Испивший тьмы - Замиль Ахтар

Аспария нарушила благословенную тишину:

– Что там варится у тебя в голове, Малак Метатель грома?

– Ничего, – отмахнулся я. – Просто думаю о том, как здорово путешествовать в такой приятной компании.

– Скорее ты мысленно роешь нам могилы, – вмешался Видар. – Лучше подумай о том, как вернуться и снова поцеловать жену и сына.

– Незачем мне все время об этом напоминать, – огрызнулся я. – Я понимаю, что поставлено на карту.

– Видар мало на что годится, кроме… – Аспария изобразила руками болтливый рот, и тень в мерцающем свете костра напомнила чудовище, пожирающее жертву.

– Зачем тогда брать его на такое важное дело? – спросил я.

Аспария ухмыльнулась:

– Важное дело? Ты так думаешь? Что может быть важного в том, чтобы умереть в холодных объятиях Падшего ангела? – Она указала на Бориса: – Он считает, что нам надо сбежать в Мертвый лес. Ни у кого из нас не осталось в Пендуруме любимых. Кроме тебя.

Только тогда я понял, о чем они все время думали: Кардам Крум отправил нас сюда на верную смерть.

– Но ты ведь жена кагана, – сказал я.

– Одна из жен, тупица. – Ее худое лицо с татуировкой в виде дерева исказилось от разочарования. – Он переспал со мной в нашу брачную ночь. Было полнолуние, а я не забеременела – и потому теперь должна доказать свою полезность каким-то другим способом. – Она взяла из миски Харла немного говядины. – Интересно, а что натворили вы, уроды, чтобы попасть сюда?

Все промолчали. Отсутствие беременности – весьма необычная причина для того, чтобы отправить жену на смерть.

– Странный вы народ, – сказал я. – Смысл брака как раз в том, чтобы вы могли продолжать попытки зачать ребенка.

– Верно. – Она пожевала кусок говядины. – Но в пророчестве сказано, что Зачинателя понесет непорочная женщина в полнолуние. Я не понесла в полнолуние, и я больше не непорочная. А значит, нет смысла пытаться снова, если верить этим лесным ведьмам.

Я никогда раньше не слышал такого пророчества. Эти язычники добавили много странного.

– Но ты ведь уже была замужем. – Я тоже взял говядину из миски. Она была жесткая. Невзирая на отсутствие специй, она, несомненно, доставила мне удовольствие.

– Впервые испив манны с дерева, я родилась заново и стала невинной. Не важно, что я делала до этого. В глазах Сакласа я была девственницей.

Манна. Я никогда о ней не слышал, пока ее не упомянула Ахрийя. Она сказала, что внутри громадного перевернутого дерева, которое мы видели в Лабиринте, есть манна и, если ее пригубить, обретешь воспоминания из другого мира. Ахрийя даже сказала, что те миры похожи на наши, с похожими местами и людьми, и все же необъяснимо иные.

– Манна ничего не значит, – буркнул Видар. – Это была не настоящая манна. Я видел, как возле конюшен смешивали мед с элем.

– Настоящая, ненастоящая, какая разница… – на ломаном крестейском сказал Лысый Борис. – Главное, каган верит. Лучше сбежим, а?

– Я не трусиха, – огрызнулась Аспария.

– Лучше быть трусом, чем оказаться в брюхе ангела, – ответил Борис.

Некоторое время мы ели молча.

Большой Харл с рельефными руками и рыжей гривой выглядел так, будто уже оплакивал себя. Судя по лицу Видара, у него в голове крутилась какая-то мысль, и это ощущение было для него непривычно. Голф как будто и не слышал наш разговор и находился где-то в другом месте. Аспария продолжала смотреть на меня, но теперь уже со слабой надеждой.

Передо мной сидели не ягнята и не волки, а молодые солдаты, страшившиеся смерти в бою, как и многие тысячи тех, рядом с кем и против кого я сражался. Это были солдаты, которые искали того, кто придаст им храбрости.

– Я никогда раньше не убивал Падшего ангела. – Я сжал кулак, затем раскрыл. На ладони появилась потрескивающая шаровая молния размером с виноградину. – Но в моих руках сила молний. И я совершил многое, считавшееся невозможным.

Видар изумленно смотрел, как молния выросла до размера фиги.

– Ты не такой, как все. – В голосе Харла послышалось дуновение надежды. – Ты гораздо более сильный колдун, чем лесные ведьмы, что явились луну назад.

Я взглянул на Бориса:

– Помоги мне сразить Падшего ангела. Ты станешь героем. Тебе дадут новое дурацкое имя – Борис Осквернитель демонов.

Он усмехнулся. Я часто старался рассмешить рекрутов перед первой битвой, хотя у Беррина это получалось лучше.

– Ты правда думаешь, что мы сумеем его убить? – спросил Видар. – Или просто подбадриваешь нас?

– Зависит от того, на что он способен, – честно ответил я.

– Он здоровенный. – Аспария отпила из бурдюка. – И он поет.

– Что еще?

Порыв ветра раздул огонь. Снаружи на черном и беззвездном небе висели тяжелые тучи. Завтра может пойти дождь, и тогда путь станет еще опаснее.

Аспария покачала головой:

– Я видела его, когда мы пытались перейти через гору, но я не… – Она затрясла головой так сильно, что та едва не слетела с шеи. – Я не помню… не могу вспомнить…

Я схватил ее за укутанные шкурой плечи:

– Ничего страшного. Завтра все узнаем. – Я оглядел остальных, похоже охваченных ужасом. – Мы все должны отдохнуть.

У нас будет достаточно времени, длинные ночи – единственное достоинство этих холодных и темных северных гор.

Я проснулся глубокой ночью – трудно сказать, проспал я час или пять. Рядом молча лежали трое мужчин. Единственной женщины не было, хотя она и легла спать вместе с нами. Голфа тоже не было.

Я вышел из пещеры помочиться, держа член ладонями в шерстяных перчатках, чтобы не отморозить. Струя ударила в ветку дерева, а затем начала парить и замерзла.

– Не позволяй им увидеть, как ты мочишься на дерево.

В шаге позади меня стояла Аспария.

Я поспешно закончил свое дело и повернулся к ней:

– Я не хотел никого оскорбить. Просто привычка.

– Внутри может быть чья-то душа. И теперь ей придется чувствовать вкус твоей мочи один лишь Саклас ведает как долго.

Я посмотрел на кору дерева, на ней застыли брызги.

– Душа, если ты меня слышишь, прости.

– Наша вера для тебя какая-то шутка?

– Любая вера – шутка. Боги шутят над людьми.

Аспария внимательно посмотрела на меня. Она это любила. В Крестесе подобное считалось грубостью, но, может, в среде рубади и рутенцев это не так.

– Кто ты, Малак?

– А кто ты, Аспария?

– Ты слышал Видара, я простая девка из дерьмовой, забытой богами дыры.

– А я трактирщик из такой же дыры.

– Ага, но откуда тогда у тебя рука Балхута? – Она скрестила руки на груди.

– Я же сказал, переспал с Падшим ангелом.

– Я спала с каганом. Но