Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А тут еще пошли очередные наборы в армию, и в конец уборочной страды на поля вышли только женщины, дети, от семи лет и старики, от семидесяти, без лошадей, быков, надежд на сытую зиму и светлое будущее.
Приспичило Степи нападать в начале осени, когда один день год кормит. И тут, неожиданно, оказалось, что бунт был полезен, поскольку если бы не болезненные воспоминания о прошедших казнях и неудачном восстании, то теперь все оставшиеся калеки точно взбунтовались бы.
Альфонсо скакал во весь опор, морщась от летящего в лицо песка и боли в филейной части тела: его упорные потуги научиться ездить на лошади принесли плоды, позволяя ему не молить Богов о сохранении хрупкого баланса даже при быстрой езде, но к продолжительным поездкам он все еще не привык. А тут еще разозлилось громом небо, сверкнула молния (да, конечно, наоборот, сначала сверкнула молния) и полился дождик – слабый, моросящий, но противный и нудный, как простуда.
Шпиль церкви Альфонсо узрел с явным облегчением, с лошади слез, неловко выскользнув ногой из стремени, отчего пришлось прыгнуть, и он едва не упал на попу в грязь. Настроение испортилось окончательно, хотя, казалось бы, куда больше, но постучав в дверь часовни, оказалось, есть еще границы плохого настроения и дальше.
– Добрый день, граф Альфонсо, – сказал Тощая задница и посторонился, дабы впустить путника внутрь.
– Ах ты ж гад, не сдох что ли? – разочарованно, и при этом, неожиданно для себя, воскликнул Альфонсо.
– Милостью божьей, – ответил Тощая задница, – входите, граф, сейчас начнется ливень.
И тут же начался ливень.
– Граф, я должен просить прощения за то, что пытался убить Вас, я был ослеплен жаждой наживы. Теперь я ежедневно замаливаю этот грех, как сотни других грехов, и уверяю Вас – во мне вы найдете самого смиренного вашего союзника.
Тощая задница даже голову склонил, чтобы показать, как он смиренно просит прощения.
– Отлично, – воскликнул Альфонсо, – сначала чуть не убил, а потом «ах, простите, я молюсь за этот грех».
– По моему, «чуть не убил» было взаимно, – ответил Тощая задница, чуть усмехнувшись, – но я надеюсь, все разногласия между нами улажены. Вы голодны, граф? Могу я пригласить Вас к нам на скромный обед…
Боригердзгерсман и так был не особо разговорчив, а когда ел, вообще предпочитал не занимать рот ничем, кроме еды. Впрочем, уставший, промокший, голодный Альфонсо тоже налегал на постные щи, закусывая кислой капустой и ржаным хлебом без охоты до бесполезной болтовни, так что здесь они сошлись во мнениях. А после трапезы вообще расхотелось говорить, а захотелось спать, но тут поп перестал поглощать и спросил:
– Благословение Богу за трапезу нашу воздадим. Что привело тебя в нашу скромную обитель, Альфонсо?
– Помощь твоя нужна, поп. Только, убери уши лишние, – кивнул Альфонсо на Тощую задницу, – слышишь, Задница, унеси пока на время свою задницу куда-нибудь.
– У меня нет секретов от послушника своего, – сказала Боригердзгерсман, а Тощая задница вклинился:
– Я отказался от своей разбойничьей клички и теперь отзываюсь на имя данное при рождении – Тупое рыло.
– У меня есть секреты, поп. И тупорылый их знать не должен.
– Он знает и про твои лесные подвиги, и про бунт, и про Минитэку. Я все ему рассказал, – сказал Боригердзгерсман, и, увидев отвисшую от удивления челюсть Альфонсо, добавил:
– Не переживай, никто ничего не узнает. Это были тайны исповеди, и они только между нами и Богом, которой и есть нам судья. Так с чем пожаловал ты, граф?
– С просьбой. Помощь твоя нужна мне…
Боригердзгерсман повернулся к Тупому рылу, многозначительно на него посмотрел. Потом изрек:
– Вот видишь, я же говорил, что скоро ему придется скрываться. Бурлидо просто так такой дерзости не простит.
– Нет, Это барон Гуальдост. После знаменитой речи на пире после первого дежурства на Стене, он больше всех возмущался, – ответил Тупое рыло.
– А может, это Лис – новый вожак разбойников…
– Да и сам Аэрон может приказать. Я вообще удивлен, как он Альфонсо еще в масле не искупал…
– Да хватит вам! – не выдержал Альфонсо. Слушать о том, сколько народу желало его смерти сначала было интересно, но когда посыпались имена людей, которых он даже не знал, стало немного жутковато, – Не нужно меня укрывать.
– Тогда излагай, сыне мой, – сказал Боригердзгерсман.
– Нужно ведьму украсть, – сказал Альфонсо.
И повисла тяжелая, словно чугунная тишина, которую Альфонсо сломал хрустом квашеной капусты. А перестав жевать понял: дождь на улице закончился, и капуста ему его излишнего чревоугодия не простит.
– Интересно Вы живете, граф, – сказал Боригердзгерсман в конце паузы. Он старался говорить невозмутимо, и на уровне интонации ему это удалось, но, сам не заметив этого, он назвал Альфонсо на «вы», выдав свое замешательство. Тупое рыло так и вовсе открыл рот и уставился на графа.
– И зачем же тебе понадобилась ведьма, друже? – спросил Боригердзгерсман, видимо взяв себя в руки.
– Она одна знает бабку, которая знает, где находится Волшебный город. И ведьма меня туда проведет.
– Господи, спаси и сохрани, это же чудовищное богохульство! – воскликнул Тупое рыло, и перекрестился.
– Ну да, как и людей за деньги резать, – огрызнулся Альфонсо.
– Послушай, сыне, признаться, ты меня удивил. В очередной раз. Волшебного города не существует, это все сказки для маленьких детей, – задумчиво проговорил Боригердзгерсман.
– Можно спорить, есть Бог или нет, – сказал монах Ордена света фразу, которая мигом могла бы отправить его на костер, – проверить мы все равно не можем. Но есть ли смысл спорить о том, что может быть можно проверить. Может он есть, может, нет, я дойду туда и посмотрю.
– Господь всемогущий! – снова воскликнул Тупое рыло, – спасение ведьмы – чудовищный грех против Бога! Это же прямое услужение Сарамону!
– Она такая же ведьма, как и ты, – злобно проговорил Альфонсо, – а Лес – такая же обитель Сарамона, как и королевский парк. Тебе, тупорылый, может и сложно это представить, но что
