Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Быстрее, к леднику, – бросил Альфонсо. И началось нервное, сопровождающиеся криками, матом и угрозами жизни и здоровью продвижение через забитую людьми площадь на телеге с гробом в кузове. Стража уже начала выводить несчастных «сожженцев» на помосты: четыре женщины лет двадцати, вместе с Лилией и один мужчина, одетые в рубахи из мешковины, перевязанные на поясе конопляной веревкой, с деревянными крестами на шеях и босые.
– Заноз наверное, нахватаются, пока по помосту пройдут, – не к месту подумал Альфонсо, глядя на всю процессию. Первым шел мужчина, точнее, его почти волокли, поскольку отсутствие целых костей в ногах не способствовало его самостоятельному движению. Лицо его было… правильнее было бы сказать, лица не было, просто мясное месиво с разорванной кожей и одним заплывшим глазом: видимо, «уговаривали его долго», зато, судя по виду, ему уже было все равно, что с ним происходит, благо он не соображал, где находится. Вторую девушку волокли два стражника, несчастная дико кричала, упиралась, молила о пощаде, что то вещала о сыне, и, когда ее, наконец, привязали к столбу, сунули один виток веревки в рот, чтобы она замолкла. Две других смотрели на площадь с ужасом, застывшем на белых, окоченевших лицах. Даже привязанные к столбам, они, похоже, не до конца верили в происходящее, думали что это сон, а может, тоже не сразу сознались в своих грехах. Лилия шла последней, и ее единственную не вели под руки – только иногда угрожали ткнуть копьем в спину с безопасного расстояния. Ведьма, внешне, была безразлична к своей судьбе, но глаза ее просто сверкали застывшей в них злостью на всех этих людей, всю их глупую, не гуманную и кровожадную религию, но больше всего на того, кого она искала глазами. И нашла моментально. Взгляды их встретились, и Альфонсо, не придумав сделать ничего лучше, подмигнул ей. И, наверное, это вышло больше озорно, чем заговорщицки, поскольку Лилия побелела, вцепилась в столб ногтями, словно пытаясь его раздавить, и опустила голову. Толпа неистово улюлюкала: в привязанных полетели тухлые яйца, помидоры, камни, грязь и оскорбления. На некогда шелковистых, длинных волосах Лилии цвета вороного крыла, повис капустный лист, стекал с них тухлый желток, капая на рубашку. Из глаз текли слезы.
Служитель ледника, или, как по старому его еще называли – морга, он же писарь, он же учетчик трупов и свидетель опознания, склонился в почтительном поклоне, увидев королевский камзол.
– Чем могу быть полезен его превосходительству?– осведомился он еще в тот момент, когда лицо его было расположено параллельно полу.
– Мне нужен труп, и поскорее, – выкрикнул Альфонсо. Он с опасением ожидал реакции на такие слова: что подумает служитель, узнав, что графу нужен труп. Предполагалось множество неудобных вопросов, на которые нужно было придумать ответы, но…
– Какой труп вас интересует?– не моргнув глазом спросил служитель, – мужской, женский? Может, мальчик? Или девочка?
Альфонсо открыл рот, с трудом переваривая услышанное. Жалко оставшийся охранять гроб и телегу Тупое рыло не слышит эти слова.
– А что, раньше уже покупали что-ли?
– Частенько заглядывают, и даже сановитые бывают, и церковные люди…
Служитель открыл массивную, железную дверь и они с Альфонсо начали опускаться в подвал: холодный, темный, забитый лежащими друг на друге трупами разной степени свежести. Некоторые лежали на скамьях, некоторые – свалены как попало на полу. И по углам, в которые едва доставал жадный на свет факел, виднелись заготовленные еще с зимы огромные глыбы льда.
– Так что желаете? Вот, хорошенькая девушка, только – только почила… А вот свежий мужчина…
– Мне нужна женщина, маленькая, метр шестьдесят, с черными волосами, худая, как оглобля.
Альфонсо едва договорил, потом поперхнулся и в конце сорвался на грубую, резкую речь, которая служителя не смутила совсем.
– Есть как раз такая, только она без глаз. О а вот, – показал факелом служитель на труп, – тоже подходящая, она, правда, без руки, но можем пришить…
– А целая есть? – прохрипел Альфонсо, чувствуя тошноту, подступающую к горлу. С этого момента он точно определился, что ненавидит подвалы, особенно глубоко под землей. Особенно со скелетами и трупами, хотя казалось, бы просто мясо… И все же, жутко хотелось наверх, впитывать в себя солнце и прогонять сквозь свои легкие синее небо (которое сейчас было пасмурным, но пасмурное небо не подходит для метафорического описания).
– Вот, смотрите, ваше превосходительство, как раз, то что нужно, только она уже недельная, в тепле надо быть с ней поаккуратнее.
Альфонсо сделал над собой усилие и посмотрел на стеклянные, мутные глаза, синее с зеленоватым оттенком лицо, круглое, как луна, немного не похожее на лицо Лилии и вздохнул. От тела уже ощутимо попахивало. А ладно, кто там видит, издалека, что там к столбу привязано.
– Эту беру.
– Отличный выбор, ваше превосходительство, и всего пятнадцать тысяч…
Альфонсо поперхнулся. Пятнадцать тысяч – это были все его деньги, но торговаться в леднике, среди гор трупов, он не хотел. И все же сказал:
– Пятнадцать тысяч? А чего так дорого, за просроченное тело?
– А как же, Ваше превосходительство, – удивленно воскликнул служитель, – все же головой рискую. К тому же, конфиденциальность гарантирую.
И тут только Альфонсо подумал о том, о чем надо было подумать с самого сначала- о том, что служитель запросто может рассказать кому то, что Альфонсо покупал труп, и тогда это будет подозрительно, начнутся вопросы с пристрастием к и так донельзя подозрительному монаху Ордена света. Правда, служителя за это самого на кол наденут.
– Ладно, беру.
Альфонсо тащил деревянное, холодное тело, взвалив его на плечо по каменной лестнице подвала и вновь думал о превратностях своей судьбы, подкидывающей все новые и новые дурацкие ситуации. Вот он без штанов разговаривает с Сарамоном, вот по уши в дерьме прячется от бунтовщиков, которых сам же и подбил на бунт. Теперь он купил труп и несет его сжигать. Что же дальше, господа Боги Вы там придумаете?
– Она же не похожа, – заметил Тупое рыло, взглянув на женщину, которая при свете солнца и вправду оказалась совсем не той внешности, что Лилия, – и она в платье.
Платье. Альфонсо в отчаянии хлопнул себя по лбу, разве что чуть не завыл от досады. Он уже хотел отказаться от всего, вернуть труп обратно, забрать свои деньги, жить, как
