под конвоем, первые люди государства что-то бурно обсуждали, не отвлеклись они и на пришельца, и тот смиренно стоял, слушая жаркий спор, нисколько им не интересуясь и дожидаясь своей участи.
– И так, Альфонсо дэ Эстэда, – услышал Альфонсо свое имя из уст короля, вздрогнул от неожиданности, поскольку задумался о своем, поклонился:
– Рад видеть Вас в добром здравии, Ваше ве…
– Да-да, отлично. И так, граф, теперь ты прекрасно знаешь, что от тебя требуется. Свободен.
Альфонсо опешил.
– Ваше величество…– он запнулся – спорить с королем плохая затея, но выполнять что-то, не зная что – еще хуже. Или нет? – Я понятия не имею, что от меня требуется…
– Какого черта, граф! Мы полдня уже здесь мусолим эту тему, а ты не знаешь своей задачи?
– Я только приехал, Ваше величество.
Аэрон замер, а это значило – он думал, а это значило, не надо ему мешать, и по этому стало очень тихо, все вокруг старались даже громко не дышать.
– Объясни ему, Бурлидо…
– Мы знаем, кто стоит за всеми волнениями народа, – зловеще прокаркал его высокопреосвященство, и уперся взглядом в Альфонсо. Ненавистным, полным черной злобы взглядом. Альфонсо помертвел, ему стало холодно, по спине побежала дрожь. Они узнали о его измене. Только причем здесь задание…?
– За всеми кознями, взбаламутившими народ, вызвавшими войну с могущественным государством, стоит ведьма, которая сидит в нашей темнице уже три месяца и умудряется пакостить нам своим колдовством.
– Ведьма!? – вскрикнул Альфонсо он неожиданности. Не скотское отношение к людям, нищета, голод, рабский труд на зажравшегося феодала, жадность обнаглевшего правительства, а …ведьма? Это было настолько неожиданно, странно и абсурдно, что Альфонсо потерял дар речи, кроме, собственно, выкрикнутого само собой слова и нескольких горловых звуков, имеющих весьма отдаленное сходство с речью. А потом он, вдруг, подумал, что очень удобно иметь ведьм, чтобы обвинив их в колдовстве, свалить все проблемы государства на них. Не может же король признать, что это он во всем виноват.
– Это чушь, люди не поверят, снова будут бунты (уже без моего участия), – подумал Альфонсо, а потом подумал еще раз и понял – поверят. Крысиные черепа, намазанное углем лицо, не понятные слова и страх – простой религиозный страх перед будущим, взращенный проникновенными проповедями священников, и люди поверят во все, что угодно, лишь бы перестать бояться. Людям не нужна правда, людям нужно спокойствие.
– Ведьма, – проскрипел Бурлидо, – та самая, с которой ты, по ошибке (кривая усмешка), оказался в одной темнице. Тебе нужно, в предельно сжатые строки, отправить ее на костер.
– Я не совсем понимаю, Ваше высокопреосвященство… Да, черт, я ничего не понимаю, почему я? Вроде бы и без меня воскресные казни проходили вполне…э-э-э… нормально. Почему этим не занимается Святая инквизиция?
– Потому что она не признается в содеянном, – сказал Аэрон и посмотрел на Бурлидо таким взглядом, что тот опустил глаза.
Альфонсо открыл рот, одновременно попытался сформулировать новый вопрос, но не смог. Когда это власти нужно было чье то признание, чтобы приговорить к наказанию? С каких пор суды стали справедливыми и перестали быть реализацией амбиций и идей одного или нескольких, пусть даже больных на голову, но власть имущих людей? А потом до него медленно, но неотвратимо дошло: все они, боялись Лилии, все, в том числе и Бурлидо, который понимал, что на этот раз, вместо несчастных женщин, сожженных за сомнительные подозрения, они поймали настоящую ведьму из настоящего Леса. И теперь боялись своей узницы.
– Ведьма должна пойти на костер добровольно, только тогда она очистится и войдет в царство Агафенона. Она должна покаяться в своих грехах, – сказал Бурлидо, – и ты должен ей об этом рассказать.
– А почему я? Сами расскажите… Ваше высокопреосвященство…
– Потому что любой, кто к ней прикасается, умирает! – взорвался Аэрон и стукнул кулаком по подлокотнику трона, отчего тот жалобно скрипнул, – у нас от ее проклятия умерло уже десять стражников. Даже палачи, под страхом смерти, боятся к ней прикоснуться.
– И потому что, – добавил он, медленно и твердо выговаривая каждую букву, – если ты ослушаешься, тебя четвертуют. Да, твою садовницу тоже. На твоих глазах. Сожжение должно состояться на следующее воскресение, к этому времени подписанное признание должно быть у Бурлидо. Вот теперь – свободен.
Только свобода была относительной – до тюрьмы и обратно – в замок. Круглая башня тюрьмы, обнесенная стеной, была черной даже в самый погожий день, казалось, солнце никогда не касалось своими лучами ее каменных, мрачных стен. Возможно, так ее раскрашивал человеческий страх, тем не менее, хоть Альфонсо и не собирались туда сажать (пока), он внутри себя содрогнулся, ощущая, как съежилась самая трусливая часть его организма – желудок. Гулкие коридоры, казалось, долбили по голове своим эхо, стоны лишенных свободы, разума и воли к жизни людей пропитывали воздух, и он тяжело, со скрипом, засасывался в легкие, вообще не снимая одышку.
В допросную Альфонсо не пошел, и на вопрос палача, что ему понадобится из пыточного инвентаря для «уговоров» ведьмы, ответил, едва выплевывая слова: «выбери на свой вкус». Так и пошли они к Лилии, поднимаясь по каменной лестнице гуськом: Альфонсо, самый первый, за ним дэ Эсген, с парой перепуганных стражников, затем Бурлидо с парой священников и писарем, и палач, любовно несущий клетку с крысой, пару брусочков свинца, веревки, воронку, металлический ковшик и машинку для ломания пальцев.
Король был прав только отчасти: не десять стражников, а шестеро скончались от контакта с ведьмой; Альфонсо поспрашивал Дюпона, от чего они умерли, и тогда королевский медик, совершенно серьезно ответил, соорудив удивленные глаза: « Как отчего? От проклятия, конечно. От прикосновения с ведьмой, волдырями пошла кожа, потом покраснело все тело, и удушье через два дня»
– Интересно, – сказал тогда Альфонсо, – а если я тоже умру?
– Тогда мы сожжем ее прямо в тюрьме, – успокоил его Бурлидо, – но ты
