Испивший тьмы - Замиль Ахтар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Позже я встретился с Ионом. Как колдун и самый хитрый человек среди нас, он прекрасно подходил для переговоров с Крумом. План был в том, чтобы заключить с Крумом временный союз против пятитысячного имперского легиона Льва, занимавшего низинные земли к юго-востоку от Пендурума. Пока Крум будет сбрасывать Льва с игровой доски, я займу более выигрышную позицию.
Если до Деметрия дойдет хоть малейший шепот об этом плане, он направит оружие против нас. Потому я пока не делился ни с кем, кроме Иона, даже с Тревором и Хитом.
Мы обсуждали подробности далеко от лагеря, пока мылись в реке, питаемой водопадом.
– Смелый план, – рассмеялся Ион, натирая щелоком вьющиеся волосы. – Удивительно, как ты додумался до этого раньше меня, капитан.
– Выкрутишь Круму руки, Ион?
– Выкрутить ему руки? Нет. Но могу заморочить глаза и уши. Оставив Круму единственный путь, Лев направил стрелу на нас. Я направлю другую, более яркую, на него.
Похоже, Ион планировал какую-то хитрость, вроде той, с мнимыми червями гнили, которую он использовал при захвате форта Черного фронта. Будучи молодым, он предпочитал театральные эффекты кровавой магии вместо более тонких методов. Я полагаю, всем нам следует расти и меняться, даже пишущим кровью.
– В случае успеха мы будем единственной в империи действующей армией, – сказал я. – И все золото будет наше. У императора не останется другого выбора, кроме как лечь под нас. А если он слишком горд, чтобы раздвигать ноги, заменим его более податливым человеком.
– Мы же почти у цели? – улыбнулся Ион, вода капала с его бороды. – Все твои мечты сбываются, капитан.
– Наши мечты. Я ничего не стал бы делать, если бы от этого не был в выигрыше каждый из вас, Странников. Мы – одна душа.
Я опустил взгляд, чтобы помыть пах. Призрачная рука схватила меня за член. Я закричал и навзничь свалился в воду.
– Что такое, капитан? – спросил Ион.
Я вертел головой в поисках Таурви. Но не нашел.
– Здесь дэв, – сказал я. – Она…
Ион спокойно огляделся по сторонам:
– Мои глаза тоже открыты. Я не вижу никакого дэва.
Мне показалось? Я таращился на окружавший нас лес. Священник прятался за каждым деревом. Он превратился в армию из себя самого – за мной из-за каждого дерева следили сотни священников Приамов и ухмылялись так широко, что кости челюстей прорывали щеки.
– Что с тобой, капитан?
Я плеснул водой на глаза.
– Просто скверные воспоминания.
– А, призрак прошлого.
Мы с ним вели бесконечные разговоры на бесконечное множество тем, но никогда не обсуждали те первые годы, когда впервые очнулись в этом мире. Все мы были смущены, растеряны и бессильны и в бесконечных вариациях страдали от одной и той же беспомощности.
– Хочешь знать, что я сделал со своим призраком, капитан?
Я окунул голову в холодный поток, потом снова поднял.
– Я вернулся, – сказал Ион, – и убил своего преследователя. С тех пор я свободен. – Он растер по груди пену.
– Ты использовал кровавые руны, чтобы войти в собственные воспоминания?
– Конечно. Заставить его кричать, сдирая с него плоть кусок за куском, – приятнейшее ощущение, какое только можно представить.
– Чем он вызвал у тебя такую ненависть, что сделал? – Я немного боялся услышать ответ.
– «Кровавая песнь Химьяра».
– Что-что?
Ион невесело усмехнулся:
– Ты не читал? В Башне мудрости есть по меньшей мере три экземпляра. Невероятно реалистичный рассказ о кровавой чуме в Химьяре и Лабаше и о существах, которых она привела в наш мир.
– И?
– И я был его писцом. Он брал меня на вылазки в опустошенные кровавой чумой земли. И я ему помогал. Помогал привязывать детей к столбам, даже когда они вырывались, кричали и звали матерей. А когда на пир приходили чудовища, я отворачивался, иначе сошел бы с ума от вида Падших ангелов. Но он наблюдал. Он смотрел прямо на них. Рассказывал, как они обвивают щупальцами кричащих детей, а я записывал его слова, записывал в мельчайших подробностях – о том, сколько зубов у них в глазницах, о радужных глазах, свисавших с вывалившихся языков, и прочее. Почитай Кровавые гимны Химьяра.
Я никогда не испытывал меньшего желания прочесть книгу.
– Возможно, в следующий визит в Кандбаджар.
– Когда остаюсь один, я до сих пор временами слышу крики этих детей. И это не иллюзия, не предвестник безумия. Они по сей день кричат, капитан, в море душ у ангелов, которые поглотили их души, разумы и тела. Вот почему так сладко было заставить его кричать в моих кровавых снах. Вот бы и ты испробовал эту сладость.
– Мы с тобой с ранних лет учились жестокости.
– Это самый ужасный, но и самый полезный урок. Так мне сделать для тебя кровавую руну?
– Сейчас не время потакать снам.
Честно говоря, не хотелось мне возвращаться в свое мрачное прошлое. Не настолько я храбр. Я хотел лишь забыть. И вполне получалось, пока этим утром Таурви не приняла облик священника и не напомнила мне обо всем, что он сделал. Она настоящее воплощение зла, и мне не спастись от нее никаким возвратом в воспоминания. Ее план коварен. Она освободила колдунов, заключенных в Никсосе, – для чего? И что собирается потребовать от меня в оплату долга?
Мне не следовало доверять дочери Ахрийи. Глупец.
Мы дали Иону самую крепкую лошадь, приученную скакать по горам, и отправили его вперед. Третий глаз обезопасит его от встреч с неожиданностями, пока он мчится на север, опережая наш медленный поход.
Всегда тяжело смотреть, как уезжает один из нас. Быть вдалеке от собственной души нелегко. Я все еще каждодневно чувствовал эту боль из-за Мары.
Как только мы овладеем Крестесом, Маре не останется ничего другого, кроме как присоединиться к нам. Ни под каким другим деревом ей не найти тени. Поможем ей вспомнить, и все будет хорошо.
Завтра нас ждал поход, но сегодня – день отдыха. С наступлением вечернего холода Мертвый лес озарили огни лагерных костров. Тревор упражнялся и медитировал на поросшем дубами склоне за шатрами Компании. Хит читал под деревом, потягивая ячменный чай. Антонио и Бал играли в кости и пили возле костра.
Я вернулся в свой шатер. На простынях так и остался отпечаток голого зада Приама. Я разровнял их руками, но, когда хотел лечь, они приняли ту же форму, как будто призрак еще сидит.
Трясущимися руками я сорвал простыни с матраса. Понюхал, и в ноздри проник гнилой дух его немытого тела. Вонь,
