Стихотворения и поэмы - Максим Рыльский

7. КАК ЗАБЫТЬ…

© Перевод М. Комиссарова

Как забыть мне снег пахучий, талый,Годы молодые, дни утех,Городские светлые кварталы,Воркованье, щебетанье, смех!

И какой-то щепочки круженье,Брошенной ребенком в ручеек,Сердца замиранье и томленье,И любимой легкий каблучок!

Неужель с недоброю душоюЯ теперь былое вспомяну?С завистью взгляну на молодое,Что несет нам юность и весну?

Нам всегда бывает жаль былого,Но и настоящее пройдет…Пусть же совесть упрекнет любого,Кто весну зимою проклянет!

29 октября 1959 Москва

8. «Осенью мы с Вишнею бродили…»

© Перевод М. Комиссарова

Осенью мы с Вишнею бродилиПо полям, искали зайцев с ним,Утренники травы серебрили,Был бурьян от инея седым.

Друг дарил людей сердечным взглядом —Сколько мудрости в глазах цвело!Чистый сердцем, жил он с нами рядом,Милый наш Михайлович Павло́!

Но бывал суровым и упорным,И порой безжалостным бывал,И навстречу пересудам чернымПраведный свой бич он поднимал.

Прожил он без декламаций пышных —А в душе поэзия цвела!Друг людей, труда, природы, Вишня —Враг жестокий нечисти и зла.

9 ноября 1959

9. «Комната во мраке утопает…»

© Перевод М. Комиссарова

Я люблю, когда в доме есть детиИ когда по ночам они плачут…

Ин. Анненский

Комната во мраке утопает,Спать пора уже давно ребенку…Но отца лукаво окликаетОн, смеясь заливисто и звонко.

«Разгулялся! Что ж это такое!» —Мать ворчит и сердится немного.А отец, заботясь о покое,Им заснуть приказывает строго.

Но малыш проказы продолжает,Не дает покоя и сестрице,И она смеяться начинает,Хоть пора уже угомониться!

Перевитый тенью, месяц светит,Тучи за окном по небу вьются…Я люблю, когда есть в доме детиИ когда в ночи́ они смеются.

13 ноября 1959

10. В РЕСТОРАНЕ В ГДАНЬСКЕ…

© Перевод М. Комиссарова

Они не видят и не слышат,Живут в сем мире, как впотьмах…

Ф. Тютчев

В ресторане в Гданьске мы сиделиУ широкого, как мир, окна,Мы сердца беседой жаркой грелиОб искусстве — и глотком вина.

А окно на море выходило,А над морем — слышите, над ним! —Стадо уток в синеве кружило,Пролетало колесом живым.

Я хотел сказать соседу слово,Взял за локоть — не взглянул сосед!..…На концерт не надо звать глухого,До картин слепому дела нет.

Может, это вздор, как говорится,Атавизм, дикарство, примитив,Но сегодня голосок синицыПрозвучал мне, душу обновив!

24 ноября 1959 Варшава

11. ДИАЛОГ, ПОСВЯЩЕННЫЙ ДИСКУССИИ ОБ ИСКУССТВЕ В «КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЕ»

© Перевод Я. Смеляков

Первый голос

В эти дни космической ракетыИ автоматических станковПозабудьте, выбросьте, поэты,Допотопных ваших соловьев!

Всё искусство, вместе с жалким сором,Вынесите, выкиньте за тын:Тот, кто разбирается в моторах,Выше толкователей картин.

Второй голос

Этот спор, что не затих поныне,Начат был еще в далекий век…Быть лишь добавлением к машине —Для тебя не много, человек!

Как же ты живешь, — ответь на это, —С беспокойством спрашиваю я. —Если в дни космической ракетыТы не слышишь пенья соловья?

26 ноября 1959 Варшава

12. ДЕНЬ ОКОНЧИЛСЯ…

© Перевод Н. Ушаков

День окончился, не начинаясь,Он угас, как тихий огонек.Просто, на календаре меняясь,Место уступил листку листок.

За окном машины снова, снова,И любая путь проходит свой,Как волна пространства мировогоОт одной звезды к звезде другой.

А душа могла б угомониться,Успокоиться могла б она…Сразу не поймешь, что с ней творится, —Весела душа или грустна?

Лишь себе скажу я откровенно:Мне волненьем всколыхнуло грудьОт улыбки в лифте, несомненноПредназначенной кому-нибудь.

27 ноября 1959 Варшава

13. ЛЕС, ПОВИТЫЙ СЕРЕБРИСТОЙ ДЫМКОЙ…

© Перевод А. Сурков

Лес, повитый серебристой дымкой,В сини, в золоте и пятнах ржи —Словно осень кистью-невидимкойРасписала в небе витражи.

Как обнова, что пришла позднееВ сад, где стынь пороши хороша,Уксусное дерево[84] краснеет,Как смешной рисунок малыша.

Я жене привез его когда-то,Посадил, росточком, за крыльцом, —И любуюсь, грустью дум объятый,Той листвы наивным багрецом.

Не услышу в тишине глубокойГолос твой из дали прошлых дней…Память сердца болью жжет жестокой,Только без нее — еще больней!

1 декабря 1959 Краков

14. ЕСЛИ ТЫ…

© Перевод Л. Вышеславский

Если ты, идя лесной тропою,Встретишь солнце зимнею порой,И над яркой ширью снеговоюЗаблестят алмазы пред тобой,

Если ненароком в разговореЗатрепещет сердце, как в огне,Если вдруг в твоем возникнет взореЮный образ, — вспомни обо мне!

Вспомни, друг мой. Время учит строгоВидеть жизни светлые черты.Думаешь: еще их будет много! —Ох, гляди, не просчитайся ты!

Всё запомни: радость и печали,Будет всё находкою, когда,Словно в гавань тихую, причалишьВ старости спокойные года!..

1 декабря 1959 Краков

421. В ТЕНИ ЖАВОРОНКА

© Перевод М. Комиссарова

Н. Ушакову

Мы ехали по степям Украины, и один из наших привалов был назван Вами «В тени жаворонка».

(Из письма Н. И. Ушакова к автору этого стихотворения)

Мы степью ехали. НемилосердноНас солнце жгло, кузнечики трещалиВ сухой полыни; нам казался трескЗелено-серых этих прыгунов(Стрекозами Крылов их называл)Сухим, как и полынь. В такую поруОбычно о воде мечтает путник,О синих реках, об озерах светлых(Простите за эпитеты меня!),И о прохладе влажной, и о тени,Об отдыхе под ветками ракитыИль в зелени березового леса,О сне спокойном на душистом сенеПод вечный и немолчный шум осинИ осокорей… И к мечтам, обычнымВ пути, прибавилась еще однаМечта — о том, что время пообедатьЧем бог послал и что он положилВ автомобиль, всё это нам доставивЗаботливо из лавочки одесской.Тарань была хотя и не чумацкой,Но так желта, прозрачна, солона,Что с удовольствием ее стянул быУ торгаша Халява-богослов[85].Была кефаль, и брынза, и маслины,И жареные были там бычки,И пиво — всё, что так необходимоДля путников, шоферов и поэтов…Ну, словом, нам и пить и есть хотелось,Но только где? Под этим голым небом,Под беспощадными лучами солнца,На выжженной, затоптанной траве,Где вдоль дороги только пыль желтеет?Ни кустика, ни деревца нигде,Всё степь да степь, да пыль, да зной палящий…А в небе, несмотря на знойный полдень,Вились и пели жаворонки дивноИ так светло, как будто родникиС холодной и душистою водойТам, в высоте, журчали беспечально!И я сказал: «Что, если пообедатьПод тенью птичьих крыльев?»                                                И тогдаМы скатерть-самобранку расстелили«Под тенью жаворонка» на траве,И влажным холодком на нас подулоВдруг с поднебесья, и покой блаженныйНас окружил…                       Спасибо, друг мой, Вам,Что Вы об этом эпизоде давнемВ своем письме напомнили мне снова!Да здравствует поэзия, мой друг!

27 июня 1960

422. ДВЕ ЛАСТОЧКИ