Голос Незримого. Том 1 - Любовь Столица

ГЛАВА V

Изменяется с теченьемОчертанье тучек пенных,А с начавшимся движеньем —Образ женщин современных.Пусть их ноги так же малы,Руки их, как прежде, белы, —Уж не те для них пределыИ другие идеалы.Для труда теперь, как воздух,Воля женщине нужна,А за труд, как роза, роздыхС тем, с кем выберет она.

У мужчин – иные темы,И мы на слово им верим:Милы мягкие гаремы,И уютен теплый терем;Но увы! Что век – двадцатый,Нет ни прялок, ни фонтанов,Ни бояр и ни султанов,В этом мы не виноваты.Жены хана, все мы раньшеБыли счастливы хоть им…А теперь мы – сами ханши,Ищем счастья с кем хотим!

И Елена в пышных виллах,Как и в самых скромных мызах,Без конца искала милых,Светлокрылых, светлоризых.Всё равно: поэт иль клоун,Всё равно: цыган иль герцог —Лишь бы чудо дал для сердца,Грезу б дал уму ее он!Так она в романах вечныхПронеслась вкруг стран чужих —Дон-Кихот в плерезах млечных,Дон-Жуан в эспри седых!

И южане, северяне,Черноусы, златокудры,В страсти поняты заране,Покидались ею мудро.Только модные герои,Многомысленные бритты,Молоды, худы и бриты,Дольше нравились порою.В красоте их андрогиннойЕй мерещился слегкаТот, чей взор – аквамарины,Чьи улыбки – жемчуга.

А в сближенье с ДанииломЧувство шло путем обратным:Был он ей всё больше милымИ всё больше непонятным.Лишь тогда, при встрече первой,Радость юношу сразила —После вновь явилась сила,Успокоилися нервы.И в общенье близком дивноДни их начали бежать.Анна, радуясь наивно,Не хотела им мешать.

О, пора любви начальнойСредь природы уж осенней!Воды – в ясности зеркальной.Сад – в богатстве украшений.Удаляется аллеяВ золотистой, легкой грусти,И в душистом, мягком хрустеЛист валяется, алея.И пускают медный посвистМолодые ястреба,И от звезд полночных дó звездВысь пуста и голуба.

Коль они сидели дома,Оба с трепетом глядели,Взяв Еленины альбомы,На Россетти, Ботичелли.Коль они в саду сидели,То читали вслух с истомой,Взяв Еленины же томы,Из Россетти и из Шелли.И от томных тех видений,От певучих тех идейСтал Данило совершенней —Тоньше, глубже, развитей.

Но зато без переменыОн к подруге относился —Избегал очей Елены,Близко с нею сесть стыдился.А она изнемогалаОт утонченных соблазнов,В огневых сетях завязнувСтрасти новой, небывалой.Видеть этот профиль чистыйИ из уст его не пить!Целовать пробор душистыйИ рукой его не сбить?!.

Тут как раз село вскружилось,Храмовой справляя праздник.Тотчас фабрика закрылась,И казенка, и лабазник.Но трактир открылся синийИ базар широкий, яркий,Где товар дешевый, маркий,Цвел, как мак на луговине:Ластик алый, васильковый,Полосатый канифас,Пряник сахарный, медовый,Семя, клюква, морс и квас!

День был солнечный, отличный,И гулял толпой громаднойМолодой народ фабричный,Бойкий, мелкий и нарядный.Девки в челках глуповатых,В шарфах розовых, хороших,Парни в блещущих калошах,В картузах голубоватых.Эти – с вызовом в ухваткахШли, друг с дружкою сцепясь,Те – играли на трехрядках,Вслед за ними волочась.

А меж тем у фабрикантаТоже пир идет горою.Видны в окнах банты, канты,Слышен говор, смех порою.Средь хозяев на террасе —Толстый пристав в куртке хаки,Фельдшерица в белом саке,Поп красивый в серой рясеИ затянутый, горячий,С смуглым матом на щеке,Офицер лихой казачийВ темно-синем сюртуке.

Пир – обильный, русский, истый:Балыка сквозное злато,Черный перл икры зернистойВозле паюсной агата.И домашней заготовки:Водок ягодных кораллы,Травных – жидкие опалы,Изумруд живой листовки…Вот, звеня, мелькают вилки —Все, беседуя, жуют.Искрясь, булькают бутылки —Все, ухаживая, пьют.

В платье палевого шелкаХороша была Елена —И шутила пылко, колко,И смеялась нежно, пенно…С Даниилом рядом сидя,Как она дразнила смело,Как влекла его умело,Видя всех, его не видя!А сама следила зоркоДаниила одногоДа из льдистого ведеркаВсё лила в бокал его.

Вот уж слаще, без смущений,Естся, пьется, говорится.Гнется батюшка к Елене,Пристав гнется к фельдшерице,А казак за гибкой АннойСтал ухаживать упрямей,И она блестит глазамиНа кудрявого Степана.Наконец – стерляжий кольчик,Свой каплун и свой же плод, —И, смеясь, как колокольчик,Анна всех в село ведет.

По дороге там, где нá борВьется тропка для гулянок,Встал прибывший нынче табор,Полный ласковых цыганокВ живописнейших лохмотьях,В разноцветнейших лоскутьях.От грошей сияла грудь их,А из дыр темнела плоть их!Вмиг они пристали к барам,Предлагая погадать,Те же, шествуя по парам,С ними начали болтать.

Шла Аленушка с Данилой(Уж попа взяла истома).И гадалку поманила,Ей сказавши, как знакомой:«Вот и свиделись, Ольгуша!Ну, открой судьбу, не мешкай!»А смуглянка ей с усмешкойГоворит: «Добро, послушай!Будешь, барышня, счастлива,Да ценою дорогой.Знать, не больно ты жальлива:Кровь опять прольешь рекой».

Тут Елена задрожала,Руку вырвала, бледнея,И к базару побежала.Остальные – вслед за нею.Там – на пьяном уж народе,В разливном разгуле темном,Все в веселье неуемномЗакружились, сумасбродя.А Елена всех разгульней,А Елена всех буйней,Словно ярь, Руси досюльней,Забродила сразу в ней!

Так, в толпе, начавшей танец,С казаком она плясала,А в толпе завзятых пьяницЗолотые вкруг бросалаИ совсем уже безумноЛьнула, ластилась к Даниле…В нем же тоже волны всплылиКрови дедов – жаркой, шумной.В желтой, шелковой рубахеС ней бродил он, смел и шал,А кругом смеялись пряхи:«Наш хозяин загулял!»

В позолоченных бахромахИ в малиновых фестонах,В барабанных бурных громахИ в шарманных томных стонах,Полны девушек румяныхВ колымажках неуклюжихИ парней кудрявых, дюжихНа лошадках деревянных,Возвышались каруселиНад пестреющим торжком.Господа туда же селиИ поехали кругом.

Проезжают круг за кругомСредь гармоник, криков, свистов.На коньке смешном, муругомВскачь понесся толстый пристав,Те же пятеро – в коляске.И пришлося тут ЕленеК Даниилу на колениСесть в невольной, вольной ласке.О, как вздрогнул он, волнуем,Как прижал ее к себе!И помчались с поцелуемВстречу пламенной судьбе.

А далече – за кружаломВсё мгновенней и мгновеннейРжано-желтым, винно-алымПролетал простор осенний.Грозди, кисти тяжелелиНа рыжеющих рябинах,На краснеющих калинах,На зеленом, диком хмеле.Совы хищные пищали,День сентябрьский быстро мерк, —И, стреляя из пищали,Сумрак солнце с неба сверг.

А гулянье продолжалось,Перейдя теперь все грани.Явь со сном перемешаласьВ винном, огненном тумане.Что-то пили, где-то были,И с крестьянами братались,И с цыганами каталисьНа конях, что те добыли.Их домой привез скакун жеУж в ночи и вчетвером.Анна тут, как звал хорунжий,Удалилась с ним вдвоем.

Было ль это только средствоПробудить в Даниле ревность,Любопытство иль кокетство,Иль к сестре счастливой гневность,Или просто взрыв желаний,Что, увы! вполне естественВ том, кто лишь насильно девствен, —Устоять теперь не Анне!В жаркий мрак оранжереиВдруг безвольно введена,Отдалась цветов скорееВ руки сильные она.

В тот же час, вошли лишь в сениИ остались с глазу на глаз, —В Данииле и ЕленеВсё взмелося, всё напряглось!И они стояли, чуяСтук сердец своих сквозь платье,В близком, пламенном объятье,В длинном, влажном поцелуе.Миг – и в сладостной победеДолжно б им обоим пасть…Но, как чучело медведя,Встал здесь рок, раскрывши пасть.

В потолок, что был стекольчат —Засинен и зазеленен, —Лунный луч, сребрист и кольчат,Пал в тот миг на лик Еленин.И увидел вновь ДанилоВзор безумней водопада,Рот пьянее виноградаДевы грозной, девы милой!И увидел, неутешный,На руке своей кольцо…И, любви бояся грешной,Вышел быстро на крыльцо.

Вслед за ним было помчаласьДикой лебедью Елена,Но стряхнула одичалость —Возвратилася мгновенно.И проснулося в ней сноваТо, что нужно для победы:Хитрость девы-сердцееда,Дерзость девы-сердцелова.О, прекрасный, бедный инок!Не от Бога ли любовь?Но, коль начат поединок,Будут схватки вновь и вновь!

А в глуши садов фруктовых,Полнолуньем озаренных,Меж ветвей в плодах багровыхИ в листах посеребренных,Крылся юноша, блуждая,Весь от грусти затуманясь,Весь от хмеля зарумянясьИ от слез, что лил, рыдая,Словно злом людским обижен,Юный, нежный Дионис…А к нему из дальних хижинКлики пьяные неслись!..

ГЛАВА VI